поверхности, но поскольку помидоры в Гренландии не растут, а общественное мнение эскимосов можно не принимать в расчёт, то на сей раз глыбы радиоактивного льда с самого большого в мире острова не вывозили.
Детишки продолжали с упоением играть с огнём. Если самопал-поджига в мальчишеских руках способен в худшем случае оставить изобретателя без глаз, то игры с чудо-оружием, способным обратить в дымящиеся руины весь дом, населённый многими семьями, требуют неусыпного внимания взрослых. Но вся беда в том, что эти самые
Джеймс с такой силой опустил увесистый гранёный стакан на стойку, что Дэвид всерьёз забеспокоился за её сохранность. И за пальцы Джеймса – парень он крепкий, и стекло запросто может хрустнуть в его лапе. Вообще-то потемневшее от времени и от бесчисленного количества пролитого на неё за долгие годы существования бара спиртного деревянное (под старину, под легендарные времена покорения Дикого Запада) покрытие стойки видало виды: в неё бились и кулаками, и головами (бывало, что и рукоятками «магнумов»). И всё-таки…
Интересно, почему власти терпят заведение со столь сомнительной репутацией здесь, в Норфолке, совсем недалеко от пирсов, возле которых дремлют громады атомных субмарин и авианосцев Атлантического флота Соединённых Штатов Америки? Ведь тут случаются и драки (почти ежевечерне), и поножовщина, и даже перестрелки. А уж о том, чтобы прикупить травки или там порошка… По углам за полутёмными столиками скучают шлюхи, раскрашенные, как индейцы-сиу на тропе войны, и вертлявые женоподобные мальчики с подведёнными глазками и жеманными манерами – удовольствия на любой вкус. Сейчас ещё рановато, час проституток обоего пола придёт позже, но они уже все в полной боевой готовности, как истребители-перехватчики «Томкэт» во время воздушного патрулирования.
А может, потому и терпят, что людям в военной форме, по роду работы постоянно общающимся со всевозможными изощрёнными смертоубийственными приспособлениями и слишком хорошо представляющими себе всю хрупкость человеческой жизни, просто необходимо время от времени сбрасывать накопившееся нервное напряжение. Разрядка им требуется, причём разрядка на грани риска этой самой жизнью. А то как бы чего не вышло…
Вон, даже обыватели, тихо-мирно протирающие штаны в банках и офисах и надёжно защищённые от превратностей судьбы уютной скорлупой прекрасно организованной социальной системы (важно занять в этой системе соответствующее способностям место) сытого (пожалуй, чересчур сытого) общества всеобщего процветания и благоденствия, и те обожают кровавые боевики, фильмы ужасов и фильмы- катастрофы. Нервишки желают щекотки! Так что эту грязную забегаловку можно с полным правом отнести к категории лечебно-терапевтических учреждений…
– Я рассказал тебе чистую правду, Дэйв, – хриплый шёпот Джеймса вернул журналиста Дэвида Келли к действительности и оторвал от размышлений на социально-философские темы, – почему ты мне не веришь? Она была
– Ну с чего ты взял, дружище, что я тебе не верю? – Дэвид успокаивающе положил руку на плечо приятелю. – Просто твоя история настолько необычна, что…
– Fuck! – дернулся тот, сбрасывая руку Келли. – Если бы ты был там, в хранилище… Ну неужели ты – ты, с которым я знаюсь столько лет, – решил, что у меня вывих мозга?
Да, они знали друг друга давно – ещё со времён Ноева ковчега, как иногда шутили оба. Они вместе учились в школе в Пенсильвании, вместе её закончили, были студентами одного и того же университета. Играли в бейсбол в одной команде, танцевали на молодёжных вечеринках, вместе ухлёстывали за девчонками, причём предпочтение отдавалось паре подружек. Их пути разошлись уже потом – Келли с головой окунулся в журналистику, а Джеймс Эшвуд нежданно-негаданно отправился служить в военно- морской флот.
