сразу же, как примчавшиеся со стороны болота пикеты подняли тревогу.
Болото, казавшееся с высоты тонущей в предрассветных сумерках башни далеким темным месивом, колыхающимся и дышащим, было то самое, которое во время отправки миновала колонна Сергея, найдя узкую тропку сквозь папоротниковый лес вдоль моря.
Угроза, о которой вот уже месяц твердили штабисты и о которой так красочно распинались те, кто выжил в отряде Роберта, ползла оттуда.
Стоявший рядом Юрген что-то хрипло орал в рацию: подобную же картину наблюдали и на южной оконечности лимана, у Сергея, и это было плохо. Очень плохо. Вся фортификация и расположение тяжелого оружия с опорной базы были рассчитаны на воздушное прикрытие или же лобовую атаку с воды или суши. Неандерталы же благодаря вездеходности своих «кальмаров» двинулись со стороны болот.
В этот раз они были уже учены. Не переступая незримую черту, по которой, согласно боевому расписанию, пролегал рубеж огня стрелкового оружия, они неторопливо разворачивались. Разумеется, и Сергей, и Юрген начали маневр тяжелого вооружения, но он явно запаздывал. Глухо матерясь, хозяин Трущоб наблюдал, как неуязвимые для автоматного огня и снайперских винтовок наплывают на твердую почву знакомые по рассказу Роберта студнеобразные колоссы, выстраиваясь в зловещие кольца и полукружья. Было их сотни полторы, не меньше, этих «болотных вездеходов». Пара-тройка тяжелых пулеметов и минометов, вероятно, не позволила бы им столь вольготно расположиться и спокойно наливаться зловещими огнями. Однако первый удар они успели нанести раньше, чем подоспели резервы.
Полтора десятка грозовых туч странной конфигурации изрыгнули молнии почти одновременно, и многие безумцы, что, вопреки инструкциям, продолжали пялиться на это диво, лишились зрения. Страшной силы удары потрясли частокол. Основные ворота были разнесены в щепы, ближняя к болоту часть стены едва выстояла, заколыхавшись, проседая внутрь ставшей вдруг зыбкой почвы. Заостренные кверху бревна пылали гнилушками, вдоль участка длиной в пару сотен метров пробежали языки холодного зеленого огня. Особых жертв, правда, не было, однако демонстрация мощи сказалась, без сомнения, деморализующе.
Сразу вслед залпу из болотной дымки двинулись завывающие неандерталы. Эти оказались куда опаснее описанных Робертом. Все они были вооружены луками, которыми пользовались весьма эффективно.
Их бесчисленные отряды враз покрыли всю вырубку от северного берега лимана до океана. Первые мгновения казалось, что автоматно-оружейный огонь не приносит им ни малейшего вреда – темный вал катился и катился к стенам. Димону мерещилось, что болото будет исторгать их, волна за волной, бесконечно и равномерно.
Стреляли все, кто был на стенах и в башнях, много и остервенело. Стрелял со всеми и Димон. Патронов у него было вволю – с тех пор как Сергей вывел свою группу к базе, ему не пришлось сделать и десятка выстрелов. Ни на охоте, ни в саваннах и болотных рейдах он не участвовал. Так что остановился только тогда, когда бросил вниз третий по счету пустой магазин. Причем остановился не сам. Из дикого ража, своего рода гибельного восторга, его вывел Юрген, что-то яростно орущий в самое ухо. С трудом Димон понял, что от него требовалось. Он слез со стены, все косясь на накатывающие волны неандерталов, которые уже посылали пока еще безопасные на излете стрелы, и бросился к холмам. В возникшей кутерьме ему не сразу удалось найти восьмерых дружинников, осатанело волочащих два пулемета и показавшийся Димону игрушечным юаровский миномет, более напоминавший нелепый великанский револьвер.
Он вывел огневую группу на приземистый бастион, расположенный на лысой вершине меловой скалы. Они едва успели – неандерталы уже ломились через остывающие бревна на пораженном «осьминожьим огнем» участке. Пулеметы, кромсая тела, воздвигли в этом месте темный шевелящийся вал. Затем захлопал миномет, посылая свой смертельный осколочный груз через стену. Было ясно, что сейчас им при всем желании не промахнуться. Шестиствольный залп, затем еще один…
Запомнился рябой минометчик, с каплями пота на покрытом гарью лице, указывающий на командирскую башенку, откуда маленькая фигурка Юргена яростно махала флажками.
– Неужели – отогнали? – послышался вопрос хромого пулеметчика.
