Зато на болоте травка растет, на багульник похожая, душистая-душистая. И ежели ее вскипятить, то отвар и согревает, и в голову немного шибает, и болезни гонит получше всякой водки. Вот, попробуйте-ка, вам сейчас это самое то, что нужно.
Иван Анатольевич поднялся и достал откуда-то вылепленный из глины горшок, в котором плескалась зеленоватая жидкость, сильно пахнущая таволгой и медом. Рона принюхалась и шумно чихнула. Старик покосился на ротвейлера и легонько отодвинулся в сторону.
– Вы уж не обессудьте, не люблю я собак, – виновато пояснил он. – Когда маленький был, меня здоровенная псина покусала.
– Да вы не бойтесь, она добрая. – Ник потрепал Рону по шее. «Очень добрая» собака посмотрела на успокоившегося было старика, а потом вздыбила шерсть на загривке и рявкнула так, что задрожало пламя светильника. Иван Анатольевич едва не выронил горшок из рук и с проворством, не свойственным его возрасту, отскочил подальше.
– Ох, парень, ты бы намордник на нее надел, что ли. Мало ли что псине в голову взбредет, и тогда – не приведи господь…
Как видно, старик был в ладах только с местным зверьем, но никак не с земной фауной.
Он поставил «настоечку» на стол поближе к Эллору, уселся на лавку и закурил.
– Ну что такое на тебя нашло? – шепотом укорял собаку Ник. Глянул на старика – не сердится ли?
Нет, похоже, ничего…
Иван Анатольевич повертел в пальцах зажигалку – самую обыкновенную, из синей прозрачной пластмассы, скорее всего, с надписью «Made in China», потом сунул ее в карман ватника. Эллор внезапно дернулся, словно от укуса насекомого, подошел к гитаре и, присев на корточки, стал осматривать чехол. Со своего места Нику отлично было видно, каким напряженным и бледным стало лицо менестреля. Зная Эллора достаточно хорошо, Ник понял, что тот не на шутку встревожен и даже напуган. Отчего-то юноша забеспокоился сам – он даже не понял, в чем причина.
– Что, с гитарой все в порядке? – спросил Ник.
Эллор метнул на приятеля тревожный взгляд и кивнул.
– Чехол крепкий, пока держится, – спокойно ответил он, хотя Ник понял одно: спокойствие наигранное.
Менестрель вернулся назад, с наслаждением втянул ноздрями табачный дым, распространившийся по жилищу старика.
– А можно мне такую самокруточку? – попросил он. – Больше месяца не курил, издергался весь.
Эллор врал – неизвестно зачем. После «вакцинации», когда переболел весь земной поселок, сигареты стали для здешних курильщиков совершенно необязательны, а уж чтобы «издергаться»… Чушь какая-то…
– Можно, конечно. – Иван Анатольевич протянул ему «сигарету» и зажигалку. – Сам знаю, каково это – без табачка обходиться…
Эллор прикурил, кивком головы поблагодарил старика и, затянувшись, довольно закрыл глаза. Должно быть, сигареты были куда качественнее здешнего мяса.
– Ох и крепкая же штука, – произнес наконец менестрель. – Получше «Кэпитан блэк» будет… Знаешь, последний раз я пробовал «Кэпитан блэк» на концерте «Короля и шута». Одна знакомая девчонка угостила…
Эллор, кажется, собрался удариться в воспоминания о своей прежней жизни, вот только вид у него был для этого не вполне подходящий. И слова насчет «Короля и шута» явно предназначались Нику – ну не пожилому же человеку, который про такую группу мог и на Земле-то не слышать… Но в чем смысл сказанного менестрелем, юноша себе не представлял.
Но что могло так насторожить Эллора?
Старик?
