Война в Средние века

крепостей. Стремя распространялось весьма медленно: византийцы познакомились с ним в VI в., самые богатые франки стали использовать его с VIII в., но еще накануне битвы при Гастингсе англосаксы, хотя и знали стремя, им не пользовались. Даже если длинный меч и копье с треугольным наконечником вошли в широкое употребление в VIII в., ничто не указывает на то, что ими могли воспользоваться только конники со стременами. Иначе говоря, даже и без стремян конница могла быть очень эффективной и грозной.

Линн Уайт провел также филологический анализ текстов. По его мнению, использование стремени повлекло за собой изменения в лексике: для обозначения посадки на лошадь и спешивания стали вместо глаголов insilire и desilire пользоваться глаголами scandere и descandere. Гипотеза очень остроумная, но ее стоит проверить с помощью системного анализа лексики.

Наконец, иконография почти не проливает света на эту проблему. Самое древнее изображение стремени в Западной Европе дают миниатюры Санкт-Галленской рукописи «Золотой псалтырь» (библиотека Санкт-Галленского монастыря, ms. 22; см. также «Codex Perizonianus» из библиотеки Лейденского университета)[403]. Но эта рукопись датируется третьей четвертью IX в., и ее свидетельство было слишком позднее, чтобы быть полезным нам. К тому же, даже там если одни конные воины с копьями изображены, по крайней мере, с одним стременем, то другие, также с копьями, – без них.

Концепции Бруннера, обновленной и дополненной Линном Уайтом, при современном состоянии наших знаний стоит предпочесть такую точку зрения, которая бы подчеркивала медленность эволюции. С меровингской эпохи лошади, вероятно, не были редкостью во франкских войсках, по крайней мере, как средство передвижения для предводителей и богатых людей. И даже во время сражений всадники отнюдь не всегда спешивались. Одно из наиболее ясных описаний франкской тактики Григория Турского показывает, как тюринги, дабы отбить нападение войск Теодоберта I, использовали классическую хитрость: «<...> на равнине, где должна была состояться битва, они вырыли рвы, края которых прикрыли дерном с густой травой, отчего создавалась видимость ровного поля. И вот, когда началось сражение, в эти рвы и упали многие из франкских всадников»[404], понеся большой урон. В VII в. кавалерия, вероятно, получила определенное развитие благодаря росту могущества знати, но, тем не менее, оставалась малочисленной: из 704 воинских захоронений с конца VII до начала IX в. в восточной части Франкского королевства от силы 135 захоронений принадлежит конникам, из которых лишь 13 несомненно пользовались стременами[405]. Видимо, наиболее сильной и эффективной частью армии конница стала только при Карле Великом.

Но это не значит, что с IX в. все конники вступали в бой с копьем наперевес. В действительности всадник мог использовать копье четырьмя разными способами: он мог метать его как дротик или мог наносить им удары сверху вниз вытянутой рукой, или прямые удары – опущенной рукой, слегка согнутой в локте; наконец, что было важной технической новацией Средневековья, он мог, держа древко подмышкой, рукой направлять острие копья, образуя вместе с ним и конем единую ударную силу, опасную тем более, чем быстрее движется конь. Остается открытым вопрос, когда этот последний способ прижился и получил распространение. В иконографии наиболее древнее свидетельство «нового конного боя» дает ковер из Байе (ок. 1080 г.), но на нем же изображены и другие конные воины, которые, держа копья одной рукой, потрясают ими без труда, как если бы это было очень легкое оружие (наподобие пик уланов до 1914 г.). Иконография могла, конечно, отставать от реальности, но и литературные тексты, как «Песнь о Роланде», не являются более ранними[406].

3. БРОНЯ, БОЛЬШАЯ И МАЛАЯ КОЛЬЧУГИ

Большинство археологов и историков, особенно французских, храня верность классификации, восходящей, по крайней мере, к Э. Виолле-ле-Дюку, полагали и полагают, что до XI-XII вв. воины были защищены доспехом, называемым броней (лат. brunea), т. е. рубахой из толстой ткани или кожи, покрытой маленькими металлическими чешуйками, пластинами, а иногда металлическими кольцами; позднее, с XI в., броня стала постепенно вытесняться кольчугой из более или менее тесно сочлененных железных колец без основы. Исходя из многочисленных изображений, разнообразие которых приводит в замешательство, и письменных текстов, полагали даже, что можно определить восемь способов изготовления кольчуги: из решетчатообразно расположенных колец, плотно пригнанных, склепанных, расположенных крестообразно и черепицеобразно, простых колец, сдвоенных и, наконец, колец, усиленных металлическими пластинами.

