короткий птичий свист, и потом длинную автоматную очередь.
– Тюля – дождись арьергардных, тут и замрите. Кацап – за мной!
Роберт и его ведомый бросились влево, петляя меж деревьями, радист же присел за оранжевым кустом, поводя коротким стволом и тихо матерясь. Вскоре слева от него раздался треск ветвей и тихий свист. На тропу вывалился боковой дозор. Тюля знаком показал им в ту сторону, куда скрылись Роберт и Кацап. Ни слова не говоря, двое боевиков Золотого полуострова рванулись следом. Лес меж тем наполнился выстрелами и нечеловеческим воем.
– Черт с ней, с экономией, – тихо пробурчал Тюля и дрожащей рукой принялся навинчивать на автомат винтовочную гранату. Сзади забухали сапоги. Подбежали еще двое и расположились за трухлявым стволом могучего дерева, сломленного невесть каким чудищем.
– Эй, Тюля, ты автомат-то переведи на одиночный, если гранатой собрался пулять, – подал голос один из вновь прибывших.
– Заткнись!
– Молчок, кто-то идет.
Сквозь царящий в нескольких десятках метров от них гвалт и пальбу они еле разобрали опознавательный свист. Пучина леса исторгла богатырскую фигуру Кацапа.
– Орлы, получай энзэ и – ноги в руки! – Бухнувшись в мокрую грязь на колени, он дрожащими руками принялся отстегивать непослушные клапаны вещмешка.
– Что там у вас? Словно бесы голосят… – Тюля торопливо распихивал по карманам магазины.
– Бесы и есть. Выросли словно бы из ниоткуда, у самой кромки болота, пустили стрелы – и как заорут. Полоснули мы по ним пару раз – они растворились, словно и не было. Потом у головных стрельба вспыхнула – там над тропой, на дереве один сидел, или двое, Кононенко разве поймешь. Сидора этого задело, у Васька стрела в рюкзаке торчит. Ну все, поскакали.
– А боковые? – уже на ходу спросил радист.
– Так они, видно, из-за боковых-то и утекли в болото. А так бы мы их зажали и покрошили.
Лес испуганно утих, только надвинулся с боков, и воздух как бы уплотнился, не давая двигаться вперед и вздохнуть полной грудью. В стороне от тропы земля оказалась усыпана бурой крупной хвоей, которая впитала всю влагу, так что луж не было. Однако идти по раскисшему ковру было неприятно, словно вот-вот под ногами разверзнется чавкающая трясина. Наконец деревья раздвинулись, и они увидели своих.
Отряд залег редкой цепочкой по краю болота. В яме, оставленной вывороченным с корнем деревом, копошился Кононенко. Рядом с ним тихо постанывал Сидор, держась за обломок стрелы, торчащий справа между нижними ребрами. По совершенно белым губам его бежали алые пузыри, стекая за распахнутый ворот куртки. В это время коротко стрекотнул Робертов «Кедр». На болоте, среди гниющего на корню хвоща и кустов дернулась и замерла фигурка существа, словно бы сбежавшего из кошмарного сна, навеянного сытным мясным ужином. Противник, похоже, залег средь хвощей и кустарника.
– Им надо подниматься перед замахом, иначе копьеметалки не сработают. Тут как в тире, так что сам справлюсь… Не тратить патронов! – раздался спокойный и какой-то ужасно отстраненный голос Роберта. – А если поднимутся сразу несколько – Кабан и Степаша, короткими очередями.
Разглядеть врагов было мудрено. Они мастерски прятались за бугорками и чахлыми кустами, перекрикиваясь какими-то лающими, надсадными звуками. Время от времени то одна, то другая нелепая фигура поднималась, и короткая автоматная очередь ломала ее пополам. Затем слышался утробный всплеск, и трясина поглощала очередную жертву, оставляя на месте ее гибели черное колышущееся оконце.
– Командир, может, свяжемся с Агафангелом? – подал голос Кабан. – Он вышлет людей, оцепят болото с той стороны да запалят торфяник. Всех делов-то?
