удорожающих доставку и повышающих риск повреждения хрупкого груза. Но, в конце концов, это дело грузоотправителя и грузополучателя. Всем остальным, включая пограничников, таможенников, стивидоров и железнодорожников, было на это глубоко наплевать. Безразлично. Как говорят молодые люди из поколения «пепси» – фиолетово.
В те же дни из Турции в Туапсе прибыли два транзитных контейнера с керамическими вазами, идущие через Архангельск в Швецию. В порту Туапсе их с осторожностью перегрузили на железнодорожную платформу, установив строго определенным образом, и отправили малой скоростью с юга на север: через Тиходонск, Москву и Вологду на Архангельск. Протяженность этого маршрута была меньше, но тоже солидной – около трех тысяч километров. Вставали те же вопросы: зачем понадобились две перегрузки и почему вазы не отправили морем вокруг Западной Европы через Босфор и Гибралтар? Но ставить эти вопросы и отвечать на них было некому, потому что те люди, которые могли бы заинтересоваться подобной странностью, не в состоянии анализировать движение миллионов тонн грузов, проходящих через территорию России. А всем остальным это тоже было «фиолетово».
Поставленные на железнодорожные платформы и соприкоснувшиеся определенными стенками контейнеры, во-первых, оживали, так как автоматически включались детекторы низкой радиации. Во- вторых, строго определенная позиция позволяла контролировать чувствительными приемниками детекторов низкой радиации и правую, и левую сторону по ходу движения.
Контейнеры начали двигаться практически одновременно, прочесывая российские железные дороги по самым протяженным магистралям. Так браконьерские сейнеры вдоль и поперек тралят дно Охотского моря, вылавливая сотни тонн крабов, морских ежей, трепангов, трубача и других золотовалютных деликатесов. Одновременно все разведывательные спутники США – «Плутон», «Соколиный глаз», «И-146», «Х-100» и другие – вели в том же масштабе времени синхронную аэрокосмическую съемку, помогавшую осуществить привязку зафиксированного объекта к местности. А компьютерная реконструкция позволяла отследить передвижение «засвеченного» объекта на определенном участке и, возможно, восстановить его маршрут.
Конечно, существует много железнодорожных веток, которые не захватывались «Сетью», но они были гораздо короче выбранных, а «Мобильный скорпион» нуждался в просторе для маневра, ему были необходимы длинные, на всю страну перегоны. Поэтому вероятность того, что он попадет в «Сеть», равнялась семидесяти восьми процентам.
Средняя скорость товарного поезда в России равняется тридцати километрам в час. Опытный железнодорожник с уверенностью скажет, что для благополучия статистики эта цифра завышена на восемь-десять километров. Контейнеры-шпионы неспешно двигались по российским просторам, чутко реагируя на малейшее повышение радиоактивного фона.
Подобных повышений было не так уж и мало. Передвижные лаборатории для контроля рельсов с гамма-дефектоскопами внутри имеются на каждой железной дороге, на наиболее важных магистралях – даже по несколько штук. Сердцем дефектоскопа является ампула с радиоактивным цезием, упрятанная в свинцовую оболочку. Детекторы низкой радиации четко их фиксировали, а скрытые за стенками контейнеров фотокамеры производили одновременный снимок желтых вагонов с надписью «Лаборатория» на борту – технический эксперт ЦРУ профессор Кольман усовершенствовал свое изобретение.
В некоторых местах попадались пятна радиоактивного загрязнения – то ли следы экологической катастрофы в Чернобыле, то ли последствия должностной халатности и менее трагических техногенных ошибок. Счетчики Гейгера реагировали на каждое такое пятно, включая фотоаппараты, которые могли производить съемку даже в ночное время. Но в чувствительные объективы попадали только поросшие могучим бурьяном пустыри, растрескавшаяся и неухоженная российская земля, свалки искореженного металла и другие привычные элементы придорожного ландшафта. Большинство зон повышенной радиоактивности не были известны властям, поэтому если бы карта низкорадиоактивных загрязнений, полученная аппаратурой проекта «Сеть», оказалась во властных структурах, она могла бы оказать существенную помощь в борьбе за экологическую чистоту Российской Федерации.
