восстанавливали свои народы против венгерской революции 1848 г., этническое примирение и образование группы маленьких национальных государств на землях Придунавья со временем, возможно, приведут к формированию демократической конфедерации. Такая перспектива представлялась ему куда более многообещающей, нежели настойчивые попытки сохранить взаимоотношения с обанкротившимся австрийским режимом.
Кошут отмел все возможные сомнения относительно сути его позиции, когда в августе 1849 г., едва успев пересечь турецкую границу, объявил Гёргея предателем национальных интересов. Уже в 1851 г. в проекте новой конституции, созданной им в Кутахье – его временном убежище в Османской империи, – он подытожил свои идеи по поводу восстановления статус-кво в Дунайском бассейне. Политический строй Венгрии, о котором он мечтал, был основан на демократическом избирательном праве, равноправии всех языков и широком местном самоуправлении (хотя и отказывался заходить так далеко, как Ласло Телеки или Дьёрдь Клапка, склонявшиеся к дальнейшей федерализации внутренней Венгрии, в результате которой каждое этническое меньшинство получит собственную территориальную автономию). Поначалу под воздействием взглядов итальянских революционеров из круга Джузеппе Мадзини, с которым поддерживал контакты, Кошут поощрял активные революционные действия в Венгрии. /351/ Однако неудачное восстание 1851 г. в секейском регионе и безуспешное покушение в 1852 г. на Франца Иосифа убедили его, что для революции время еще не пришло.
Кошут продолжал верить, что близок час «великого европейского переворота», благодаря которому можно будет вновь продолжить борьбу за независимость родины, если удастся завоевать поддержку великих держав извне и этнических меньшинств внутри страны. С самого начала своего изгнания он рассылал письма венгерским эмигрантам, рассеянным по всему свету, убеждая их неустанно создавать благоприятную для дела атмосферу, используя малейшую для этого возможность. Его собственная поездка по Соединенным Штатам и Великобритании в 1851–52 гг., во время которой он произнес сотни широко известных речей, стала нравственным триумфом венгерской революции. Появление Кошута как в зале Конгресса США, так и в менее престижных аудиториях, неизменно сопровождалось гулом одобрения. Разумеется, ораторским искусством нельзя было добиться официального признания лозунга, который он, собственно, и отстаивал: «Вмешательство (со стороны западных великих держав) ради невмешательства (со стороны иных сил, особенно России)» в случае начала новой освободительной войны в Венгрии. Однако он получил реальную помощь деньгами и оружием, что мобилизовало венгерскую эмиграцию на организованную деятельность. Как позднее признался Деак, в то время он не был вполне уверен, чья «партия» – его или Кошута – пользуется большей поддержкой в самой Венгрии.
Кошут считал, что «европейский переворот» начнется в конце 1850-х гг. Эмигрантская пропаганда активно работала над тем, чтобы западные страны не смогли оказать Габсбургам даже такую пассивную поддержку, какую Вена получила от них в 1849 г. Столь же маловероятной представлялась и возможность получения Австрией поддержки со стороны России после того, как Франц Иосиф отплатил русскому царю черной неблагодарностью, сохранив нейтралитет во время крымской военной кампании 1854 г. Россия проиграла эту войну Турции, поддержанной английскими и французскими войсками. Помимо прочих решений, Парижская мирная конференция 1856 г. обеспечила де-факто суверенитет Сербии и двух румынских княжеств, объединившихся в начале 1859 г. под властью князя Александру Иона Кузы. Венгерские эмигранты вскоре стали обсуждать планы примирения и сотрудничества с обоими лидерами – с Кузой и сербским князем Милошем Обреновичем. Вскоре после этого Кошут в Париже был принят Наполеоном III, который пообещал, что француз- /352/ ские войска поддержат венгерский эмигрантский легион и венгерское восстание за независимость страны. На следующий же день, 6 мая 1859 г., был создан Венгерский национальный директориум, возглавлявшийся Кошутом и объявивший себя правительством Венгрии в эмиграции. Парижская встреча Кошута с Наполеоном III была подготовлена при участии Камилло Кавура – премьер-министра Пьемонта. За год до этого Кавур, страстно мечтавший об объединении Италии, получил аналогичное обещание от императора Франции, грезившего о военной славе и сферах влияния. Такие цели могли быть достигнуты в результате войны с Австрией. В конце апреля 1859 г. между Пьемонтом и империей Габсбургов начались боевые действия. По иронии судьбы события приняли нежелательный как для итальянцев, так и для венгров ход, потому что после вступления в войну Франции австрийские вооруженные силы оказались на грани полного разгрома. Решающая победа в самом кровавом сражении столетия у Сольферино, одержанная 24 июня над австрийцами, заставила Наполеона III спешно заключить мир, чтобы на карте не появилась слишком сильная Италия. Кавур, получив только Ломбардию, был сильно разочарован, как и венгры, единственным утешением для которых стало то, что перемирие с Наполеоном помешало преждевременному восстанию в Венгрии и им вновь не пришлось пережить позор поражения и ужас репрессий.
