попал этот мешочек?
- Та я же говорила! - удивленно взглянула она. - Валерий принес Федору!
- Вы что-то путаете, - холодно сказал Золотов. - Я ничего не приносил.
- Как же не приносил? - Клавдия Дмитриевна обернулась к практикантам, будто за поддержкой. - Я вот этими глазами видела: развернул газетку, достал и Феде показывал!
- Вы подтверждаете показания свидетельницы? - обратился я к Золотову.
- Нет, не подтверждаю! - официальным тоном отрезал он.
Клавдия Дмитриевна растерянно пожала плечами.
Когда Валек пригласил Марочникову, Золотов покрылся красными пятнами.
- Таких чехольчиков я пошила два из материала, принесенного Золотовым и по его просьбе, - с расстановкой, обстоятельно ответила она на вопрос, злорадно, в упор рассматривая бывшего 'друга'.
- Подтверждаете показания?
Золотов подавленно молчал.
- Да или нет?
Он кивнул головой, но севшим, сиплым голосом сказал:
- Нет. - Прокашлялся и добавил: - Она вообще неуравновешенная особа… На почве алкоголизма и аморального поведения. Доверять ее бредням нельзя - любой психиатр подтвердит.
Говорил он с угрожающим подтекстом, но на Марочникову это не произвело ни малейшего впечатления.
Подписав протокол, Золотов попытался оставить за собой последнее слово.
- Не понимаю, чем вы занимаетесь, товарищ Зайцев? У меня на даче такая неприятность, и меня же терзаете, ерунду всякую выясняете: кто пошил, кто принес?! Или это запрещено? Засады на даче устраиваете, слежки, наблюдения всякие! - Он покосился на Валька. - Я буду жаловаться!
- Пожалуйста, это ваше право. - Не удержавшись, я доброжелательно посоветовал: - Только не анонимным звонком. И не от имени людей, не подозревающих о вашем существовании. - Выдержав короткую паузу, жестко добавил: - И не думайте, что следствие так легко ввести в заблуждение, подставив мнимого преступника вместо настоящего!
Последняя фраза была лишней: Золотов хотя и хорохорился, но находился в крайней степени растерянности и испуга.
Когда он затарахтел вниз по лестнице. Валек пружинисто вскочил:
- Давайте я прослежу, куда он пойдет!
- Зачем? У нас же не частное сыскное бюро.
- И чего следить за свидетелем, - развеселился Петр. - Или больше делать нечего?
Валек снисходительно посмотрел на приятеля, потом испытующе глянул на меня.
- Вы же подозреваете Золотова?
Я сделал вид, что занят протоколом.
- С чего ты взял? - продолжал веселиться Петр. - Если у человека неприятное тебе лицо, значит, его надо подозревать?
- Если ничего не понимаешь, сиди и помалкивай! - раздраженно огрызнулся Валек и снова обратился ко мне: - Сейчас вы вывели его из равновесия, подтолкнули к активным действиям. Не случайно же! Значит, надо пронаблюдать, куда он пойдет, что будет делать. Разве не так?
- Надо иметь терпение, - философски ответил я. - Рано или поздно все становится на свои места.
Мне хотелось похвалить Валька: он уловил, как следствие свернуло на новые рельсы, разгадал мой замысел, и первое побуждение у него было верным. Но сейчас не время хвалить паренька и объяснять, что ожидающий на улице Саша Крылов и несколько его коллег сделают все необходимое грамотнее и профессиональнее, чем пятикурсник юрфака, пусть даже сообразительный и с задатками хорошего оперативника.
Бывшего завуча Золотова я допрашивал у нее дома, чтобы не беспокоить вызовом в прокуратуру. Маленькая сухонькая старушка с белыми волосами пытливо рассматривала меня внимательными глазами.
Мария Петровна Алехина уже пять лет на пенсии, воспитывает внуков, и, наверное, мой приход должен был показаться ей странным и неожиданным, но она восприняла его как должное. Жизнь каждого ученика как бы вошла составляющей частью в ее собственную, поэтому интерес к кому-нибудь из них казался ей вполне естественным.