Однако другие специалисты, отказываясь от такой дихотомии, считают, что кольчуга и броня были одним и тем же военным одеянием из клепаных металлических колец. Такова была, например, англосаксонская «byrnie» – «плетеная боевая сеть», о которой говорится в «Беовульфе». Речь идет об очень древнем способе изготовления доспеха, о чем, между прочим, свидетельствует барельеф колонны Траяна, хотя римляне предпочитали доспех из бронзовых либо железных блях или пластин. Рассматривая вооружение времен ковра из Байе, характерный представитель этого направления сэр Джеймс Манн пишет, например: «Мы можем предположить, что дюжины кольчуг, которые, судя по ковру из Байе, носили всадники и пехотинцы, делались из переплетенных клепаных колец, представляя собой мягкий, легкий при ношении в бою доспех, способный защитить от колющих и рубящих ударов, но тяжелый, плохо предохраняющий от контузии, если не поддевалась толстая одежда. Если колечко разрывалось, железная проволока могла проникнуть в рану и вызвать инфекцию. Таковы были недостатки, из-за которых примерно через 250 лет после появления ковра из Байе кольчуга была заменена пластинчатым доспехом»[407].

Совсем иные объяснения недавно предложил Ф. Бюттен [408]. Остановимся только на основных положениях. По мнению этого автора, броня – доспех, защищающий все тело, а что касается «haubert» (halsberga), то речь идет о мягком «военном головном уборе», «в форме капюшона», защищающего шею и плечи[409]. В XIII в. слово «броня» выходит из употребления и заменяется главным образом терминами «железная» или – гораздо реже – кольчужная кошта, а особенно – «haubergon», этимологию которого Бюттен ведет от «haubertgone», где «gone» – вид одежды. При этом все три доспеха (haubert, brogne, haubergon) явно имели одну и ту же конструкцию из круглых блях (или колец (mailles)). Существовали два основных типа колец: или цельные пластины, ковавшиеся молотом (malleus) и затем приклепывавшиеся к тканой или кожаной основе (отсюда – характерные выражения: «кольца полуклепанные», или наклепанные кольца», или «кольчуга наклепанная»), или металлические кольца, сплетением которых создавались броня и «haubert». Действительно, с XIII в. «haubert» (в том значении, которое придает ему Бюттен) чаще всего изготовлялся из круглых колец, которые делались из волоченой железной проволоки. Напротив, «haubergon» всегда делали из «цельных пластин, иногда железных, или чаще всего стальных, приклепывавшихся к подкладке из кожи или ткани или же соединявшихся друг с другом без основы, с помощью шнуров»[410]. И когда савойские тексты конца XIV в. упоминают, например, «auberjon d'acier de toute botte» и «auberjonde botte cassee d'acier», то под первым нужно понимать доспех, испытанный луком или простым арбалетом, а под вторым – испытанный более мощным арбалетом «a tour». Когда один из бургундских счетов сообщает о покупке 1600 стальных «блях» для доспеха «haubergon», то речь идет о плоских круглых пластинах. Наконец, если железная котта делалась из колец (так, найденные при раскопках в Висби железные котты обычно были сделаны из колец диаметром 0,8-1 см), то стальная – всегда только из кованых или цельных пластин. Поэтому ремесло оружейника состояло в изготовлении и соединении таких плоских цельных пластин.

Несмотря на обилие приводимых в доказательство цитат, новые определения, предложенные Бюттеном, нельзя принять безоговорочно. Наиболее спорными кажутся его определения понятий «haubert» и «haubergon». Ведь тексты со всей очевидностью позволяют утверждать, что «haubert» – это доспех, прикрывающий тело, a «haubergon» есть не что иное, как малый, более короткий доспех. Так, Филипп де Мезьер пишет: «Доспех (haubert) защищает тело рыцаря»[411] . «Большие французские хроники» описывают один из эпизодов битвы при Бувине следующим образом: «Затем приподнялась пола его доспеха (haubert), и тот (противник) решил вонзить ему кинжал в живот, но кинжал не прошел через железные штаны, настолько хорошо они были пригнаны к доспеху»[412]. Французский перевод книги Иоанна Генуэзского «Catho-licon» дает слово «haubert» для латинского «Iorica». Слово «thorax» переводится как «панцирь (в значении „грудь“) или