нависший над крошечной фигуркой рыцаря с мечом, и сунул её в карман куртки. Хорошая штука эти покет- буки – очень удобны для чтения в транспорте по дороге на работу (а когда ещё читать современному человеку, замотанному повседневными делами-заботами?). Вообще-то книги – хорошие книги – невредно и обдумывать, однако на это времени уже не остаётся…
Зато книжные лотки у станций метро завалены литературой на любой вкус – времена книжного дефицита канули в Лету. Бесчисленные глянцевые обложки пестрят пустоглазыми бандитскими рожами и физиономиями красоток в нарядах предельно облегчённого типа на фоне небоскрёбов, звездолётов или рыцарских замков. Красотки призывно изгибают бёдра, но в руках у них при этом обязательно зажат какой- нибудь смертоубийственный инструмент, а рядышком торчит неулыбчивый мускулистый тип с мечом или многоствольным бластером, всем видом демонстрирующий: «Эта роскошная баба – моя!». И очень хочется купить такую книжку и окунуться в её декоративный мир, чтобы хоть на часок почувствовать себя таким вот суперменом, сметающим всех врагов и очаровывающим всех красавиц…
Плотный человеческий поток, медленно просачивающийся через щели турникетов, вынес Александра Николаевича на привокзальную площадь. Лезть в подземелье метро ему не хотелось – весна уже вступала в свои права, в дымном воздухе большого города упрямо пробивались её пьянящие ароматы, и солнце, нечастый гость северной столицы, ласкало и грело.
Чуть подумав, он решительно направился к остановке маршрутного такси. По статусу заведующий лабораторией молекулярного синтеза научно-исследовательского института прикладной химии мог бы добираться до работы и на собственной машине, но… Времена теперь другие, и славное НИИ, где Александр честно проработал три десятка лет, давно уже не «передний край советской науки». И зарплаты его сотрудников не те, которые позволяют разъезжать на роскошных авто. К тому же узкие улочки старых районов Питера забиты под завязку автомобильными стадами – выигрыша времени никакого, а нервного напряжения на порядок больше. Поэтому древний «жигулёнок» Александра Николаевича, бывший некогда предметом гордости его жены Людмилы и лютой зависти его коллег, тихо ржавел в гараже на даче. Уж лучше фэнтези почитать в электричке…
На остановке было людно – трудящийся и учащийся народ спешил и переминался с ноги на ногу в ожидании маршрутки. Подходя, Александр Николаевич обратил внимание на молоденькую девчонку в джинсах и короткой рубашонке (или кофточке? Он никогда не был большим докой по части названий верхнего и нижнего женского конфекциона, а теперь и подавно). Между пояском джинсов и нижним краем кофточки виднелось голое тело – невзирая на вешнюю прохладу, модницы спешили выставить напоказ свои пупки и талии, привлекая мужские взоры. Девчонка почувствовала его взгляд, но равнодушно скользнула глазами по мужчине, годящемуся ей в отцы.
«Вот же блин, – с досадой подумал Александр Николаевич. – Небось в „мерседес“ к какому-нибудь „папику“ лет на пятнадцать меня старше ты запрыгнула бы не раздумывая и тихо повизгивая от восторга!». Стариком он себя не считал, женщины всё ещё посматривали на него с некоторым интересом, и нарочитое безразличие этой девицы задело Александра и укололо его мужское самолюбие.
Подкатила белая «газель». Александр пропустил девчонку вперёд, и в глаза ему нагло полезли её ягодицы, перечёркнутые узенькой полоской трусиков «танго». Джинсы на бёдрах девчонки были приспущены по последней моде «по самое некуда», и когда она наклонилась, забираясь в тесное нутро маршрутки, пейзаж нарисовался весьма колоритный. «Хм, – мрачно размышлял Александр Николаевич, устраиваясь на боковом сидении. – Неужели она в упор не понимает, что демонстрация нижнего белья и голой задницы в транспорте может вызвать не эротические чувства, а самую обычную брезгливость? Всё хорошо в меру, в нужном месте и в нужное время…». Он вдруг вспомнил, как ему нравилось смотреть на коленки Людмилы, открытые мини-юбкой, – давно это было… Или совсем недавно?
