— Ничего себе! — Филимонов вытер вспотевший лоб. — Вас послушать, так у нас везде предатели сидят…
— Ну а кого вы сами-то в тюрьмы сажаете? Тоже, надо думать, не всех подряд? Так что, товарищ майор — ищите стукача дома…
— Ладно, — успокоился майор. — Это уже моя забота. Вот, старший лейтенант будет работать с вами. Столько, сколько это потребуется для дела. Вам лично, что-нибудь от нас нужно?
— Пока что, нет. Но за предложение — спасибо! Воспользуюсь.
— Все вопросы можете задавать Олегу Мироновичу. Связь — на нём. Вы ведь свои каналы светить пока не желаете?
— А вы с ними работать не умеете. Надеюсь, что пока…
— Это что же за связь у вас такая интересная? Рации-то у вас нет!
— Телеграф есть. Телефон. Почта. Банки, наконец…
— Постойте… а они-то каким боком тут?
— Ну я ж говорил?! Не все виды связи вы используете, не все…
По узкой улице неторопливо шли два человека. Костриков переоделся и теперь всем своим видом напоминал преуспевающего предпринимателя. Хорошее пальто, добротная фетровая шляпа — солидный, уважаемый человек. Его спутник сегодня выглядел отставным офицером. Расправленные плечи, подчеркнуто ровная осанка и строевая выправка за версту выдавали старого служаку.
— Вот что, Олег Миронович, нам с вами теперь работать долго, так что давайте как-то друг к другу привыкать. Вы по документам прикрытия кто будете? А то вот так, прилюдно, вас по имени-отчеству назову — конфуз выйдет.
— По документам — Вальтер Огенброк, предприниматель. Торговля лесом и сопутствующими товарами. А как я должен обращаться к вам? Олег Иванович назвал только ваш оперативный псевдоним…
— Так моего имени и он не знает, так уж вышло. Что же до документов, так по ним перед вами сейчас Карл Готлиб фон Мекк, гауптман в отставке. Так что — будем знакомы, господин Огенброк!
— Весьма польщён таким знакомством! — приподнял шляпу Костриков.
— Вы в разведке как давно? Опыт работы в Европе имеете?
— Третий год уже. Из них — два года в Австрии и Германии.
— Профиль?
— Связной.
— Это хорошо, переучивать вас не придётся. Майор пояснил, с кем дело предстоит иметь?
— Законсервированные агенты глубокого внедрения.
— Так! — Проводник огляделся по сторонам. — Давайте-ка, вон в том кафе присядем. Я вам кое-что растолкую…
Подошедший пожилой официант принял заказ и вытянувшись, прищелкнул каблуками.
— Чего это он так? — поинтересовался старший лейтенант, когда тот ушел.
— Отставной унтер-офицер. Причём, кадровый. Видит, что перед ним, как минимум, один офицер присутствует, вот условные рефлексы и сработали.
— А с чего вы это взяли?
— Выправка — раз! Подтянут и аккуратен, хотя это вообще-то, нормальная черта большинства немцев. Но у военных, особенно кадровых, она выражена лучше.
— А почему унтер-офицер?
— Здесь несколько официантов. Но он один стоит наособицу, и все прочие на него поглядывают, словно советуются. Есть у мужика опыт и привычка командовать. Офицер в официанты не пойдёт, сейчас уже не те времена, когда они за любую работу брались, лишь бы с голоду не подохнуть. Так что — остается унтер. Соответственно, когда офицера он увидел, то сам к нему и подошел.
— Надо же…
— Учитесь, господин Огенброк! Такие мелочи, иной раз, жизнь спасти могут! И не только вашу.
Разговор прервался, вернувшийся официант ловко расставил на столе тарелки. Открыл бутылку и налил в бокалы вина. Поставил её на стол и почтительно выпрямился.
— Благодарю вас, унтер-офицер! — наклонил голову Проводник. — Чувствуется старая школа, такого не забыть…
— Да, герр…
— Гауптман фон Мекк.
— Яволь, герр гауптман!
— Приятно видеть, что хоть где-то ещё есть старые солдаты, хорошо знающие своё дело! Можете пока быть свободны…
— Яволь! — прищелкнул каблуками официант. Коротко и отрывисто кивнул, повернулся и отошёл к своему привычному месту.
— А зачем вам это? Вот так, с ним сейчас разговаривать? Ну, подошел, обслужил… и что?
— Зато теперь он видит в моем лице командира, имеющего
— Ну… вон там, у стойки. С другой стороны нас пальма закрывает, видно плохо будет.
— Ага! А рядом со столиком — как раз наш унтер и обретается. Стало быть, заметит непонятный интерес к нам, вернее — ко мне. Рупь за сто, подойдёт, вроде бы как подать чего, да и скажет… Офицера об опасности предупреждать положено, это у унтера в крови!
— Да ладно…
— Именно так, смею вам заметить! Не раз уже подобное бывало. Опять же, начни, кто его впоследствии расспрашивать о нас, кого он опишет первого?
— Надо думать — вас.
— Правильно! Зато, спутника моего — так и вовсе не заметит. Не офицер, не солдат — интереса не заслуживает. Оно иной раз — ох, как важно бывает, чтобы вас не заметили! Я-то связной — появился и исчез, а вам, например, тут жить дальше надобно. Нечего к себе внимание привлекать… Никто же другой в нашу сторону и не глянет. Раз унтер нас под свою опеку взял — всем прочим тут ничего не светит. Только уж и про чаевые достойные забывать не следует в таком случае. Не подачка это халдею, как у нас. А знак уважения к боевому товарищу. В таком случае уже корпоративная солидарность работать станет — не сдаст солдат товарища полицейскому. Во всяком случае — не сразу. Время же в нашей с вами работе — оно иногда кровью измеряется…
Некоторое время они не разговаривали, отдавая должное местной кухне. Вино тоже оказалось весьма неплохим. Наконец, Проводник откинулся на спинку стула.
— Ну, вроде бы, червячка заморили… Так что же вам, милейший господин Огенброк, предписано в отношении данных агентов? Вы хоть имеете представление о том, кто эти люди?
— Мне сказали, что в большинстве случаев, это бывшие офицеры ещё царской армии.
— Офицер, уважаемый, бывшим не бывает. Либо он офицер — либо нет. По какому ведомству данный человек в настоящее время числится — особой разницы нет. Можно
— Так… они же в царской армии числились всё-таки? Звания им там присваивали?
— Они — русские офицеры, прежде всего! И служили не лично Николаю Второму — а России, как бы она сейчас не называлась! Да, присягу приносили лично императору, это так. Однако империя кончилась в