И все же, несмотря на то, что итальянская кампания не принесла свободы Венгрии, потери Австрии не ограничились огромным числом павших на поле боя. Унизительное поражение определенно выявило структурные слабости неоабсолютизма, опиравшегося во внутренней политике на вооруженные силы, которые оказались совершенно не пригодными для ведения современной войны, и на бюрократию, развращенную коррупцией и абсолютно не способную обеспечить надежный тыл. Уже сразу после переговоров в Виллафранке о перемирии Франц Иосиф пообещал своим подданным «своевременные улучшения». И даже если сначала не было особых причин спешить с выполнением этого обещания, сильное ухудшение внутриполитической обстановки все равно вынудило бы правительство ускорить этот процесс. Выступления против «протестантского патента», ограничивающего самостоятельность протестантских церквей, закончились его отменой. В самой же Венгрии мероприятия, связанные с празднованием столетия со дня рождения Казинци в октябре 1859 г., вылились в массовую демонстрацию, а организованная 15 марта I860 г. в Пеште акция в память о революции 1848 г. завершилась кровавыми столкно- /353/ вениями с войсками. Успехи Джузеппе Гарибальди, революционная армия которого насчитывала немало венгерских эмигрантов, в борьбе за объединение Италии радостно приветствовались в начале лета по всей стране. Всенародные митинги в дни траура по умершему Сечени также повлияли на политическую атмосферу в стране. Граф, чей интеллектуальный потенциал с середины 1850-х гг. снова активизировался, в 1859 г. опубликовал едкую сатиру на режим Баха. Власти начали его преследовать, и 8 апреля 1860 г. он покончил с собой. Весной 1860 г. Имперский совет, значительно расширенный за счет введения в него немцев, чехов и венгров, оказал давление на императора, принуждая его трансформировать систему бюрократической централизации, и в условиях продолжавшихся демонстраций император 20 октября 1860 г. «пожаловал» своим народам так называемый «октябрьский диплом» в качестве «постоянного и неизменяемого свода основных законов».
В «дипломе» говорилось о возрождении «исторического своеобразия» земель и провинций империи Габсбургов путем восстановления институтов исполнительной власти, существовавших там до 1848 г. (в случае с Венгрией восстанавливались канцелярия и губерниум, уже возглавляемые аристократами- консерваторами), и законодательных собраний (государственное собрание в Венгрии и ландтаги в наследственных провинциях австрийских монархов). Однако полномочия и тех, и других были существенно урезаны: самые важные вопросы бюджета оказались прерогативами Имперского совета, а силовые ведомства и иностранные дела – в прямом подчинении самого императора. Эта инициатива, являвшаяся не более, чем косметической операцией по удалению самых омерзительных черт режима Баха, не могла удовлетворить ни «конституционных централистов», т. е. либеральные средние классы и интеллигенцию Австрии, ни либеральное дворянство и интеллигенцию Венгрии. Массовое недовольство венгров, усилившееся на рубеже 1860–61 гг., достигло такой остроты, что период этот стали называть «маленькой революцией». Считая «диплом» неприемлемым и настаивая на политическом устройстве 1848 г. как «базовом», Деак и его сторонники стремились воспользоваться той политической свободой, которая открылась перед ними восстановлением государственного и комитатских собраний, многие из которых теперь заявили, что налоги, назначенные без голосования, незаконны и их не следует платить. Поддавшись уговорам своего нового министра государственного строительства Антона фон Шмерлинга, лидера группы австрийских политиков, пытавшихся совместить идею централизо- /354/ ванной, германизированной Австрии со своими крайне умеренными либерально-конституционными воззрениями, Франц Иосиф пошел на еще одну уступку, издав в 1861 г. «февральский патент». Двухпалатный рейхсрат, созданный согласно этому патенту, был настоящим парламентом, в котором должны были заседать 343 депутата от всех провинций империи. Это центральное законодательное собрание получило право
