палубу тонущего «Красина», и ноющая боль в скуле, рассечённой осколком американской бомбы, напоминала о том, что случилось. Приказ командующего флотом, предписывавший не путаться под ногами у «больших дядей», а искать эскортные авианосцы, контр-адмирал воспринял с удовлетворением – руки у него были развязаны. И около часа дня, когда «Аляска» и «Кронштадт» ещё обменивались последними ударами, его эскадра, состоявшая из шести крейсеров и шестнадцати эсминцев, обнаружила одну из трёх групп американского соединения – пять «каноэ» и четыре эсминца охранения.
Адмирал Спрэгью, командовавший вспомогательными авианосцами, никак не ожидал встречи с крупными надводными кораблями русских. Из отрывочных донесений ему было известно об атаке подводными лодками русских крейсеров, но в них говорилось о четырёх крейсерах, два из которых были потоплены, а в радиограммах «Аляски» сообщалось о бое «с кораблями противника» – во множественном числе, – из чего Спрэгью сделал вывод, что два уцелевших русских крейсера перехвачены «белым слоном» и доживают последние минуты под залпами его двенадцатидюймовых орудий.
«Каноэ», лишённые брони, вооружённые одним пятидюймовым орудием и зенитными автоматами и не имеющие последней надежды слабого – высокой скорости хода, – меньше всего предназначались для артиллерийского боя с крейсерами. Однако Спрэгью не впал в панику и сделал всё от него зависящее, чтобы атака русских кораблей не обернулась полным уничтожением всего его соединения.
Тяжёлый крейсер «Индианаполис» – единственный крупный корабль, имевшийся в распоряжении адмирала, – вступил в бой, не обращая внимания на явное неравенство сил. Эсминцы эскорта поставили дымовые завесы и устремились в отчаянную торпедную атаку, а командиры авианосцев получили приказ «поднять в воздух всё, что может летать, даже если ни черта не видно, и утопить всех этих нахалов».
Самолёты взлетали вслепую, шли над самой водой, пытаясь разглядеть противника, сбрасывали бомбы и торпеды, почти не видя цели, и возвращались за новым боезапасом. Они промахивались при посадке и падали в море, разбивались на полётных палубах, но снова и снова шли в бой, и даже «уайлдкэты» брали на подвески двухсотпятидесятифунтовые бомбы и атаковали русские крейсера.
Авария истребителя на палубе авианосца
Погода была нелётной по всем статьям (в нормальных условиях никто бы не разрешил поднять в небо ни один самолёт, тем более палубный), аварийные потери машин на порядок превышали потери от зенитного огня, однако пилоты сумели добиться успеха. В два часа дня тяжёлый крейсер «Михаил Кутузов», ведущий дуэль с «Индианаполисом», получил в борт авиаторпеду, а через пятнадцать минут – три бомбовых попадания, проломивших палубу. Два близких разрыва нанесли дополнительные повреждения по корпусу, появился крен, ход снизился. Крейсер боролся за жизнь до вечера, и в итоге был оставлен и добит торпедами эсминца «Бесшабашный». Но дело своё он сделал, спев дуэтом с «Александром Суворовым» прощальную песню «Индианаполису» под аккомпанемент шестнадцати башенных орудий – получив девятнадцать попаданий восьмидюймовыми снарядами, горящий американский крейсер вывалился из боя, закрываясь дымовой завесой.
Положение соединения адмирала Спрэгью стало критическим. Избитая «Аляска», напрягавшая турбины в ста милях от места боя, уже не могла повлиять на его ход и исход, а тихоходные линкоры Кинкейда, находившиеся в пятистах милях от Кеная и направлявшиеся к острову Унимак, были слишком далеко.
Атака американских эсминцев (их в охранении каждой из трёх групп было четыре-пять) была отбита сосредоточенным огнём русских кораблей, при этом эсминец «Коул» был потоплен 152– и 130-мм снарядами, а эсминец «Джонстон» переломлен пополам торпедой с «Решительного». По сути, нападение русских крейсеров на эскортные авианосцы походило на групповую атаку охраняемого конвоя (с той лишь разницей, что транспорты использовали для самозащиты боевые самолёты) – именно к таким атакам русское морское командование, тщательно изучавшее опыт германских рейдерских операций в Атлантике, и готовило свои крейсера: их офицеры знали, что и как надо делать.
