Альбатроса…
– Славия… – тихо сказал я, боясь, что она вдруг исчезнет от звука моего голоса, встрепенется и, обратившись вспугнутой птицей, навсегда скроется в зеленой листве. – Славия… Зачем ты ушла? Неужели мы вместе не нашли бы выход?
– Тс-с! – Она закрыла ладонью мои губы. Ладонь была теплой и нежной, я узнал ее. Мне ли было не знать ладони моей Славии! – Не надо об этом, Лео. Изменить ничего нельзя. Ничего… Никогда…
Безысходностью, порожденной знанием, веяло от ее слов, но я не желал примиряться с безысходностью.
– Попробуем вместе найти путь обратно! – горячо сказал я. – Я ведь пришел сюда – значит, должен быть и обратный путь, должен быть, Славия!
Я совершенно потерял голову, я забыл, что существует такое понятие как «анизотропия», я забыл, что попал сюда – живым, а Славия… Я забыл, что сам похоронил ее среди гор на далекой планете Журавлиная Стая. Я совершенно забыл об этом, и не пришел в себя даже после напоминания Славии.
– Обратный путь может быть только для тебя, Лео. – Она потерлась щекой о мою куртку, как делала это не раз… тогда… в той жизни… – Но не для меня. Для меня отсюда путь только один – дальше… и ниже… Я еще буду здесь… а потом уйду… Уходят все, Лео… Я бессильна что-либо изменить… Это Преддверие… – Голос Славии звучал все тише, словно с каждым словом силы покидали ее. – Милый, тебе нельзя оставаться здесь… Это не ты нашел меня, это я отыскала тебя, чтобы показать тебе выход… Тебе нельзя оставаться здесь… Нельзя, понимаешь?.. Ты еще можешь уйти, я – нет…
Я с ужасом чувствовал, что мне не удержать ее даже самой железной хваткой, что она уходит от меня, навсегда уходит от меня… И ничего тут нельзя поделать, хоть прошагай ты гигантскими шагами по всем звездным просторам, круша налево и направо Вселенную. Она уходила…
– Там, за беседкой, аллея… – Она перешла на шепот, и шепот звучал все тише и тише. – Пойдешь… до конца… Не сворачивай… Не оглядывайся… Увидишь… свет… Иди… к свету… Там… тебе… помогут… Должны… помочь….Лео… милый Лео… Прости меня…
– Я хочу с тобой, Славия, я хочу с тобой! – Ничто в мире сейчас не могло бы расцепить мои руки, обнимающие, прижимающие, удерживающие Славию.
– Я тоже… хотела бы с тобой… Хотела бы… тебя… Лео… милый… Люблю…
Шепот превратился в шелест листвы. Заходящее солнце, застыв на месте, вдруг выбросило ослепительный пучок багровых лучей. Они ощутимо ударили мне в лицо, ослепляй, и перед глазами моими поплыли багровые пятна.
– Лео…
– Славия! Славия!
Я еще сильнее сжал руки – и почувствовал твердость камня. Сквозь мельтешение багровых пятен я все-таки сумел разглядеть то, что обнимал с отчаянием, удесятеренным безнадежностью и болью. Это была светлая мраморная колонна, своим плоским основанием упирающаяся в пол беседки. По верху колонны струились золотистые прожилки цвета волос Славии. Едва уловимо пахло летними соснами Альбатроса.
Я уперся лбом в холодный верх колонны – и холод камня начал неспешно перетекать в меня, подбираясь к сердцу.
33
СЕРЕБРИСТЫЙ ЛЕБЕДЬ. НОВОЕ ОТКРОВЕНИЕ
Отдавая себе должное, скажу, что я очнулся от оцепенения очень быстро. Во всяком случае, так мне показалось. Еще звучал в моих ушах шелест ее слов, и она еще словно бы находилась здесь… уже невидимая… уже недоступная для меня… недоступная ни для кого! Но она еще была здесь…
Я сидел на жесткой деревянной скамейке, ловя пальцами пустоту. На месте Славии осталась пустота. Смутно помнилось, что была какая-то колонна, холодная колонна… Она исчезла, словно растворилась – и была ли колонна? Я не в силах был вернуть Славию, потому что здесь, в этом странном мире, действовали совсем другие законы. Она ушла… Она указала мне направление…
Я встал и вышел из беседки. Повернулся спиной к заходящему солнцу – бесконечно долго заходящему солнцу! – и сделал первый шаг по аллее, уводящей в далекие заросли.
Поначалу шаги давались мне с трудом – я не мог уйти от незримого образа Славии, – но потом зашагалось легче. Я был уверен, что вернусь сюда, я был уверен, что это не последняя наша встреча, и эта невесть откуда взявшаяся уверенность придавала мне силы и помогала шагать по длинной аллее. Я знал, что вернусь сюда, вновь вернусь сюда, в этот странный мир, и успею задержать мою Славию, успею остановить ее, пусть даже отдав за это собственную душу. Зачем мне душа… без нее, без моей Славии?
Кровь бурлила во мне, и я готов был бросить вызов всем темным силам этой Вселенной! В конце концов, разве не знал я заранее, кто мой враг?.. Я сумел вычислить его – значит, есть во мне что-то, отличающее меня от других людей?.. Ведь неспроста же являлись во сне черные треугольники, неспроста же я видел тo, что увидеть никак нельзя…
Я приближался к зеленой чаще, и боль отпускала меня; боль не просто становилась глуше – боль просто уходила, словно там, в глубине этой зелени, ждало меня избавление от всех моих бед, абсолютное излечение – навсегда, на веки вечные…
Пригнувшись, я вступил под сплетение ветвей. Невидимые птицы умолкли. Помня предупреждение Славии, я не оглядывался, пробираясь вперед сквозь заросли. Почему-то мне вдруг подумалось, что этот мир уже не будет утекать сквозь пальцы, потому что я стал тем фактором, который придал ему хоть некоторую устойчивость. Мысль пришла словно откуда-то извне, словно кто-то опять давал мне знание…
Долог был мой путь – и все-таки в глубине зеленой чащи я наконец-то увидел свет! Вспомнились отблески: багровый и золотистый…
Золотистый…
Вот он – золотистый отблеск!
