государственности, созданной Матьяшем, и перестройка европейской экономики привели к укреплению тех начал социального устройства, которые отличали Венгрию от западных моделей, и к подавлению тенденций, прежде способствовавших их сближению.
Парламентское заседание по избранию на престол наследника Матьяша было намечено на май 1490 г. В претендентах недостатка не было. Помимо Яноша Корвина, которого поддерживали все давние сторонники клана Хуньяди среди дворянства и который был сказочно богат, венгерского престола добивался Максимилиан Габсбург. Его право на это предусматривалось договором от 1463 г., подписанным Матьяшем и Фридрихом III. О венгерской короне мечтали также оба брата Ягеллоны, чья мать была внучкой Жигмонда и сестрой Ласло V. В довершение ко всему на наследие Матьяша претендовала даже его вдова – королева Беатриса.
Корвин (позднее он сумел это доказать) был хорошим воином (организовал оборону южных границ), но не имел дара политика. Во всяком случае, его кандидатуру отвергли самые влиятельные военные и государственные деятели времен Матьяша. Возможно, они считали, что, отказав всем иноземным претендентам, они заведут Венгрию в ситуацию с непредсказуемыми последствиями. Претензии Максимилиана были самыми обоснованными, и именно с ним можно было связывать надежды на помощь против турок (активизации которых ожидали сразу после смерти Матьяша), но господствующие сословия, прежде всего, хотели получить такого короля, контроль за которым находился бы в их руках. Этому требованию идеально соответствовал Владислав. Он был коронован как Уласло II, но при условии подписания предвыборных обещаний, в частности об отмене всех нерегуляр- /165/ ных налогов, займов и других «вредных нововведений» Матьяша. Корвина попытались умилостивить титулом герцога Славонии и тем, что он оставался самым богатым магнатом страны. Такая к нему благосклонность осталась даже после того, как он взбунтовался и был разгромлен военачальником Кинижи, некогда служившим Матьяшу. В 1491 г. были также разгромлены войска Максимилиана и Яна Ольбрехта, брата Владислава. В боевых действиях против них использовали наемную армию Матьяша. Однако затем, когда наемникам не заплатили за несколько месяцев, они принялись грабить местное население, за что и были разогнаны в 1492 г. войсками Кинижи.
На первый взгляд, большая часть правления Владислава прошла спокойно как внутри королевства, так и на его границах. Борьба, связанная с наследованием венгерского престола, сначала разожгла аппетиты турок, которые предприняли несколько, правда неудачных, попыток захватить стратегически важные укрепления, но в 1495 г. был заключен мирный договор, продлевавшийся в течение нескольких лет. Не возобновлен он был только в 1501 г., когда Владислав присоединился к коалиции римского папы и Венецианской республики. Однако главной его целью было получение солидной субсидии, предложенной ему союзниками, и потому он уклонялся от решающих сражений или штурмов. Ситуация изменилась в 1512 г., когда более воинственный султан Селим I Грозный пришел к власти, низложив своего отца Баязида II, и боевые действия на южном фронте возобновились и велись с переменным успехом. В целом, за весь тот период к туркам отошел только боснийский банат Среберник. Тем не менее, общее соотношение сил было неблагоприятным для Венгрии; вылазки и набеги без объявления войны участились в окрестностях крепостей, возведенных Матьяшем, что нарушало коммуникации между ними, препятствовало бесперебойному снабжению гарнизонов. Сдерживать натиск турок становилось все труднее и труднее.
Единственным серьезным конфликтом между Венгрией и ее христианскими соседями стала война, объявленная Максимилианом в ответ на заявление венгерских сословий о том, что ни один иностранец не должен быть избран королем Венгрии в случае, если Владислав уйдет из жизни, не оставив наследника. Конфликт был улажен тайным договором о наследовании от 1506 г. В соответствии с ним внук Максимилиана должен был жениться на дочери Владислава, а сын последнего, если он родится, должен был взять в жены Марию – сестру Фердинанда. Когда условия этого тайного договора стали достоянием гласности, собрание представителей сословий Венгрии потребовало, /166/ чтобы король объявил императору войну, но Людовик, сын Владислава, родился через несколько месяцев, и вопрос о войне фактически отпал.
