Тарасович, выражаясь молодежным языком, «затупил».
— Стать миллионером я хочу, но у нас правительственная тема, мы закрываем пятилетнее исследование, оно на контроле в правительстве… — глядя в сторону, промямлил он. — Я не могу бросить институт и заниматься этим радоном…
Терпение собеседника лопнуло. Будто злой волшебник махнул своей палочкой, и на деревянных мостках произошло мгновенное превращение: добропорядочный бизнесмен Виктор Богданович Баданец — уважаемый гражданин, спонсор и меценат, исчез. На его месте появился Витька Боек, который в середине девяностых подмял под себя всю киевскую братву.
— Ты что, офуел, козлина парашная! — страшным голосом заорал он и затопал ногами так, что чуть не выбил доски причала. — Какое, на хер, исследование? Засунь его себе в задницу! Прочисть уши — тридцать миллионов в год! Президент одобрил! Да я твой долбаный институт дотла сожгу!
Несколько молодых людей в темных костюмах выскочили к причалу, настороженно осматриваясь по сторонам и держа руки под пиджаками.
Михайлюк едва не уписался. Он шарахнулся в сторону, оступился и чуть не упал в воду, но крепкая рука ухватила его за шиворот.
— Извините, Степан Тарасович, нервы… Давайте я вас отряхну…
На причале вновь стоял учтивый представитель городской бизнес-элиты Виктор Баданец.
— Просто речь идет об очень серьезных вещах и об очень больших деньгах. Отказываться тут нельзя. Нельзя отказываться, дорогой Степа!
Михайлюк беспомощно хлопал глазами, словно двоечник у доски.
— Вы понимаете, Виктор Богданович, это было много лет назад… Расчеты сырые, я просто подогнал цифры, чтобы свести концы с концами… Опытным путем их никто не проверял, даже эксперименты не проводились… И я давно отошел от этой тематики…
Баданец исподлобья тяжело смотрел на академика, сдерживая рвущиеся наружу эмоции. Видно было, как тяжело ему это дается, но он все же справился.
— Степан, сейчас появилась возможность все исправить и довести дело до конца, — тихо, но внушительно, заговорил он. — У тебя будут помощники. Ты видел, какими возможностями я обладаю. Скажи, кто тебе нужен: химики, физики, математики, практики, теоретики — мы подберем самых лучших. Мы не подпольным производством презервативов собираемся заниматься, у тебя будет положение, авторитет, признание на государственном уровне, всенародная слава! Все в твоих руках!
Степан Тарасович умоляюще прижал руки к груди.
— Да поймите же, Виктор Богданович, я ничего не могу сделать! Я все забыл… К тому же там сама идея нежизнеспособна… Это блеф, фальсификация…
— Что ж…. Так, значит, так!
Развернувшись, Баданец медленно пошел к берегу.
— Я уезжаю, — сказал он напряженно ожидающим охранникам. — Гостя кормить, поить, но никуда не отпускать. И не давать звонить!
Михайлюк растерянно топтался на причале, не зная, что теперь делать. В голове, как стриж в клетке, билась одна и та же странная фраза, смысла которой, услышь ее Баданец, он все равно бы пока не понял: «Ну, Губарев, ну, сука! Будь ты проклят со своими долбаными прожектами!»
— А вы и правда кандидат наук? — Молодая курносая девушка изумленно осматривалась.
Андрей представил, как она воспринимает его жилище, и поморщился. Отчетливый запашок засорившейся канализации, выцветшие обои, обшарпанный пол, продавленный диван, старый двустворчатый шифоньер, круглый, покрытый бархатной скатертью обеденный стол, на котором лежит стопка тетрадей и стоит компьютер с плоским двадцатидюймовым монитором — единственная приличная вещь в доме.
— Правда, — кивнул он и полез в шифоньер. — Могу диплом показать.
— Ладно, не надо. Катюха сказала, вы хорошо пишете. И Серега с третьего курса хвастался, что «пятерку» получил. Но мне и «четверки» хватит. К понедельнику сделаете? У меня уже сроки поджимают. Вот моя тема, говорят, она несложная.
Андрей, не глядя, сунул листок в карман.
