Они недоброжелательно посмотрели на Оксану, синхронно поднялись и вошли в подъезд. Но через несколько минут выбежали оттуда, как ошпаренные.
– Что это сегодня с Мамулей? Как взбесилась!
– Ее эта фифа расстроила… И нам весь кайф обломала. Теперь надо самим жрачку готовить…
Капитан Владислав Малков оказался прав. Человеческий фактор, если называть так халатность и разгильдяйство, а в лучшем случае недостаточную дальновидность и прозорливость, в полной мере действует и в ЦРУ. Потому что проверка в информационном центре торгового порта Владивосток показала: в исследуемый период на втором терминале у четвертого причала с японского сухогруза «Кавасаки» были разгружены два грузовых контейнера с… керамическими вазами! Компьютер порта содержал информацию о номере товарного состава, которым их отправили. Был известен маршрут, график следования и даже номер грузовой платформы.
– Й-я-я! – в восторге воскликнул Малков и произвел национальный жест, выражающий глубокую уверенность в победе над противником: левой рукой ударил себя по локтевому сгибу правой, от чего та согнулась под углом в девяносто градусов, вскинув громадный кулак в боевое положение стартующей к горизонту тактической ракеты…
– Так где сейчас этот долбаный контейнер? – возбужденно воскликнул он. Это возбуждение вместе с боевым азартом передались не только Ломову, который достаточно давно занимался оперативной работой и боевыми единоборствами, но, как ни странно, и Кандалину, который ничем подобным никогда не занимался и которого «близнецы» считали просто канцелярской крысой.
Олег Станиславович вскочил со своего места, подбежал к карте и ткнул остро отточенным карандашом почти в самый восточный ее край, ниже пятидесятой параллели.
– Вот он, голубчик, на подходе к Хабаровску!
«Близнецы» посмотрели на него с уважением. Кряжистый, мужиковатого вида подполковник знал железные дороги России не хуже, чем они знали шпионские места Москвы: где можно заложить контейнер, где обычно иностранные дипломаты отрываются от наружного наблюдения, где они проводят свободное время. А может, и лучше. Во всяком случае, так лихо, как Кандалин нашел контейнер, им еще отыскивать шпиона не приходилось. Хотя, конечно, розыскная версия принадлежала Владу.
– С меня бутылка! – сказал Ломов. Он еще не отличился в этой операции, но горел желанием внести в нее свою лепту. И бутылка была только первым и далеко не самым главным элементом.
– А сколько он будет идти… вот, скажем, досюда? – Малков неопределенно показал некую условную точку между Омском и Челябинском.
Олег Станиславович снял очки и потер переносицу.
– Дней пять-шесть. Но, если потребуется, мы сможем несколько ускорить движение. Правда, ненамного. Или, наоборот, замедлить его на сутки-двое…
– Замедлить, дорогой товарищ уполномоченный, конечно замедлить! – Малков подошел к нему вплотную, внушительно возвышаясь над подполковником. Обычно люди, к которым гигант подходил так близко, испытывали неуверенность и страх. Но сейчас у капитана был такой миролюбивый и дружелюбный вид, что казалось, он хочет поцеловать Олега Станиславовича в плешивую макушку.
– Но это замедление должно быть правдоподобным и не выходить за пределы обычных опозданий! Чтобы комар носа не подточил! Чтобы все было чрезвычайно правдоподобно…
Капитан все-таки воздержался от поцелуя и правильно сделал, потому что этот дружеский жест мог быть расценен как фамильярность, а то и нарушение служебно-уставной субординации. Он даже сделал шаг назад, чтобы не нависать каменной глыбой над старшим по званию.
– И теперь, Олег Станиславович, самое время добывать ядерную боеголовку! Самую настоящую, всамделишную, потому что мы должны впарить америкосам очень правдоподобную «дезу»! А без настоящего боеприпаса ничего не получится!
– А, так вон ты что придумал…
Кандалин снова стал озабоченным и вернулся на свое место за столом.
– Это голый номер! За короткий срок такой вопрос никто не решит. Да и решать не будет. Положат документы под сукно, чтоб вылеживались…
– Ничего, – перебил его Влад. – Наше дело – поставить вопрос, чтобы нас потом не считали идиотами. А кто в идиотах останется, тот пусть сам за себя и отвечает!
