Самым существенным в тот момент оказался вопрос чужеродных инфекций. Тогда, собственно, целительницей и была обнародована идея о повальных прививках. Ясное дело, встречена она была в штыки. Но через несколько дней действительно начались странные болезни, совершенно не имевшие аналогов в земной истории. Дармовой иммунитет, полученный всеми по прибытии на планету, окончательно истощился, «защитный кокон» с окрепшей колонии был снят Плацдармом. Штаб немедленно забил тревогу. Целительница собрала общее собрание в Китайском Квартале и публично вколола себе лошадиную дозу какой-то дряни. По ее словам, это была ею же и разработанная сыворотка с добавлением каких-то местных растений. Заболевшие, терять которым все равно было уже нечего, немедленно согласились на инъекцию – и чудо не замедлило свершиться. Зараза отступила.
Прививки прошли все обитатели колонии, кроме христиан. Собственно, вакцинация и послужила последним аргументом в пользу того, что Агафангел назвал «исходом праведников». Община кроткого земного бога, провожаемая недобрыми взглядами колонистов, в полном составе удалилась в неизвестность.
Прививки, которые делались силами штаба, стали негласным гарантом против мятежей – куда более действенным, чем любое оружие. Даже Китайский Квартал вдруг стал намного лояльнее к штабу. Наконец, все проекты «золотой десятки» в области государственного строительства сдвинулись с мертвой точки.
Именно вакцина, а также дармовая сила пленных неандерталов совершили подлинный переворот в колонии. Теперь наше сообщество приобретало все более цивилизованные черты.
Я пишу что-то наподобие летописи, может быть, для тех самых наших «потомков», и потому уделяю внимание лишь тем проблемам, которые действительно были важны для всей колонии, тогда как в реальности в ту пору мы могли потратить куда больше времени на грызню из-за пары ящиков гвоздей, нежели вопросу поиска каменного угля и развития кузнечного дела.
Тем не менее я оставляю в стороне эмоционально проходившую дискуссию о дележе земных сокровищ, как ранее оставил за кадром длинно и болезненно обсуждавшиеся животрепещущие темы вроде того «знал или не знал штаб», «какое имели право Древние» на то или иное свое непостижимое деяние, «за что погиб Вася». К тому же со временем многие из этих вопросов из обычных эмоциональных выплесков превратились в идеологическую платформу целых группировок.
Скажем, «тарелочники» вдруг воспылали к штабу совершенно неподдельной любовью. Смешно, но ваш покорный слуга пользовался среди этой категории «китайцев» немалым авторитетом как автор вдруг востребованной обществом «Легенды». Если обычные граждане отнеслись к ней совершенно несерьезно, взирая на положение вещей и на мир в целом с точки зрения, не нуждающейся ни в какой мифологии, то бывшие уфологи словно вдруг обрели второе дыхание. Для них все стало ясно как день. Далекий космический разум наделил их некоей великой миссией вселенского масштаба. «Китайцы» отныне взирали на штабистов, как на посланцев какой-нибудь Шамбалы. Они встречали каждое их появление одобрительным гулом, сделались на удивление податливыми и, вообще, стремительно социализировались.
Снятие «кокона» ознаменовалось несколькими чудовищными смерчами, пришедшими с океана и разметавшими, словно кучу соломы, штабеля бревен, заготовленных неандерталами для починки крепостной стены в Трущобах. Однако там появился седой, ссохшийся Смотритель базы, который с помощью пресловутого Талисмана сумел рассеять смерчи где-то над торфяниками.
Зрелище, как говорят, было впечатляющее, но сам я ничего не видел, так что врать не буду…
Зато пару раз мне довелось наблюдать, как прямо серебристые лучи, идущие от Талисмана, бьют из окон Бордового Дворца – именно там располагались покои «повелителя стихий», который после генеральной битвы больше на людях не показывался. Эти лучи довольно успешно отгоняли разыгравшиеся шторма, что угрожали береговым постройкам Китайского Квартала и отстроенных Змеиных Языков. Таким образом, власть штаба в глазах обывателей еще более упрочилась, а для уфологов «десятка» стала предметом почти религиозного обожания.
Жизнь шла своим чередом.
Вскоре горести скоротечной войны отступили на второй план, сменившись повседневными заботами. Подлечившийся астроном с помощью «китайцев» изваял монумент в честь защитников колонии и водрузил его на самой высокой скале Золотого полуострова.
Под скалой находилась братская могила, куда в любое время по узкой тропе могли прийти все, кто желал поклониться праху павших.
Мы не забывали о прошлом.
И все же сейчас все наши мысли были о будущем…
Эпилог
Феодальная верхушка относилась к жителям Китайского Квартала с презрением. Отчасти это было понятно.
Но только отчасти.
Таинственные штабные, которые предпочитали откликаться не на имена, а на клички и звания, а равно и их друзья-приятели – кто уголовник, кто наемник из «горячей точки», а кто и вовсе бывший чекист, считали всех этих «сторонников демократии, разброда и шатания» чем-то несерьезным.
И от того повторили ошибку многих земных предшественников, забывших золотое правило, которое гласит: нельзя недооценивать противника, каким бы слабым он ни казался.
Естественно, больше всего внимание привлекали крикуны из Китайского Квартала. Да и любители НЛО – как правило, тихие и не от мира сего люди – также не вызывали симпатии. А все прочие выглядели сплошной серой массой.
Вот в этом-то и таилась ошибка.
Иногда господа из штаба проводили свои совещания, практически никого не стесняясь и особенно не таясь. Естественно, в них принимала участие не только «золотая десятка», но и несколько «своих».
И вот где конспирация не соблюдалась. Тем более что рабочим языком группы был немецкий – ну а кто ж его сейчас знает-то? Все давно на английский перешли.
Посему особых опасений насчет чужих ушей и не было. Ну а коли таковые обнаружились бы, дальнейшую судьбу их обладателя всегда можно списать на не пойманного до сих пор маньяка. Его наличие было весьма удобным для штабистов.
Колонисты расслабились не в меру.
Оттого и упустили лазутчика.
– Они – не люди. Точнее не совсем люди, – говорил шепотом Николай. Рядом стояли двое таких же, как он сам – правда, вся троица не очень-то стремилась демонстрировать, кто они такие. Ну мало ли тут парней околачивается лет восемнадцати в камуфляжных куртках?!
Разговор шел вдали от поселений Китайского Квартала.
Подслушивать было некому.
– Ник, ты хочешь сказать, что они – и есть Древние создатели планеты?
– Не совсем. Они – наемники. Хотя за целительницу я вообще не ручаюсь – непонятно, кто она такая. Кстати, знаешь, сколько лет Юргену?
– Ну, я бы сказал – за тридцатник. Не больше, – подумав, ответил Саша, из-за разреза глаз слегка смахивающий на корейца. Тут его в момент прозвали Цоем, поскольку он неплохо играл на гитаре.
– А за девяносто не хочешь?
– Ты гонишь! Он же молодой мужик совсем…
– Дело в том, что у них существует специальная технология омоложения.
– Ну, ты это нашим «тарелочникам» сообщи, – махнул рукой Сашка.
– Знаешь, – покачал головой Николай, – они там вспоминали кое-какие подробности. Юрген – бывший эсэсовец. Этот круглолицый Богдан служил в НКВД еще при Абакумове. Одна из штабных, целительница, которая… – он проглотил слова, глядя на Сашку и пытаясь найти какой-нибудь политкорректный термин.