Первую волну отбили. Когда она откатилась, защитников поразило обилие тел, устилающих вырубку. Хотя у Юргена сложилось ощущение, что цель дикой атаки была чисто психологическая. Демонстрация удельного веса, как он выразился. Под прикрытием самоубийственного наступления «болотные кальмары» подползли ближе и вновь закрутили свой «дьявольский хоровод» спрутов.
На этот раз вольготно целиться им не дали. Миномет, хвала Древним, был хоть и маломощным, по меркам земной войны, однако весьма скорострельным. Кроме того, Юргенова дружина пришла в себя, и несколько спаянных групп, перестав без толку жечь драгоценные патроны, открыли залповый огонь винтовочными гранатами. Из «осьминогов» удалось выбить и опрокинуть семь или восемь до того, как извергающие молнии тучи вновь плюнули зеленым пламенем. Дистанция, однако, была уже не той, что раньше, и опорная стена оказалась разнесена в пылающие щепы сразу в трех местах.
Кто знает, удалось бы остановить второй вал монструозной «пехоты», если бы не своевременная помощь генерала. Со стороны Китайского Квартала навстречу беженцам из Трущоб подошли десятки «китайского» ополчения. Под прикрытием их бестолкового, но плотного огня дружина смогла без больших потерь оставить первую стену и увезти тяжелое вооружение.
На линии первых холмов и землянок колонисты исхлестали очередями сунувшуюся было волну неандерталов, загнав ее назад, к искореженной стене. Среди людей черной птицей метался Юрген, грозясь расстреливать тех олухов, кто вздумает палить очередями или метать гранаты без приказа. Постепенно наступил день. Стена догорала, неандерталы голосили, пока не переступая указанной Юргеном черты прицельного огня.
Пришло сообщение от Сергея. В стене его форта был пролом, «осьминогов» им удалось разбить и отогнать назад, в болото, однако там тоже было жарко, а до Золотого полуострова ох как далеко. В Змеиных Языках у Евгения пока все было спокойно, и он готовился оказать помощь Сергею.
Наконец, в дело вступил адмирал. Крейсер вышел из горловины пролива в открытый океан и двигался вдоль Трущоб. Пожалуй, таких аплодисментов Флинт еще не срывал. С правого фланга, по лиману, двигался моторный плотик, и его пулемет уже вступил в дело, кинжальным огнем прошивая сгрудившихся за стеной неандерталов.
Прибыл комендант, натурально, на белом коне. Кажется, именно в этот момент последовал еще один удар «осьминогов». Слизняки-громовержцы, как доложил Флинт, по ошибке далеко отошли от болота, так что удар оказался не особо эффективным. Но из-за скученности жертвы были. Одна из молний разнесла землянку, похоронив целое семейство в пылающих зеленым обломках. Комендант озверел, и Юргену вместе с генералом едва удалось его отговорить от контратаки.
– Зачем нам лезть под их стрелы? Пусть сами прут. Кроме того, первая стена нам совершенно не нужна – она под ударами «осьминожьего огня»! – орал генерал, прижимая к кровоточащей щеке какую-то негигиенично выглядевшую тряпицу.
– Они сейчас как раз в огневом мешке! – вторил ему Юрген, глаза которого светились демоническими огнями, словно у бога войны какой-нибудь архаичной земной народности. – С корабля и лодок мы насквозь простреливаем пулеметами их вытянутую поперек перешейка орду. «Слизняки» на время выключены из игры!
Уговорили… Флинт и команда плотика подплыли и встали вне досягаемости стрел, а затем принялись гвоздить шевелящийся улей. Заквакали минометы, бившие в самую гущу и с суши, и с воды.
– Бегут, бегут! – радостно вопил по рации капитан корабля.
Богдан Савельевич и Гриня, под прикрытием паники среди неандерталов, бросились к стене, вышли в поле и с нескольких десятков метров винтовочными гранатами завалили по слизню. Вернулся Богдан один, подволакивая перебитую ногу, а Гриня остался там. Тело его, истыканное стрелами, удалось утащить к своим только после того, как «осьминоги» свернулись и уползли на болото. Их последний залп был направлен в лиман, и командир плотика не успел сманеврировать, когда вода вокруг закипела и пошла радужными пузырями. Когда пар осел, колонисты поняли, что плот более не существует, а вместе с ним пропал бесценный мотор, пулемет и четверо дружинников.
Короткими перебежками люди вышли к изгороди, с остервенением добивая раненых неандерталов. Тут были зверолюди самых разных мастей – низенькие крепыши с обезьяньими головами; высокие и тощие,
