сумма почти фантастическая. Впрочем, по московским – тоже до фига. Как непосредственно киллеру, так и его родне, в случае чего. Устоять перед таким соблазном? Ну-ну...
Отдаю капитану свое оружие. В руку мне суют белую тряпицу, которой я из-за угла и машу. Дождавшись ответного взмаха, выхожу.
В дом меня не пустили, остановили на пороге. Навстречу вышел худощавый боевик. Он был при оружии, через плечо висел автомат.
– Вы хотели переговоров? – спрашиваю у него.
– Да. Пусть сюда пригласят журналистов. Тогда мы отпустим одного человека.
– Я передам ваши требования. Что еще?
– Машину. Грузовик с кунгом. Мы вместе с журналистами туда сядем и уедем. По дороге отпустим заложников. Потом журналистов.
– Это все?
– Пока да. Если будет еще что-то, дадим знать. У вас есть на все два часа. Я понимаю, что журналистов сразу не найти, но вот грузовик вы должны будете подогнать к нам уже через час, не позже. Наш водитель его осмотрит. Так что не вздумайте насовать туда чего-нибудь...
– Понятно. Я могу увидеть заложников?
– Зачем это?
– Может быть, им что-нибудь нужно?
– От вас?!
– У меня приказ. Я должен их увидеть своими глазами.
– Сомневаешься в моих словах?!
– Я тебя не знаю.
– Я тоже. Твое лицо мне незнакомо. Кто вами командует?
– Слон... – автоматически сорвалось с моих губ.
Ох ты, блин! И черт меня дернул Олега вспомнить?
Однако же это слово оказало почти магическое воздействие. Боевик отступил в сторону, открывая проход.
– Иди, смотри... Только без глупостей! Сам понимаешь...
Первая комната. У простенка замер боевик с автоматом.
Вторая.
На полу, посередине помещения, сидят четверо женщин. Лица напряженные, губы у одной закушены. Внимательные глаза ощупывают меня с головы до ног.
– Вам нужно что-нибудь? Вода, медикаменты? Может быть, еда?
После некоторого молчания одна из них разжимает губы.
– Нет...
Словно ворон каркнул!
– А вам? – обращаюсь к остальным.
Те ничего не говорят, только отрицательно мотают головами.
Так... с этими все ясно...
– У вас есть раненый, хозяин дома. Может быть, что-то нужно ему? Мы готовы отвезти его в больницу, ему наверняка нужна операция.
– Нет, – отвечает мне та же женщина, – он останется с нами. Мы уже перевязали его, и все будет хорошо.
– Как хотите, – пожимаю плечами. – Но вы в любой момент можете меня позвать, если вам что-то будет нужно.
Неслышно ступая босыми ногами по полу, мимо нас проходит еще один боевик. И я замечаю, как буквально загорелись глаза на лице одной из женщин. Она провожает прошедшего взглядом. Или я совсем баран... или...
– Ну что? – спрашивает меня Олег, продолжая гонять во рту незажженную сигарету.
– Сначала не хотели меня пускать в дом...
– Да и хрен бы с ними! Оно тебе надо было?
– ... но когда я сказал, кто руководит операцией, боевик молча отошел в сторону.
– Хм! Надо же... уважают!
– Похоже. Так вот, нечисто тут что-то. Деда мне не показали, сказали, что все с ним в порядке. Женщин видел, их четверо. Сидят во второй комнате.
– Точно четверо?
– Да.
– А при досмотре было трое. Это я совершенно уверенно тебе сказать могу. Сам их всех видел. Ну-ка, опиши их мне.
По возможности максимально точно стараюсь описать приметы каждой. Зрительная память у меня всегда была хорошая, так что смею надеяться, что сумел это сделать достаточно подробно.
Слон, присев на корточки, что-то чертит на земле. Потом поднимает голову.
– Все?
– Да.
– А вот та, что с тобой говорила... ты волосы ее видел?
– Они все в платках были... стоп! Прядку видел! Из-под платка выбилась. Седая совсем. Странно, а на вид ей лет тридцать, может быть, больше, но ненамного.
– Голос хриплый?
– Да. Как будто ворона каркнула.
– Это «Белая Айша». Жуткая баба, она смертниц подготавливает. А хрипит оттого, что в свое время химией надышалась. Была у них тогда мысль химическое оружие сварганить. Вот и соорудили... на свою голову. Только двое их и уцелело, а она себе голосовые связки пожгла. Оттого и хрипит.
– Слушай, там еще вот чего... – рассказываю ему о замеченном мною взгляде одной из заложниц.
Олег сплевывает на землю сигарету.
– Это такие же заложницы, как я папа римский! Наверняка в доме будущие смертницы сидят. И какие-то близкие отношения у этой девчонки с прошедшим боевиком есть. Оттого она так на него и смотрит.
– И что теперь?
– Да ничего! С точки зрения командования – это заложники. Пока они не стали по нас стрелять, разумеется. Так что, друг мой ситный, ничего-то для нас с тобою не меняется.
– И что делать будем?
– Журналистов требуют, говоришь?
– Ну да. Только где их тут взять?
– Значит, планируют на глазах у них какую-то пакость учинить...
– А может быть, просто прикрыться ими хотят?
– Ну... – чешет в затылке капитан, – и так тоже быть может. В любом раскладе их сюда никто не пошлет. Мало ли что? А руководству потом отвечать. Бывали уже случаи... Но, так или иначе, час у нас есть. Грузовик я им организую, на эту тему не парься.
– Боевики его проверят!
– На здоровье! Тут, знаешь ли, тоже не вчерашние школьники собрались. Самое хреновое, что они действительно могли дом заминировать, ума хватит... Черт его знает, сколько там, в подземелье этом, они могли взрывчатки затихарить? А рядом другие дома стоят. Людей-то мы выведем, да все равно... Ладно... Ты как, еще раз к ним пойдешь?
– Будет надо – пойду.
– Будет. Командования тут нет, дежурный ныне ты, так что мешать мне никто не станет. Вот, ежели больше проваландаемся, так тут набегут... мама не горюй! Все эти гаврики там, в доме, Айшу прикрывают. Она для них сейчас ценность представляет, ее и будут уводить в первую очередь. Значит, задача номер раз – стерву эту завалить!
– И каким образом? Заметь, я ничего против этого не имею, но вдруг выйдет, что там, в натуре, кто-то чисто гражданский окажется? Как тогда разруливать все будем?