— Вообще-то на курсовую дней десять надо. Но раз поджимают, сделаю. Деньги вперед дать сможешь? У меня катридж кончился, и за Интернет заплатить надо…
Еще зверски хотелось жрать, но об этом он говорить не стал.
— Половину, — сказала девушка и, достав красный кошелек с бисером, отсчитала сто пятьдесят гривен. — Больше нету. А вам что, пенсию не платят?
Купюр у нее было достаточно, видно, не хотела рисковать. Мол, уйдет в запой, и плакали денежки… Почему-то многие принимают Андрея за пьяницу, хотя он и раньше не был любителем, и сейчас особо не злоупотребляет. И чего это она про пенсию? Наверное, оттого, что небритый?
— Нету, так нету, обойдусь, — вздохнул он. — Может, с кем-нибудь позаниматься надо? Подтянуть к экзаменам или к поступлению подготовить? Я ведь несколько лет репетиторством занимался, очень хорошо получалось… А теперь почему-то нет желающих…
Курносая фыркнула.
— А то сами не знаете, почему! Сейчас даже поговорка такая есть: «Глупый абитуриент платит репетитору, а умный — экзаменатору»! На сессии староста соберет деньги, и все в порядке! А курсовые и дипломные сами студенты из Интернета выкачивают… Значит, я в понедельник зайду!
Конечно, начал он не с катриджа и не с оплаты Интернета. Прямо как был — в растянутых синих трениках, майке и шлепанцах, выбежал в магазин, благо он рядом, за углом, купил пельменей, яиц, чая, хлеба и колбасы. Хотел взять еще кофе, но пожадничал. На выходе его уже поджидали Саня и Котелок.
— Здорово, Андрюха! Видать, разбогател? Не иначе ларек забомбил! Ну, купи пузырек!
— Опоздали, все на еду истратил, — он осторожно обошел покачивающиеся фигуры.
— Подумаешь, какой гордый! — возмущались сзади хриплые голоса. — Брезгует выпить с соседями! А чего гордиться — самого отовсюду выперли! Великану проспорил, а не отдал! Ничего, он тебе еще рожу начистит!
Дома он пожарил яишню с колбасой, поел досыта, выпил крепкого чаю. Жизнь налаживалась. Отдельная квартира, руки-ноги и голова есть, — чего еще надо? Сделает курсовую этой курносой, там еще кто-нибудь подвернется, перекрутится… Надо только кран в ванной починить да слив прочистить, Милке долг отдать, вон она сколько его подкармливала… А потом, может, пройдет по конкурсу в универ, доцент получает не ахти сколько, но получает, можно постепенно долги погасить… Да и новую радоновую схему он почти закончил, осталось все вылизать, выпятить принципиальную новизну и получить патент на свое имя. А потом пробивать внедрение, на этом можно очень хорошо подняться… Если повезет, конечно. Но судьба любит упорных… Рано или поздно Фортуна должна ему улыбнуться!
В дверь позвонили. Не подходить, спрятаться? Смотря кто… Он осторожно выглянул в глазок и открыл. С властями лучше не ссориться.
— Гражданин Губарев? — На пороге стоял дородный мужчина в униформе, с ним участковый, Мария Петровна из ЖЭУ и соседка тетя Глаша.
— Я судебный исполнитель Хохренко, у меня решение суда о наложении ареста на имущество! — отрекомендовался мужчина в форме и вошел, оттесняя робко упирающегося Андрея.
— У меня и имущества-то нет, — попытался возражать он, но его никто не слушал.
— Стол оставляем, шифоньер тоже, а вот компьютер описываем…
— Как описываете? Я на нем работаю, это средство заработка!
— Где они, твои заработки? — раздраженно закричала Мария Петровна. У нее было востроносое морщинистое лицо и злые глаза.
— За квартиру платить надо! Мы из-за вот таких, как ты, зарплату не получаем!
— Но без компьютера я вообще не смогу ничего заработать…
— Позвольте, гражданин Губарев, вы зарегистрированы в налоговой инспекции как индивидуальный предприниматель? — вмешался участковый. — И компьютер зарегистрирован как орудие вашего