В «Сеть» попадалась не только бесполезная фоновая информация. Однажды шпионский контейнер, движущийся по Транссибирской магистрали, засек специальный воинский эшелон, везущий в Красноярский полк МБР изготовленные на атомном заводе в Арзамасе-25 ядерные боеголовки. Другой раз счетчик Гейгера зафиксировал перевозку урановых стержней для промышленного атомного реактора.
Поскольку контейнеры для гарантии неуязвимости работали в пассивном режиме, то есть накапливали информацию, но не передавали ее, российские военные и промышленные секреты, а так же следы отъявленного разгильдяйства и головотяпства накапливались в сверхсовременной аппаратуре, заменившей задекларированные керамические вазы. Но главная добыча, ради которой вся операция «Сеть» и была задумана, в поле зрения чувствительных датчиков детекторов низкой радиации пока не попадала.
Шпионский контейнер, следующий с востока на запад, вполне мог встретить БЖРК, потому что наиболее часто атомный поезд отправлялся из Тиходонска на Волгоград, потом несся шесть тысяч километров по Транссибу до Хабаровска и возвращался обратно. Но не в этот раз. Сейчас его пути не совпадали, не встречались и не пересекались с контейнером номер 1. Теоретическая вероятность встречи снижалась с каждой новой сотней километров, отстуканной колесами грузовой платформы, груженной контейнерами с отправленными из Японии керамическими вазами. И расчетные 78 процентов вероятности постепенно уменьшались, неумолимо стремясь к нулю.
Контейнер, следующий на север по маршруту Туапсе – Архангельск, приближался к Тиходонску. С противоположной стороны БЖРК возвращался из Воркуты на базу в Кротово. Расстояние между ними составляло двести километров и быстро сокращалось. Железнодорожное полотно в этих местах не имело разветвлений, поэтому вероятность успеха операции «Сеть» резко возросла и приближалась к ста процентам.
Звание старшего лейтенанта было присвоено Кудасову еще быстрее, чем он ожидал: через две недели после прибытия в Кротово. Гарнизон собирался встречать БЖРК из очередного рейса, сменный экипаж готовился заступать на боевое дежурство. На очередном инструктивном совещании личного состава полковник Булатов вручил Александру новые погоны и пожелал хороших показателей в его первом рейсе и успехов в дальнейшей службе.
– Такое стремительное продвижение, как у вас, встречается крайне редко, – улыбаясь, произнес полковник. – Это аванс доверия, которое вы должны оправдать.
– Служу России! – четко сказал Александр.
Обычные в подобных случаях аплодисменты оказались довольно жидкими. Столь стремительное продвижение в званиях нравится не многим. Из слов Булатова большинство присутствующих сделали вывод, что у Кудасова есть «волосатая рука» и Кротово – тот трамплин, с которого он запрыгнет в заоблачные карьерные высоты. Сам Александр был бы польщен таким мнением, но скоро в отношениях с окружающими – особенно молодыми офицерами, он явственно ощутил холодок.
Потом сменному экипажу были поставлены очередные задачи на предстоящий рейс. Маршрута никто не знал. Даже в поезде маршрут известен только нескольким командирам. Во время рейса запрещены любые связи с внешним миром: в поезде нет телевизора, радиоприемников, запрещено проносить на борт сотовые телефоны. Всю информацию о происходящем за бронированными стенками вагонов экипаж получает от своего начальства. И полностью подчиняется своим командирам. Боевое дежурство приравнивается к боевой обстановке, поэтому невыполнение приказа грозит военным трибуналом. Не считая перечисленной специфики, задачи были достаточно стереотипны: находиться в постоянной боевой готовности, проявлять бдительность, о любых странностях, чего бы эти странности ни касались, докладывать командиру поезда или контрразведчику майору Сомову.
После выступления командира инструктаж провел подполковник Кравинский. Он рассказал, что БЖРК является самостоятельной стратегической единицей ракетных войск и выполняет чрезвычайно важную задачу обеспечения обороноспособности страны. В связи с этим к поезду приковано внимание иностранных разведок, которые усиленно ищут слабые места комплекса. А слабым местом традиционно являются люди, личный состав, точнее те, кто имеет скрытые пороки, тайные слабости и другие уязвимые места.
– Страна может принимать чрезвычайные меры для обеспечения своей безопасности, тратить на это миллиарды рублей, труд сотен ученых, конструкторов, бдительность солдат, прапорщиков и офицеров, а какой-нибудь негодяй из-за пристрастия к спиртному или слабости к женщинам, или жадности может
