оставшиеся на брюках. Не на приём к английской королеве, но всё равно не дело…
Потом он выпрямился, и тут ему бросился в глаза огромный красочный рекламный стенной плакат, на котором многозначительно улыбающаяся очаровательная женщина очень сексапильно примеряла золотое ожерелье. «Только у нас! Драгоценности для бережливых! – гласила надпись на плакате. – Самое дешёвое золото! Самые низкие цены!».
«Вот же чушь собачья! – раздражённо подумал Александр Николаевич. – Золото и драгоценности – это последнее, что будет покупать бережливый! Самое дешёвое золото? Хм-м-м… Дешёвое золото – золото мёртвого дракона…».
День начался с неожиданности – лабораторию посетил директор института Антон Степанович Никодимов, четверть века занимавший эту должность.
– Ну вот, уважаемые… э-э-э… господа, – последнее слово Никодимов произнёс с видимым усилием. – Наметился свет в конце туннеля, если так позволительно будет сказать.
«Бедный Антон Степанович, – с жалостью думал Свиридов, поглядывая на бледное лицо директора института. – Крепко засели в его душе безвозвратно сгинувшие стереотипы! Еле-еле выдавил из себя враждебно-капиталистическое „господа“ вместо такого привычного „товарищи“. Пятнадцать лет минуло с тех пор, как „товарищей“ и след простыл, а его всё ещё тянет на старое. Трагедия, блин…».
Никодимов выглядел неважно – высохшее лицо с красными старческими прожилками, старомодные очки, далеко не новый пиджак, к которому не шёл элитный галстук (наверняка подарок кого-то из спонсоров), мелко подрагивающие тонкие пальцы. Эдакий раритетный интеллигент советских времён, чудом не вымерший в пертурбациях постперестроечной России. Но Антон Степанович всё ещё храбрился, не подавал виду, и пожалеть его открыто означало нанести старику смертельную обиду. Да и то сказать, институт выжил как цельная структура только благодаря энергии Никодимова. Хватались за что попало, искали деньги где только можно; теряли ценнейшие кадры, уезжавшие на работу за рубеж за длинным долларом; сдавали институтские помещения в аренду всяким разным фирмам, зачастую весьма сомнительным; однако латали обветшавшее оборудование и ставили эксперименты, из последних сил не давая погаснуть искоркам научного энтузиазма.
НИИ прикладной химии разваливался прямо на глазах – лучшие работники уходили в частные структуры, не имевшие к химии никакого отношения, старики старели, а молодёжь только фыркала, узнав размер предлагаемого здесь месячного оклада: «Да мне эти деньги – на один раз сходить на дискотеку!». А Никодимов – Никодимов ходил по инстанциям, доказывал и требовал, выкручивался и выкрутился. Институт поддержали заказы силовых министерств – «балдёжный газ», как называли в кругу разработчиков это эффективное средство борьбы с терроризмом и уличными беспорядками, очень понравился заказчикам в погонах.
«Интересно, чем Степаныч осчастливит нас на сей раз? – подумал Александр. – Что там стоит за его патетическим „светом в конце туннеля“? Не зря ведь он собрал всю мою лабораторию…»
Словно услышав мысли завлаба, директор откашлялся, пожевал губами и выдал:
– Нам предлагают очень выгодный многолетний, – он сделал ударение на последнем слове, – заказ от международного концерна «Health, Life and Pleasure», сокращённо «Эйч-Эл-Пи». – «Смотри-ка, – искренне изумился Александр, – без запинки произнёс заковыристое аглицкое название и аббревиатуру! Поднаторел, однако, – пообтёрся на презентациях…».
– Российская сторона владеет акциями этой корпорации, – продолжал Никодимов, чуть сморщившись на слове «акциями», словно ему на зуб попало нечто донельзя невкусное, – и поэтому о нас с вами, – директор оглядел присутствующих, – не забыли.
«Ну, это наверняка только благодаря твоим стараниям, Антон ты наш Степанович, – мысленно добавил Саша, – а то бы хрен о нас вспомнили! Каждый выживает в одиночку – как говорится, человек человеку друг, товарищ и волк».
Эти мысли не мешали заведующему лабораторией молекулярного синтеза внимательно слушать – Александр Николаевич интуитивно чувствовал, что директор приготовил им нечто неожиданное. И Саша не ошибся.
