мягким, но строгим голосом Хранительницы Жизни Натэны.
«Мы подождём, дочь, – говорил Коувилл. – У тебя сотни Миров, и ты за них в ответе. И за этот Мир, Мир Третьей планеты системы Жёлтой звезды, качающийся на самом краю бездонной пропасти, ты тоже в ответе. Помни об этом! А мы – мы подождём…».
«Мы подождём, дочь, – говорила Таэона. – Ты найдёшь нас – обязательно. И ещё – ты найдёшь свою любовь, настоящую, такую, какую нашли мы. Я верю в это, Энна, – нет, не верю, – знаю. Теперь знаю…».
Эн-Риэнанта держала амулет Инь-Янь в руке – не пришло ещё её время надеть на шею заветный символ, ибо истинная любовь не коснулась пока её сердца. Но это время придёт – Энна верила матери.
На прекрасной шее Звёздной Владычицы красовался другой амулет, который она сотворила для себя постоянным напоминанием о Поиске. На голубоватой цепочке плавно вращался маленький шар, меченный несимметричными светлыми и тёмными пятнами и окутанный голубым ореолом. Приглядевшись, искушённый понял бы, что шарик этот являл собой точную миниатюрную копию Третьей планеты окраинной галактической системы Жёлтой звезды – именно такой она видна извне, из открытого пространства Привычного Мира Галактики.
Магиня затратила немало сил, зато теперь у неё был Вещун. Свечение вокруг амулета периодически прошивали быстрые разноцветные взблески – следы магических сущностей в эгрегоре планеты и в примыкающей к ней области Тонкого Мира. Золотистые, серебряные, зелёные, голубые… Эскиня ждала фиолетовой вспышки: ведь не только Коувилла называли Фиолетовым Магом – после тысяч и тысяч тантрических слияний Таэона приняла добрую толику алого, и оттенок её магии тоже изменился.
И она дождалась – яркая фиолетовая искра прошила Вещун. «Вы здесь, – прошептала Эн-Риэнанта, – вы воплощены – оба. Наконец-то… Время пришло».
Время пришло, и Духи Времени стягивали его бурлящие тугие потоки, свивая…
КОЛЬЦО ВРЕМЁН
2004 год
«Ну и какого чёрта тебя понесло сюда? Ты ведь сбился со счёта, сколько раз здесь был! Такой денёк! Ребята давно уже на Вуоксе… Вечером они разобьют палатки, разожгут костёр, будут жарить шашлыки и пить вино, смеяться и танцевать… Стемнеет, от воды поползут пряди белого тумана, а в небе загорятся звёзды… И публика расползётся парочками по кустам – кто обниматься-целоваться, а кто и… А Светка точно не будет долго горевать о твоём отсутствии, и скучать она тоже не будет… Так стоило ли из-за идиотской размолвки упускать такую девчонку?»
Подобные не слишком весёлые мысли посещали голову молодого парня лет двадцати двух, поднимавшегося по каменной лестнице в Большой зал Центрального Военно-Морского музея. Парень был самым обычным: в джинсах, кроссовках, в лёгкой рубашке и с короткой стрижкой – таких парней в огромном Санкт-Петербурге тысячи и тысячи.
А ситуация действительно получилась на редкость дурацкая: они всей своей тёплой компанией собрались провести выходные на Карельском перешейке, на природе, со всеми прелестями, сопутствующими такому виду отдыха. И чёрт его дёрнул зацепить в разговоре с подружкой больную тему – ведь знал же он, очень хорошо знал её мнение по вопросу денег, карьеры и престижа! Слово за слово, и…
«Для меня парень, который зарабатывает меньше трёхсот баксов в месяц – это вообще не парень!» – резко бросила Светка, когда он пытался что-то вякать на тему о том, что деньги ещё не всё, и что работа должна нравиться, и что… Вот и нарвался! Конечно, не стоило принимать столь категоричное суждение на свой счёт – ведь они-то ещё студенты… Хотя многие старшекурсники заранее столбят себе места в престижных фирмах, где проходят практику и подрабатывают во время учёбы – о будущем надо беспокоиться заранее. Тут Светка, как ни крути, права: сам себе не поможешь – никто тебе не поможет! И всё-таки поднадоела ему, честно-то говоря, её оголтелость в отношении денег. Что ж теперь, кроме бабок и нет ничего на свете?
«На Свете точно нет…» – сложился в уме пошловатый каламбур, однако общего мрачного настроения не развеял.
Настроение чуть улучшилось, когда юноша вошёл в зал. Он давно приметил странную особенность своей натуры: здесь, в Военно-Морском музее он всегда почему-то ощущал себя как-то… – даже слово-то не подобрать. Он полюбил бывать в музее ещё со школьных лет, и каждый раз при посещении Большого зала им овладевало непонятное, но щемяще-приятное чувство. И ещё: его тянуло в дальний левый угол зала, посвящённый русско-японской войне: именно в этом месте ощущение было наиболее острым. Ни романтические модели фрегатов восемнадцатого века, ни стремительные формы боевых кораблей середины века двадцатого такой остроты не вызывали.
Молодой человек знал наизусть едва ли не всё о кораблях русско-японской: годы постройки, водоизмещение, вооружение, скорость хода – вплоть до фамилий командиров. Иногда даже корабли эти ему снились, причём не в виде моделей, а вживую – пенящими волны. Разные хобби бывают у людей…
Парень остановился перед моделью эскадренного броненосца «Бородино». Чёрный корабль плыл под стеклом, поблескивая лакированными бортами и щетинясь дулами башенных орудий. Юноша чуть прикрыл глаза – он знал, что силуэт корабля всё равно останется перед его внутренним взором.
«И сколько же всего снарядов в него попало? – думал он. – Сколько он вынес перед тем, как опрокинуться и унести на дно весь свой экипаж – за исключением одного матроса? Броненосец перевернулся под вечер, когда уже темнело…».
…
«Орёл» был точно таким же, словно брат-близнец… А в Цусимском бою у левого орудия носовой башни японский снаряд отшиб половину ствола… И был смертельно ранен командир…».
Молодой человек перевёл взгляд на кормовую оконечность броненосца и тут сквозь стекло саркофага, хранящего модель славного корабля, вдруг увидел девушку.