«Ну бакалавр, ну и что из этого? – объяснял Джеймс другу. – Ну не лежит у меня душа к размеренности и стереотипности: карьера, накопление сбережений, дом в кредит, машина в кредит, жена, дети, пересуды с соседями, корпоративные party с коллегами по фирме, отпуск на Великих озёрах, страховки, трепетная забота о здоровье, диета, борьба с избыточным весом, осторожное отношение к случайным связям из-за боязни заразиться СПИДом или из опасения быть обвинённым в сексуальных домогательствах, выборы мэра и телевизор по вечерам! Тьфу, тоска зелёная! Тебе охота рыться в грязном белье и гоняться за сенсациями для пускающих слюну любителей сплетен, а мне это не по нутру! И потом, война и военная служба – это удел настоящих парней!
Мы зажирели, забыли, как наши предки отстреливали краснокожих там, где теперь города и диснейленды; как наши деды драли задницу самураям; как наши отцы били морду красным везде, где те осмеливались высунуть нос… А мир этот – он ведь ничего не забывает. Он глядит на нас, на американцев, завистливо и неласково, и только и ждёт случая укусить. Так что я иду на флот, Дэйв».
Они продолжали дружить, и время от времени встречались, хотя встречи эти были редкими: Дэвид Келли мотался по стране и по всему миру, подгоняемый жаждой высоких гонораров и желанием прославиться, а Джеймс Эшвуд служил на ударном авианосце «Эйзенхауэр» и по полгода находился далеко от американских берегов. Дэйв не знал точно, чем именно занимается его приятель на корабле, – Джей рассказывал, но Келли не очень его понял. Что-то связанное с вооружением – бомбы, ракеты, прочие милые игрушки: их получение, хранение, консервация-расконсервация, подготовка к боевому использованию, меры безопасности. Друзья общались заочно – в век Интернета и мобильной связи это особой сложности не представляло – и старались по мере возможности видеться. Их почему-то тянуло друг к другу, хотя слово «дружба» не очень-то вязалось с прагматичными годами конца второго и начала третьего тысячелетия от Рождества Христова.
С началом военных действий – а «Эйзенхауэр» отправился в Персидский залив задолго до этого, едва в воздухе запахло порохом, и в речах политиков замелькали словосочетания «диктаторский режим» и «Шок и трепет», – общение это сделалось подцензурным. Поэтому Дэвид Келли с нетерпением ждал возможности встретиться с Джеймсом Эшвудом и поболтать с ним с глазу на глаз. Самому Келли, несмотря на все его старания, так и не удалось отправиться фронтовым корреспондентом на Ближний Восток, о чём он весьма сожалел: ведь именно на таких «горячих» материалах и делают и деньги, и карьеру.
И вот они встретились – в этом гадюшнике, куда и полиция-то не слишком любит захаживать. Полицейские ведь тоже люди, и тоже дорожат своей шкурой. Предчувствие не обмануло Дэвида – старый друг действительно принёс ему горячий материал, но материал этот оказался настолько
– Плесни-ка мне ещё, приятель! – услышал Дэйв. Э, да старина Джей, кажется, решил надраться! Но надо отметить, что место для этого он выбрал далеко не самое удачное…
– Послушайте-ка, лейтенант Эшвуд, – преувеличенно серьёзно произнёс Дэвид, наблюдая, как Джеймс вливает в себя виски, – не кажется ли вам, что наш очень содержательный разговор целесообразнее продолжить где-нибудь в более уютной обстановке, а?
– Пошёл к чёрту в задницу! – огрызнулся Джеймс. – У меня есть желание напиться до полной потери мироощущения, и я этого непременно добьюсь. И мне плевать, составишь ли ты мне компанию в этом мероприятии или нет!
– Джей, – негромко сказал Келли, приблизив лицо к покрасневшей физиономии друга, – я вовсе не собираюсь тебя отговаривать от этого увлекательного занятия, более того, я с удовольствием поддержу тебя, но только в другом интерьере. Я даже выслушаю всю твою историю снова, от начала до конца, и запишу её на диктофон. Пойдём, я остановился в гостинице неподалёку, и в моём номере запросто хватит