«Хватит, – одёрнул он сам себя. – Думай о работе!» – «А чего о ней думать? – ехидно возразил внутренний голос. – Думай, не думай – один хрен! Вы сидите в ж…, уважаемый Александр Николаевич, сидите глубоко и прочно. Все ваши юношеские мечты развеялись лёгкой дымкой, растаяли, и ваше время прошло. Имейте мужество признаться в этом – хотя бы самому себе. И ваше брюзгливое мысленное ворчание по поводу нравов и нарядов юных девиц – прямое тому свидетельство!». Спорить с этим собеседником не имело смысла…
В детстве мальчик Саша, выросший в интеллигентной семье, читал журналы «Наука и жизнь» и «Техника – молодёжи» и жадно впитывал все новости о последних достижениях науки. Сказки становились былью – человек полетел в космос, а бытовая химия одаривала человечество всё новыми материалами. «Капрон», «нейлон», «лавсан» – эти причудливые названия казались магическими заклинаниями, рождающими невиданные чудеса. А тут ещё незабвенный Никита Сергеевич творчески модифицировал ленинскую формулу «Коммунизм – это советская власть плюс электрификация всей страны», добавив к ней ещё одно слагаемое: «химизация». И Саша Свиридов, окончив школу с серебряной медалью, поступил на химический факультет Ленинградского (тогда ещё ленинградского) университета (тогда университет в городе на Неве был всего один, а прочие вузы именовались институтами).
Это были славные времена! Всё казалось достижимым и возможным (стоит только захотеть и постараться), горизонт становился всё ближе, и будущее выглядело непременно счастливым – разве может быть иначе в стране победившего социализма, где «всё для человека, и всё во имя человека»? И ещё – Саша был молод, никто не называл его по отчеству, и учёба оставляла ему достаточно времени для молодёжных вечеринок, поездок за город и прогулок по гранитным набережным дивными белыми ночами. И была любовь…
Её звали Людой, хотя ей самой нравилось имя Мила. И верно, это имя шло девушке – она действительно была
«Газель» выбралась из очередной пробки и поскакала по выбоинам вдоль трамвайных путей, лавируя и обгоняя автобусы и грузовики. Александр Николаевич отрешённо смотрел в окно. Думать о работе ему не хотелось – на Сашу нахлынули воспоминания…
В НИИ прикладной химии он попал по распределению – Александр Свиридов был первым в списке и имел право выбора. Ему понравилась сама атмосфера института: чистота лабораторий, организованность и деловитость, жаркие споры о новых направлениях в науке и о перспективах молекулярного синтеза. Тогда он многого ещё не замечал…
Саша работал как одержимый, не считаясь со временем. Он мог посередине разговора сорваться с места, оставив собеседника в недоумении, и помчаться к себе в лабораторию, чтобы тут же проверить на опыте свою очередную фантастическую гипотезу, пусть даже не имеющую прямого отношения к теме, разрабатываемой в настоящий момент. Вскоре Саша заслужил неформальное прозвище «Алхимик», которое наряду с иронией свидетельствовало и о его упорстве и целеустремлённости и носило уважительный оттенок.
Кандидатскую диссертацию он написал и защитил через пять лет, но вот с докторской вышла осечка. Александр Свиридов вдруг с удивлением обнаружил, что в науке существуют и иные приоритеты, что плетутся многослойные интриги, и что далеко не все учёные мужи озабочены исключительно прогрессом ради светлого будущего всего человечества – есть и куда более прозаичные материи. Доктором наук он так и не стал, хотя завлабом его в конце концов назначили. Впрочем, произошло это уже в суматошную перестроечную пору, когда самые ушлые уже сообразили, откуда и куда дует долгожданный ветер перемен, и начали подыскивать себе более уютные местечки.
Увлечённость научными изысканиями не помешала Саше сделаться отцом двух детей – дочери Ани и сына Дмитрия. «Ты, наверно, и не заметил процесса зачатия, – подтрунивали над ним коллеги, – всё-то ты у нас в трудах, надёжа-государь!». На эти шутки Александр не обижался – они носили дружеский характер – и улыбался вместе с шутниками.
Не до смеха Саше стало в конце восьмидесятых, а в начале девяностых ему впору было заплакать…
Маршрутка свернула направо. Александр Николаевич попросил водителя остановиться у следующего перекрёстка и вылез из микроавтобуса. До начала рабочего дня оставалось ещё минут пятнадцать, и Саша решил пройти остаток пути пешком.
«Газель» запрыгала дальше, окатив заведующего лабораторией молекулярного синтеза брызгами грязной воды из-под колёс. Александр поморщился, нагнулся и смахнул носовым платком мутные капли,
