– Это я, – успокоил ее японец. Он запер дверь салона на ключ.
– Бекман не сможет войти, – заметила вдова, приходя в себя.
– Если он воспитанный человек, он постучит, – отрезал Судзуки.
Он должен был следить за двумя окнами салона, а также за дверью, выходившей в смежную комнату. Вдова Тишо не могла найти себе места от внезапно овладевшего ею возбуждения, которое она тщетно пыталась скрыть.
– Вы пришли раньше времени.
– Так получилось, – уклончиво ответил японец.
– Бекман появится только в десять часов.
– Ничего, подождем его вместе.
Судзуки сунул херсталь в карман пиджака и сел между окнами. Для большей безопасности он придвинул свой стул к стене, укрывшись за шифоньером из красного дерева.
От волнения хозяйка ходила взад-вперед по ковру, протертому до ниток.
– Я не слышала, как вы вошли в дом, – сказала она ему с упреком.
– Это следствие моей врожденной деликатности, – ответил японец, глядя ей прямо в глаза.
Причесанная и затянутая в черный костюм с короткой юбкой, она казалась значительно моложе, чем при первом знакомстве. Неожиданно она резко распахнула дверь в смежную комнату. Почти одновременно раздались два выстрела, и человек, вышедший из темной комнаты, рухнул на порог. Судзуки не двинулся со своего стула; его пистолет еще дымился…
Пуля, предназначенная для него, застряла в стене над его головой, засыпав его черные и блестящие волосы строительным мусором.
Мадам Тишо, не отрываясь, смотрела на человека с пистолетом в руке, распростертого у ее ног и уткнувшегося носом в ковер.
Ее лицо выражало теперь ликование.
– Это не Бекман? – спросил японец. Она презрительно пожала плечами.
– Конечно, нет.
– А кто?
Она не ответила.
– Действительно, с представлением вы опоздали, – согласился японец.
Судзуки задыхался от ярости, но острил. Из-за этой дряни его чуть было не застигли врасплох.
Сейчас не время было обследовать труп, еще всякое могло случиться. Тем не менее интуиция подсказала ему, что мужчина, которого он только что убил, был не столько его жертвой, сколько вдовы Тишо.
Если бы она открыла дверь, заранее договорившись с убийцей, тот выстрелил бы первым. Однако дуэль закончилась не в его пользу.
В какую же странную и кровавую двойную игру ввязалась вдова Тишо? Однако он не успел ее об этом спросить.
– Меня не очень трогает эта смерть, – цинично признала она.
– Вы полагаете, что следующим буду я?
– Если не следующим, то третьим. В любом случае вам крышка. Вы говорите, что Бекман виновен в смерти Тишо, а Бекман мне говорит, что виновны люди Энгельберга. Мне все равно. Вы сдохнете все. Ни один не выйдет отсюда живым.
Японец скептически улыбнулся:
– Представьте себе, что я предпринял некоторые меры предосторожности.
– Я тоже. Я сказала Бекману, что вас будет много.
– Я это предусмотрел, – ответил японец.
– И я тоже, представьте себе, – сказала женщина, копируя надменный тон и хриплый голос японца.
– Другими словами, будут состязания.
– Никто отсюда не выйдет живым.
Женщину охватило исступление, словно сладковатый запах крови, распространившийся по комнате, пробудил в ней звериный инстинкт.
– Густав будет отмщен, и вы ничего не сможете сделать против меня.
Ее слова были прерваны резкой автоматной очередью, и в ту же секунду окно, перед которым она стояла, разлетелось вдребезги.
Чудом не задетая пулей, она бросилась на пол, в то время как японец ползком удалялся от шкафа, послужившего ему укрытием.
Шкаф раскачивался под градом пуль взад-вперед, и казалось, что сейчас завалится, когда стрельба неожиданно прервалась.
