Противолодочная оборона японцев была никакой:[84] американские субмарины чувствовали себя волками, ворвавшимися в овечье стадо. Однако Япония, располагавшая в 1943 году одиннадцатью авианосцами,[85] не оставляла надежд на полное вытеснение американцев из Полинезии и даже на успешный штурм Гавайских островов, благо Австралия и Новая Зеландия, по-прежнему считавшие себя частями Британской империи, вышли из войны. Японские подводные лодки, вооружённые гидросамолётами 'сейран', блокировали Гавайи, затрудняя снабжение этого оплота США на Тихом океане.
Японская авианесущая подводная лодка
Русское командование непрерывно усиливало свою Алеутскую группировку, готовясь к высадке на Аляскинский полуостров. Военный флот Народной России пополнялся новыми кораблями, и к началу 1943 года на Дальний Восток были переброшены новейший авианосец 'Гангут', линкор 'Победа', линейный крейсер 'Кронштадт', лёгкие крейсера 'Дмитрий Донской' и 'Владимир Мономах' и до тридцати эскадренных миноносцев. Тихоокеанский флот России получил также крейсер 'Александр Суворов' с восьмидюймовыми орудиями,[86] построенный в Комсомольске, и больше сорока подводных лодок (частично прибывших с Балтики и Чёрного моря, частью построенных на Дальнем Востоке). На Алеутских островах усиливалась авиация, и ждали отправки в 'Русскую Америку' полнокровные и превосходно вооружённые и оснащённые сибирские дивизии.
Тяжёлый авианосец 'Гангут' (носитель двухмоторных палубных самолётов)
Русские подводные лодки охотились за транспортными судами и ставили мины вдоль всего западного побережья Северной Америки, от Калифорнии до Аляски, 'змеи горынычи' бомбили Сиэтл, и к лету 1943 года русское командование сочло, что у него хватает сил для дальнейшего наступления.
* * *
Экономика Соединённых Штатов Америки работала на войну.
Гремел исполинский конвейер, штампуя корабли и самолёты, танки и артиллерийские орудия, винтовки и пулемёты, снаряды и патроны.
В 1942-1943 годах американский флот получил двенадцать тяжёлых и восемь лёгких авианосцев, пять линкоров, двадцать крейсеров, четыреста эсминцев и эскортных кораблей, около ста подводных лодок и сравнялся по своим боевым возможностям с самым сильным из неприятельских флотов – с кайзермарине, – превосходя по численности флот императорской Японии. Время неравных боёв, когда континенталы давили американцев числом, прошло.
Почуяв нешуточную угрозу самому своему существованию, Америка пустила в ход все резервы: богатства, накопленные США за последние сто лет, превращались в оружие. И отходили в тень привычные понятия, записанные в Конституции: вся страна превратилась в единый военный лагерь, где приказы не обсуждаются, а выполняются.
'Если мы хотим спасти нашу свободу и демократию, – заявил президент Рузвельт, – мы должны забыть о демократии. Мы воюем с тоталитарными империями, в которых слово вождя имеет силу закона, и если мы хотим победить, мы должны бить врага его же оружием. Свобода – это потом, сейчас для нас главное – целесообразность и необходимость'.
Его слышали и слушали. И выполняли: на место мужчин, ушедших воевать, к станкам становились женщины, и мускулистая клепальщица Рози вытеснила с рекламных плакатов томных и соблазнительных голливудских красоток с их аппетитными округлыми формами – всё для фронта, всё для победы.
И взлетали в небо тысячи самолётов, атакуя и защищая; и морские пехотинцы США цеплялись за каждую пядь земли, обильно орошая своей кровью атоллы Океании и острова Карибского моря; и субмарины под звёздно-полосатым флагом уходили к берегам Европы и Африки, к Филиппинам, Индонезии и Малайи, высматривая добычу немигающими глазами перископов. И создавалось новое оружие – ракеты и реактивные самолёты, – а под сенью сверхсекретного 'Манхэттенского проекта' рождалось нечто, о чудовищной мощи которого имели смутное представление даже физики-ядерщики, работавшие над этим проектом.
Американские войска, используя право сильного, вошли в Канаду. Русский медведь занёс мохнатую лапу над Аляской – сухопутный Северный фронт становился реальностью, а перебрасывать и снабжать многотысячные армии морем, где ни один корабль не мог отойти от берега на пару миль без риска поймать торпеду, не представлялось возможным. Слабые возражения канадского правительства не принимались во внимание, а с Черчиллем Рузвельт, потрясённый 'предательством' былого союзника, вообще не желал вести переговоры. США с большим удовольствием заняли бы и Австралию с Новой Зеландией, но на это у них пока не хватало сил: большинство американских верфей располагалось на восточном побережье, а частично восстановленный Панамский канал находился теперь в радиусе действия немецких 'зигфридов' и 'василисков' с аэродромов Венесуэлы и Тринидада.
Военная машина Соединённых Штатов Америки работала, но её операторы (те самые 'капитаны большого бизнеса') видели, что режим её работы опасно близок к критическому. Оказалось, что война – это не только очень выгодное дельце, это ещё и кровь, смерть и разрушения, причём не где-то за океанами, а здесь, на территории самих США. Потери уже превысили потери Америки в гражданской войне, считавшейся самой кровавой войной за всю историю Штатов, и это при том, что не было ещё масштабные боёв на суше, подобных сражениям Первой Мировой или тевтонскому вторжению во Францию или Англию. К таким потерям Америка не привыкла...
Но самое главное – монотонный гул размеренно работающего механизма экономики то и дело сменялся покашливанием, характерным для перебоев. Огромной американской машине не хватало того, что служило для неё и топливом, и смазкой –
Доллар был изгнан из покорённой тевтонами Европы и Африки, с Ближнего Востока, где набирала силу держава 'красного фараона' Иосифа Сталина, причудливо совместившего марксистскую идеологию и обычаи средневековья и подчинявшего себе арабский мир, из Юго-Восточной Азии, где хозяйничали самураи, и из Латинской Америки, страны которой одна за другой присоединялись к антиамериканскому союзу. Бумажка, выкрашенная зелёной типографской краской, хороша тогда, когда её без звука (и даже с радостью) принимают в обмен на реальные ценности, созданные людьми, а внутри одной отдельно взятой страны денежная масса должна быть уравновешена товарным объёмом – бесконтрольное включение денежного печатного станка чревато финансовой катастрофой, по сравнению с которой Великая депрессия тридцатых годов – не более чем лёгкий ветерок по сравнению с торнадо. И первые признаки этой катастрофы уже просматривались: в США росла инфляция, и кое-где уже вводилось нормированное распределение продуктов первой необходимости.
'Капитаны большого бизнеса' всё это видели, но они не в силах были изменить ни суть