Если судить по хронике событий, в политическом отношении это был самый безмятежный период со времени правления Жигмонда; не было ни одной попытки низложить Владислава силой оружия либо искусной интригой. Однако истинной причиной стабильности являлось то, что магнаты нашли «законные пути» навязывания своей воли как правителю, так и другим сословиям. Они не предпринимали никаких мер по преобразованию институтов и стиля правления Матьяша. Они скорее экспроприировали их. Контроль полностью перешел к Королевскому совету, решения которого Владислав никогда не оспаривал. Отсюда его прозвище – Владислав Добже (что в переводе с польского означает «хорошо»). Канцлер стал чрезвычайно могущественной фигурой. В течение почти всего правления Владислава должность главы как большой, так и тайной канцелярий занимал Тамаш Бакоц, чья блестящая карьера началась при Матьяше с должности рядового чиновника. Когда Владислав взошел на венгерский трон, Бакоц был уже епископом Дьёра, затем Эгера и, наконец, архиепископом эстергомским. Став канцлером, он оставался в сане кардинала. Сохранилась даже практика сбора нерегулярных налогов или чрезвычайных займов. Только теперь, когда не стало «черного войска», они собирались самими баронами для укрепления их военных отрядов и комитатами для содержания наемников. Результаты были вполне предсказуемыми: численность армии в стране резко уменьшилась, а доход королевской казны упал до 200 тыс. форинтов и меньше, т. е. даже ниже того уровня, с которого Матьяш начинал.
Чтобы установить круг лиц, имеющих право собирать военные налоги и субсидии, государственное собрание на заседании 1498 г. приняло законы, закреплявшие процессы расслоения внутри самого дворянства. В законах были указаны имена 41 крупного землевладельца, имевшего право и обязанного содержать войско под собственным знаменем. Список этих лиц стал демаркационной линией между потомственной аристократией и теми дворянскими семьями, которые пришли к власти недавно. Он также сыграл роль поворотного пункта в истории превращения венгерского государственного собрания в двухпалатный парламент, каким со временем оно и стало. Помимо королевского двора, высшая аристократия, с одной стороны, и дворянство средней руки, с другой, стали полюсами, в силовых потоках которых разворачивались сложные политические баталии с частой сме- /167/ ной позиций и союзников на бурных парламентских заседаниях в период правления династии Ягеллонов. Состав группировок магнатов и баронов, а также их тактика менялись весьма часто. Поэтому лишь в ущерб исторической точности позицию аристократии часто характеризовали как «прогабсбургскую», тогда как среднему дворянству приписывалась «национальная» ориентация. Можно не сомневаться, полемика на парламентских заседаниях изобиловала патриотической риторикой по поводу венгерской доблести и заботами об общем благе. Все это подавалось в терминологии скифской концепции, освященной хроникой Туроци, но по иронии судьбы в действительности происходило на фоне явного ослабления обороноспособности страны и быстрого ухудшения ее стратегического положения с точки зрения противостояния Османской империи. Как и прежде, дворянство, ведомое патриотизмом и чувством благоразумия, нашло героя в собственных рядах. На сей раз им стал Янош Запольяи, воевода Трансильвании с 1510 г. Именно его имели в виду депутаты, когда в 1505 г. принимали декрет об иноземных и «национальных» королях.
Среднепоместное дворянство, для которого путь наверх становился все более и более затрудненным, постаралось отыграться на крестьянстве и оппидумах, которые получали большую часть прибыли от оборота сельскохозяйственной продукции. У них было немного крестьян, поэтому именно они страдали от свободной миграции земледельцев, которые, в целом, стремились попасть в услужение к более крупным помещикам, где повинности были менее тяжелыми, а товарооборот – более активным. Под массовым давлением со стороны среднепоместного дворянства парламент начиная с 1492 г. обязал всех землевладельцев (даже горожан, купивших маноры) собирать девятину натуральным оброком, затем уменьшил сумму штрафа, налагавшегося на помещика, не разрешавшего крестьянам уходить к другим землевладельцам, и, наконец, вообще отменил право крестьян на передвижение. Владельцы земли все активнее стали требовать от своих арендаторов отработки барщины (