Первым из авианосцев погиб «Гэмбиер Бэй», расстрелянный «Дмитрием Донским» и «Владимиром Мономахом» с пятнадцати кабельтовых, – «каноэ» перевернулся и затонул. Затем фугасные снаряды шестидюймовых скорострельных орудий превратили «Калинин Бэй» и «Киткун Бэй» в сплошные костры, из которых пылающими каплями выкатывались и падали в море горящие самолёты. А потом русские эсминцы, развернувшись веером, дали залп тридцатью шестью торпедами по площадям, и через три минуты авианосец «Фэншо Бэй» взлетел на воздух в ослепительной вспышке взрыва, разваливаясь на куски.
Расстрел эскортного авианосца «Гэмбиер Бэй»
Третья оперативная группа «каноэ» была уничтожена полностью, и разгорячённые боем крейсера Кузнецова атаковали следующую. Но погода улучшалась, и сопротивление американцев постепенно нарастало, несмотря на потери в кораблях и самолётах.
В 15.20, при контратаке кораблей охранения второй оперативной группы в носовую часть тяжёлого крейсера «Александр Суворов» попала торпеда, выпущенная эскадренным миноносцем «Хирман» с дистанции 7500 метров. Попадание повредило водонепроницаемые отсеки, якорную систему и отливные насосы; из-за бьющих в нос волн скорость пришлось уменьшить до 12 узлов. Около 16.00 крейсер был атакован «хеллкэтами» с подвешенными бомбами и повреждён близкими разрывами: с левого борта через разорванные швы обшивки началось поступление воды в котельное отделение номер один. А в 16.20 час судьбы пробил для лёгкого крейсера «Адмирал Эссен»: пользуясь окном сносной видимости, на него со всех сторон налетели самолёты с трёх «каноэ». И заклевали – в 16.35 крейсер пошёл на дно под градом бомб и торпед.
Разгромив вторую группу эскортных авианосцев (были потоплены «Натома Бэй» и «Манила Бэй», повреждения получили «Сарджент Бэй» и «Стимер Бэй») Кузнецов понял, что лихие атаки пора прекращать. Погиб эсминец «Размашистый» (раскололся надвое после попадания бомбы в заряженный торпедный аппарат), все крейсера получили те или иные повреждения. На «Макарове» иссяк боезапас, негусто осталось его и на двух более-менее боеспособных «воеводах», а эскадренные миноносцы расстреляли почти все торпеды. Тем временем погода улучшалась, и контр-адмиралу очень не хотелось иметь дело с палубными самолётами уцелевших «каноэ» – он уже видел, на что они способны даже в экстремальных условиях.
В 17.15 русские корабли повернули «все вдруг» и быстро исчезли в туманной дымке. На мостиках эскортных авианосцев облегчённо вздохнули, ещё не веря, что бой закончен, и что они остались в живых – из четырнадцати «каноэ» семь было потоплено, три повреждены; в распоряжении адмирала Спрэгью осталось меньше ста исправных самолётов.
…Американский флот отходил от берегов Аляски: ни о каком продолжении операции «Зимняя жара» не могло быть и речи. Адмирал Кинкейд, удручённый потерями, отходил со своими линкорами к Ванкуверу: после внезапного появления на поле боя «Кронштадта» он отнюдь не был уверен в том, что так же внезапно не заявят о себе и «Победа» с «Гангутом», а покалеченный «Энтерпрайз» не мог обеспечить «Калифорнии» и «Теннеси» истребительного прикрытия. И они был прав: русский авианосец справился с боевыми повреждениями и к середине дня 23 июня возобновил взлёт и посадку самолётов.
Потрёпанный «Индианаполис» избежал встречи с торпедоносцами «Гангута» и дошёл до Джюно вместе с транспортами войскового конвоя, возвращённого с полпути, но «Аляске» не повезло: около шести часов вечера она была обнаружена и атакована «единорогами» с их большим радиусом действия. В атаке участвовало всего двенадцать самолётов, и добились они всего одного торпедного попадания, но это попадание было очень удачным.
«Большие крейсера» типа «Аляска» имели слабую подводную защиту – фактически у них не было никаких средств противодействия подводным взрывам, кроме конструктивного разделения продольными переборками узкого пространства вдоль бортов. А наиболее слабая часть подводной защиты находилась в районе кормовой башни главного калибра. Неудачное разделение на отсеки в этой зоне приводило к тому, что единственное торпедное попадание могло вызвать потерю остойчивости и опрокидывание корабля, хотя