Ломов удивленно покрутил головой.
– Слышь, Владислав, я не знал, что ты такой обидчивый!
В тот же день в адрес руководства Министерства обороны ушла шифротелеграмма уполномоченного по Южному округу с обоснованием необходимости выделения одной единицы СЯБ [11] для проведения контрразведывательной операции по обеспечению безопасности БЖРК. Такая же шифротелеграмма ушла от «близнецов» руководству ФСБ.
Вопрос относился к категории сложных, и как почти любой сложный вопрос в наше время, с вероятностью девяносто восемь против двух, был бы безнадежно заволокичен и провален. Тут старый военный аппаратчик Олег Станиславович Кандалин был прав на все сто процентов. Но личный интерес президента к БЖРК коренным образом менял дело. Сообщения с мест приняли с полным пониманием, они тут же обросли разрешающими резолюциями и мгновенно были исполнены.
Длинный товарный эшелон Т номер 178, влекомый сразу двумя тепловозами, тяжело тащился по Транссибирской магистрали с востока на запад. На открытой грузовой платформе номер 2067845 стояли два контейнера с надписями на английском и японском языках. По внешнему виду контейнеры были похожи на те, которые пытались ограбить на станции Кузяевка под Тиходонском. А аппаратура внутри вообще ничем не отличалась. Точно так же были направлены датчики детекторов низкой радиации и замаскированные фотоаппараты: один вправо от колеи, другой влево.
Навстречу товарняку новенький тепловоз резво тянул за собой странный состав: два грузовых вагона, два пассажирских, а между ними цельнометаллический вагон с явно подвижной крышей. Все пять вагонов имели достаточно затрапезный вид: покрасить их не успели, только-только привели в порядок ходовую часть, поэтому внешне они резко контрастировали со сверкающим локомотивом. Но главное было не в покраске.
В семидесяти километрах от Челябинска товарняк и странный состав встретились и разминулись, прогрохотав рядом на встречных маршрутах около минуты. Все было как обычно: короткие приветственные гудки встретившихся тепловозов, лязг колес, мелькание вагонов, и встреча закончилась, – составы разошлись каждый к своей цели.
Но теперь за этой встречей внимательно наблюдал капитан Ломов, недавно подсевший на тормозную площадку вагона, следующего за грузовой платформой номер 2067845. Не менее внимательно фиксировал происходящее и капитан Малков, находившийся в пассажирском вагоне списанного БЖРК. Ни тот, ни другой кроме самого факта встречи ничего удостоверить не смогли.
Однако, когда мимо проходил цельнометаллический вагон, в темных чревах грузовых контейнеров из Японии ожили чуткие детекторы низкой радиации, зафиксировавшие характерное излучение СЯБ. Маршрутный датчик определил местонахождение и направление движения БЖРК-ветерана, фотокамеры сделали серию снимков. Одна сфотографировала цельнометаллический третий, четвертый и пятый пассажирские вагоны, засняла местность, открывшуюся после прохождения непонятного состава: два холма, сломанную ель, густой кустарник. Вторая фотокамера отсняла местность с другой стороны: опору высоковольтной линии, километровый столб, сложенные колодцем шпалы, приготовленные для ремонта пути. Главное, был установлен тип и точное местонахождение ядерного боезаряда: он располагался в странном цельнометаллическом вагоне и относился к категории стандартных боеприпасов для российских баллистических ракет.
Товарняк и списанный БЖРК разошлись навсегда. Грузовой состав неспешно шел по своему маршруту: миновал Челябинск, Киров, Котлас, Беломорск, Кандалакшу и прибыл в Мурманск. Здесь контейнеры с керамическими вазами из Японии перегрузили на сухогруз и отправили, согласно товарно-транспортной накладной, фирме-грузополучателю в Швецию.
Старый БЖРК остановился на ближайшей станции, локомотив отцепили от головы и прицепили к хвосту, после чего странный состав поехал в обратном направлении, только теперь впереди были два пассажирских вагона, а товарные шли в хвосте. И лишь раздвижной цельнометаллический вагон по-прежнему двигался в