– Во-первых, не вышлет. Во-вторых, загорится или нет – еще неизвестно. В-третьих – заткнись и смотри вперед.
Не успела отзвучать фраза Роберта, как на болоте произошло еле уловимое движение, раздался короткий свист, а затем дикий крик. Степаше стрела, пущенная мастерской рукой, прибила к земле ногу. Ответные пули лишь всколыхнули густую грязь. Кононенко кинулся к новому раненому. Сидор уже затих, потеряв сознание, а за кустами раздался торжествующий многоголосый вой.
– У-у, черти! – взревел Степаша, поднимаясь на одном колене и отпуская по болоту длинную очередь. В следующий миг над торфяниками взметнулся едва ли не десяток корявых силуэтов. Свист стрел слился с автоматным стрекотанием, однако не все пули достигли цели. С тупым звуком в грудь Степаши ударили сразу три стрелы, опрокинув его на землю. Тюля похолодел, когда что-то звякнуло по рации у него за спиной и с шорохом упало в траву. Кононенко слабо ойкнул и сел рядом с мертвым Степашей, держась за бедро, из которого хлестала кровь.
– Хватит! – раздался вновь спокойный голос Роберта. – Васек, Кабан – прижмите их к болоту.
Затарахтели щедрые очереди, и торжествующие завывания смолкли.
– У кого гранаты навинчены?
Голос Роберта был напрочь лишен интонаций.
– Я! То есть у меня, – услышал свой неожиданно писклявый голос Тюля. Слева и справа от него послышалось еще два отзыва.
– Достаточно. По моей команде лупите по тем вот пням. Кацап и остальные – перевести оружие на одиночный бой!
Когда два прижимавших врага к земле автомата смолкли, израсходовав патроны, раздался истошный клич «Банзай!», затем змеиное шипение, и три дымные полосы потянулись туда, где начали подниматься фигурки дикарей. Раздались взрывы, и болото начало разверзаться, словно бы дунул великан и порвал тонкую зеленую пленку. В дымных клубах замелькали улепетывающие фигурки, и тотчас же им вслед захлопали сухие одиночные выстрелы. Наконец и они стихли.
– Баста, – произнес севшим голосом Кацап, поднимаясь во весь рост. Болото жадно поглощало трупы. Кое-где вокруг тонущих фигурок в темной воде что-то билось, расплеталось, змеилось. Обитатели трясины терзали добычу. Поднялся и Роберт, пряча бинокль в потрепанный кожаный футляр.
– Что невесел, командир? – Кацап по-ковбойски дул на ствол своего автомата.
– Двое утекли.
– Ну и ладно, не по грязи же за ними нестись.
– Так они там сели на каких-то, каких-то… – Роберт наморщил лоб, ища подходящее к увиденному выражение.
– На осьминогов, что ли? – заржал Кацап, поднимая с земли и переламывая об колено нелепую дикарскую стрелу.
– Да, очень похоже, что именно на осьминогов.
Роберт прошел мимо оторопевшего Кацапа. Все остальные уже молча стояли вокруг нелепо скрюченного Степаши.
– Кончился, – сказал хрипло кто-то. Рядом тихо застонал Кононенко, и Роберт рывком к нему повернулся. Врач отряда, белый как мел, руками и зубами перетягивал раненую ногу, однако кровь еще сочилась сквозь бурую тряпицу.
– Аптечку мне, там она, в яме, возле Сидора.
Тюля метнулся за аптечкой, мимолетно глянув на следопыта, который лежал, тщательно перебинтованный, в глубочайшем обмороке. Затем Тюля помог Кононенко перетянуть артерию.
– Хочется верить, что они ничем не обрабатывают наконечники, – слабо улыбнулся Кононенко и затих, стиснув зубы.
– Положеньице…
Роберт прошелся взад-вперед, теребя подбородок.
– Значит, так. Тюля – вызывай штаб и излагай, как дело было. Останешься тут вместе с раненым и… Кабаном.
– Это почему? – возмутился тот, по обыкновению, от волнения всхрюкнув – дар, который ему помогла обрести румынская осколочная граната где-то в районе Тирасполя, контузив и повредив что-то в голосовых связках.