- Помню этого мальчика, впрочем, я всех помню, - задумчиво говорила она. - Неглупый, общительный, сообразительный, учился неплохо. И вел себя хорошо, со старшими вежлив. Дружил с Толей Вороновым. За девочкой ухаживал, она на два года старше была, уже закончила школу. В общем, все нормально. И вдруг эта история с деньгами… Как гром среди ясного неба! Скандал был страшный, из школы исключили, ушел в вечернюю. Как это могло получиться - ума не приложу.
Алехина скорбно покачала головой.
- А почему вы им интересуетесь? Если не секрет, конечно. Я вроде слышала, что у него все хорошо, даже начальником каким-то стал. Или опять натворил чего?
- Да нет. Просто в связи с расследованием проверяем ряд лиц. А Золотов входит в их число.
- Ну и замечательно. А то я уж подумала… Сейчас он, конечно, совсем другой стал. В нем хорошего много было, с годами-то еще больше становиться должно. А плохого - убавляться. Так ведь?
'Еще бы!' - подумал я.
Мария Петровна заметно повеселела.
- Валера одно время вообще был гордостью школы. Спортсмен! Грамоты получал!
- Спортсмен? - Я искренне удивился. - Вот уж непохоже! Чем же он занимался?
- Пятиборьем. Тренировался у Григорьева. Тот, кстати, тоже мой ученик. И надо сказать, - она понизила голос, - в школе звезд с неба не хватал и дисциплинку, бывало, нарушал. - Алехина опять помрачнела. - Нарушал, нарушал. И довольно крепко. А теперь - заслуженный тренер, известный в городе человек. - Она прислушалась к каким-то своим мыслям. - С первого класса мы внушаем детям: хорошая учеба и поведение - залог благополучного будущего… А в жизни всякое бывает.
Мария Петровна ожидала ответа, чувствовалось, что ей хочется поговорить.
Но времени у меня было в обрез, поэтому, закруглив разговор несколькими фразами, я стал прощаться.
- А с Фаиной Борисовной вы не беседовали? - уже в дверях спросила Алехина. - Она вела класс Валерия, и наши мнения о мальчишке сильно расходились… Да, очень сильно. - Старушка просветлела. - Хорошо, что жизнь показала, кто из нас прав!
Я представлял Фаину Борисовну похожей на Марию Петровну, но она оказалась миниатюрной хрупкой блондинкой, на вид моложе своих тридцати восьми.
- Знаете, хотя педагогу и стыдно в этом признаваться, но к Золотову я испытывала неприязнь…
Заходящее солнце, замерев напротив широкого окна химического кабинета, золотило легкие волосы учительницы, отражалось в стеклянных дверцах медицинского шкафчика, дробилось на многочисленных банках, флаконах с притертыми пробками, длинных рядах пробирок, яркие зайчики прыгали по строгому, с тонкими чертами лицу.
Она поморщилась и до половины задернула штору.
- Он отличался от других детей. Не по возрасту расчетлив, высокого самомнения при полной посредственности… И еще - была в нем какая-то затаенная угроза, хотя и спрятанная глубоко, да нетнет и проглянет. Одноклассники это чувствовали, дружить с ним никто не хотел.
В дверь заглянул крепкий мужчина в спортивном костюме с секундомером на шее.
- Мы закончили. Приму душ, и можем идти.
- Муж преподает физкультуру, - пояснила Фаина Борисовна, начиная собираться.
- А Воронов разве не был его другом? - спросил я.
- Воронов? - удивилась учительница. - Воронов задолжал Золотову деньги, уже не помню за что, и должен был месяц носить за ним портфель да рассказывать всем, как весело они проводят время. Если это называть дружбой…
Вообще у Золотова был специфический круг общения. Например, Хохлова - наша выпускница, девица не
