«Презентик возьмите…»
– Расстреливать их, сволочей, надо, – громко сказал тучный мужчина с соседней койки. – Только кто тогда останется…
Попов почувствовал, что говорить с товарищем не о чем: он находился в другом мире, и все, что происходило вне его, Гальского не интересовало. Эта потусторонность относительно обычной жизни и бросалась в глаза. Рассказывать о черной «Волге» было бы просто глупо.
Наступила томительная пауза.
– Ладно, Женя, мы переговорим с заведующим, узнаем, что к чему, потом зайдем, расскажем, – мягко сказал Сергеев и встал.
– Узнайте, ребята, узнайте, – оживился Гальский. – Только аккуратней… Он мужик строгий, а вы без сменной обуви…
«Что он, бедолага, зациклился?» – подумал Попов и тут же получил ответ на свой вопрос.
– Кто такие? Как сюда попали? Почему нарушаете санитарный режим? Дорогу им заступил черноволосый мужчина в накрахмаленном халате с цветным вензелем на карманчике, из которого выглядывали очки и авторучка. Мужчина был невысок, это особенно бросалось в глаза, когда он стоял рядом с Сергеевым, едва доставая головой до груди майора. Похоже, что именно этот контраст и распалял коротышку, добавлял в голос начальственные модуляции, дающие понять, кто здесь хозяин положения.
– Из областного уголовного розыска, – тихо сказал Сергеев. – Пришли проведать товарища.
– Хоть из ЦК КПСС! Где ваша сменная обувь?
Сергеев отступил на шаг и опустил взгляд.
– Вы ведь тоже в туфлях.
Черноволосый напыжился и подскочил к майору вплотную, словно собирался смести его с пути, затоптать, согнуть в бараний рог.
Девчонки-санитарки с интересом наблюдали за происходящим.
– Вы меня с собой не равняйте, я заведующий отделением!
– Насколько я понимаю, санитарный режим для всех один, – по-прежнему спокойно сказал Сергеев и чуть качнулся вперед. – Мы как раз хотели с вами поговорить.
– Для этого есть приемные часы. – Ощутив легкий толчок ста тридцати килограммов тренированных мышц, заведующий несколько сбавил тон и сделал шаг назад. – А сейчас покиньте отделение.
Он повернулся и направился к своему кабинету. Сергеев и Попов пошли следом.
– Мы ведь рядом со смертью работаем, понимать надо, – примирительно произнес черноволосый, садясь в кресло. – В порядке исключения я вас приму. Кем интересуетесь?
«Ну и жук, – подумал Попов. – При персонале нагнал холоду, крутизну показал, а потом без свидетелей отработал назад. Много есть таких типов, правда, в белых халатах еще не встречал…»
– Женя Гальский, – сказал Сергеев. – Он у вас в третьей палате.
– Завтра мы его выпишем, – деловито ответил врач. – У него четвертая стадия, метастазы…
– А как лечить? – не понял Сергеев, и Попов, обманутый будничностью тона, тоже ничего не понял, хотя под сердцем ощутил холодок дурного предчувствия.
– Побудет дома на бюллетене с месяц, может, полтора-два…
– И что? – спросил Попов. – Потом-то что делать?
Врач пожал плечами.
– Что делают с покойником?
В кабинете наступила тишина, только капал кран в углу у двери.
– Какого покойника?! – процедил Сергеев, сдерживая ярость. – К вам поступил пациент, капитан милиции, наш товарищ, а вы вместо того, чтобы лечить, облучать, оперировать, что там еще делают, вы уже списали его на тот свет?!
Сергеев обернулся к Попову за поддержкой, но тот подавленно молчал. Он был полностью растерян.
– Просто уже поздно, ничего сделать нельзя. И потом, вы же знаете, что у нас за медицина! Ни лекарств, ни методик…
– Что же вы ему скажете? – с трудом выговорил Попов.
– Вообще-то, на Западе говорят больным всю правду…
– Там же еще, кроме этого, наверное, лечат! – Сергеев встал. – Ладно, я вас понял. Разберемся.
Он сделал шаг к двери, но вернулся.
– Если вы скажете Женьке, что отправляете его умирать… – Гигант навис над столом заведующего, излучая импульсы, которые нередко заставляли отпетых бандитов бросать оружие. Скрипнули намертво сжатые челюсти. – В общем, не надо этого говорить! Простуда, инфекция, травма – придумайте что-нибудь правдоподобное.
И на ходу сказал Попову:
– По-моему, они тут ни черта не понимают. Покажем Женьку профессору, надо будет – отправим в Центральный госпиталь…