«Ну да, – размышлял Ник, – мы не ожидали увидеть здесь хоть кого-нибудь, кроме болотных тварей, и вот пожалуйста – живой человек, с Земли, да еще и говорит по-русски! Но чего в жизни не бывает? Простой русский плотник дядя Ваня вполне мог перенестись на Плацдарм и выжить здесь. Стоп. Ему это что, совсем неинтересно, что на Земле случилось? После стольких-то лет одиночества ох как захочется узнать подробности. А кто теперь президент? А кто победил в футбольном чемпионате? А цены на одно, другое, третье – да хоть на ту же водку – они растут или нет? Да что угодно! Отчего же тогда он обо всем об этом молчит?»
Юноша украдкой посмотрел на «компас».
Нет, стрелка спокойно указывала в ту сторону, где находился Эльсинор. Значит, магическая ловушка отпадает. В ловушке побывать им уже довелось… Ник внутренне поежился, вспомнив ночь на берегу, когда на них попыталось напасть Нечто – казалось, и небо, и земля ополчились тогда против двух человек с собакой, и стоило лишь поддаться зову или страху – и до утра им не удалось бы дожить.
– Да, а звать-то вас как? – спросил наконец Иван Анатольевич. Будто мысли прочитал.
Ник уже открыл было рот, чтобы назваться, но получил от менестреля весьма ощутимый пинок под столом.
– Дмитрий Иволгин, – быстро сказал менестрель, пока его спутник раздумывал, называться ему паспортным именем или же тем, под каким и был известен в Эльсиноре, – во втором случае без объяснений было бы не обойтись.
И тут же юноша догадался, отчего Эллор так испугался, что он назовется своим здешним именем, и что надо сказать.
Имя!
Если этот старик – не то, чем он кажется, имя произносить смертельно опасно.
Так считал бы любой здравомыслящий человек в Средние века, а кто сказал, что в старину при столкновении с магией люди были глупее нынешних?
Все эти мысли промелькнули в голове Ника, и в этот же момент он неожиданно для самого себя выпалил:
– Фокс Малдер.
– А… – протянул старик. – Так ты из этих… как их там… из прибалтов будешь?
– Из ингерманландских финнов, – четко и раздельно проговорил юноша. Кстати, в какой-то мере это было правдой – в его родне и впрямь были коренные жители питерской земли.
А вот реакция старика показалась Нику весьма странной. Даже вопроса, отчего он так хорошо говорит по-русски, Иван Анатольевич не задал. Как будто ингерманландские финны встречались на каждом шагу – что в России, что на Плацдарме.
– А вы настоечку-то попробуйте, – снова предложил Иван Анатольевич.
Ник, которого уже начало клонить в сон, кивнул головой, однако с места не встал и руку к сосуду с настойкой не протянул.
Менестрель посмотрел на него немного раздраженно, как будто досадуя, что до приятеля никак не дойдет то, что ему, Эллору, давным-давно известно.
Черт возьми, да что он такое заметил?
– Вот вы говорите, что нет среди животных у вас врагов, – заговорил Эллор, ища, куда бы пристроить тлеющий окурок. – А может, вы еще их и подкармливаете?
Ник пару секунд соображал, куда клонит Эллор, потом до него дошел смысл намеков менестреля.
Ах вот оно что! Вот к чему были помянуты «Король и шут»! «Измученный дорогой, я выбился из сил, и в доме лесника я ночлега попросил…» Есть у «Короля и шута» такая песенка-ужастик. И заканчивается она, помнится, очень нехорошо для гостя лесника…
Иван Анатольевич, судя по всему, песенок группы «Король и шут» не знал, что в его возрасте и немудрено. Во всяком случае, он ответил, что куда уж там зверюшек подкармливать – самому еле-еле хватает. Но Ник уже не слушал слов старика. Ему вдруг захотелось повернуться так, чтобы Иван Анатольевич не видел висящий у юноши на поясе кинжал. Он, пытаясь скрыть замешательство, наклонился к присмиревшей собаке, погладил ее, чувствуя на себе пристальный взгляд старика.
– Да брось ты его, окурок-то, – добродушно посоветовал Иван Анатольевич Эллору. – Не нужен он тебе уже, Митя, а ты его все в пальцах вертишь, будто на память оставить хочешь.