– А суть проекта, – Антон Степанович выдержал паузу, – состоит в следующем: нам предложено разработать стойкую субстанцию для ароматизированных презервативов.
«Что-о-о-о?» – мысленно возопил Александр. Его команда потрясённо молчала, хотя кто-то в заднем ряду тихонько хихикнул.
– Боюсь, что я не совсем вас понял, Антон Степанович, – сдержанно произнёс завлаб. – Какое отношение мы, химики, имеем к этим резинотехническим изделиям? Разве что некий новый материал для…
– Нет, – невозмутимо прервал его директор, блеснув стёклами очков. – Речь идёт об ароматизаторах. Я знаю, – тут же добавил он, заметив нетерпеливое движение Свиридова, – вы скажете, что этими ароматизированными штучками уже завалены все аптеки. Однако в нашем случае имеет место принципиально новый подход к вопросу, – директор постепенно воодушевлялся, словно обсуждалась по меньшей мере проблема изменения состава земной атмосферы. – Как известно, в процессе любовного акта мужчина и женщина выделяют значительное количество тепловой энергии…
«Скорее всего, тебе об этом известно уже сугубо теоретически» – подумал Саша.
– …за счёт этой энергии из нашего наполнителя, входящего в состав материала, из которого изготовлен презерватив, будут испаряться летучие ароматические вещества. Таким образом, в спальне будет пахнуть хвоёй или йодистым запахом морского бриза – всего, что заблагорассудится пожелать потребителю.
«Угу, – мрачно размышлял Свиридов. – Мы рождены, чтоб сказку сделать былью, – трахайся в грязном подъезде и дыши при этом чистым горным воздухом. Бред какой-то… Человечество медленно, но верно сходит с ума – верной дорогой идёте, товарищи!».
– И должен довести до вашего сведения, – Антон Степанович ещё раз обвел взглядом безмолвную аудиторию, – что к этому заказу следует отнестись со всей ответственностью. Финансирование предполагается такое, что… В общем, от вас зависит, заработаете ли вы наконец хорошие деньги или по- прежнему будете довольствоваться тем мизером, который нам предлагали до сих пор. А от вас, Александр Николаевич, я в самое ближайшее время жду конкретных соображений. Посоветуйтесь, прикиньте и доложите – хотя бы вкратце. И не затягивайте, пожалуйста, – а то ведь они найдут и других… химиков.
«Неужели старик не видит анекдотичности ситуации? Вот тебе, бабушка, и передний край советской науки…».
Но тут Саша разобрал выражение глаз директора, спрятанных за толстыми стёклами очков, и понял – всё он прекрасно понимает, и того, что чувствует при этом старый учёный, не пожелаешь и врагу. «А что делать, Саша? – яснее ясного читалось в потухшем взгляде Никодимова. – Когда-то мы занимались совсем другими делами, а теперь… Кто платит, тот и заказывает музыку».
…Когда директор ушёл, плотину молчания прорвало – заговорили все разом. В целом, к некоторому удивлению Свиридова, особого неудовольствия никто не высказал – работа как работа. Ароматический состав для презервативов ничуть не хуже слезоточивого газа – разве что химический состав у этих веществ разный. К тому же задачка показалась интересной и связанной с целым рядом сопутствующих проблем: концентрация наполнителя, способ пропитки, сроки хранения, выбор запаха, его интенсивность и даже связь аромата с настроением любовников. Обсуждение разгорелось нешуточное, и Саша был благодарен лаборантке Юле, сумевшей разрядить накалившуюся обстановку.
– Александр Николаевич, – поинтересовалась она ангельским голоском, улучив минуту затишья, – а испытания тоже мы будем проводить?
– Не понял, – ошарашено пробормотал завлаб. – О чём это ты?
– Ну, это, как его, – Юля скромно потупилась, изображая пай-девочку, не имеющую и понятия о том, откуда берутся дети. – Ведь мы должны сдать готовый продукт, пригодный для массового производства, разве не так? А как мы можем гарантировать надёжность и эффективность нашего наполнителя без соответствующих испытаний?
До Саши наконец-то дошло, что девушка его попросту беззастенчиво разыгрывает – он заметил, что большинство его подчинённых уже давятся от еле сдерживаемого смеха.
– Юленька, – ответил он преувеличенно серьёзно. – Обещаю, что занесу тебя в список испытателей- добровольцев первым номером. Только уточни, какой запах любви тебе больше всего нравится.
