ноги в изодранных черных колготках.
– Сделаешь чаю? – неожиданно попросила она.
– Сейчас, наберу воды… Хорошо, что он был пустой, а то бы весь кабинет затопило… У меня уже недавно был здесь разгром…
– Какой разгром может быть в прокуратуре?
– Принесу воду, расскажу…
Когда он вернулся, Вера запрокинула голову, закрыла глаза и как будто спала. Денис включил чайник.
– Такой допотопной посудиной пользовались сто лет назад, – девушка открыла глаза. – Надо тебе хороший «Тефаль» подарить. Так что у тебя был за разгром?
– Залезли воры, все здесь перевернули…
– Воры?! А что они хотели украсть?
– Одну вещь. Важную для них.
– Украли?
– Нет. Она хорошо спрятана. Очень хорошо.
– Интересно, где можно спрятать важную вещь в таком маленьком кабинете?
– Все важные вещи я храню вне пределов кабинета, – туманно ответил Денис.
– Выключи музыку, – поморщилась Вера. – Эти песни давно устарели. Как и твой чайник.
– Разве? А мне нравится.
– Лучше включи компьютер. Какую-нибудь игрушку.
– У меня есть «Антикиллер», хочешь?
– Давай, – кивнула Вера.
– Пустырь на Реутовской, за шестнадцатым домом… – говорил в трубку дежурный. – По предварительным данным, несколько десятков человек. Возможно, фанаты футбольные. Цепи, ножи. Огнестрела не было. Омоновцы выехали минут пару назад, они уже там.
– Кто звонил? – спросил Денис.
– Ма… Ма-ри-чевский какой-то, – по слогам прочитал дежурный. – Из шестнадцатого дома, того самого. Говорит, курил на балконе, услышал крики на пустыре. На его глазах кого-то пырнули ножом. Так что машина будет у вас через несколько минут, выезжайте.
Денис положил трубку и потянулся. Первый час ночи. Дежурство только началось, и уже вызов. Битва на Калке. Труп. Если подумать, то слишком уж скромное название дали этому городу – Тиходонск. Какой же он, к чертям собачьим, тихий? Океан, вон, тоже Тихим называют, а там каждый день штормит – если не на Камчатке, то у Сан-Франциско, если не у Сан-Франциско, то в Сантьяго…
Телефон опять зазвонил.
– Здравствуйте, Денис. Это Эмиль. Я не помешал?
– Нет, – сказал Денис, пожалев, что не выскочил из кабинета сразу после звонка дежурного.
– Я очень извиняюсь перед вами, Денис. Я случайно узнал, что вы сегодня проводите дежурство, и хотел поинтересоваться, нельзя ли мне…
Вот зараза, с неожиданной злостью подумал Денис, сифилис французский. Это ж надо, подхватишь в самый неподходящий момент.
– Эмиль, в другой раз, – сказал он. – Сейчас я очень тороплюсь, за мной вот-вот приедет машина.
– Какой-то криминель? – Эмиль так обрадовался, что едва не перешел на родной язык.
– Потом расскажу. Сейчас я…
– Нет-нет, погодите! Вам не известно, но я все согласовал с ректором! Он сказал: да, мсье Арно, вы можете ходить в каждую дверь, я буду говорить с другими начальниками!
– Пусть он лучше поговорит со своим психиатром.
– Зачем психиатр? – радостно удивился Эмиль. – Я говорю вам: мы должны поехать вместе!
Денис никогда не задумывался, есть ли какая-нибудь разница между злостью и бешенством. Оказывается, есть. Теперь он уже не злился. Он пообещал себе, что задушит этого идиота при первой же встрече.
– А я говорю: идите и ложитесь спать, черт бы вас подрал! – рявкнул Денис.
– Неправильно, нет! – все так же радостно ответил Эмиль. – Я не пойду спать. Я выезжаю с вами! Запишите мой адрес…
Денис швырнул трубку.
«Рафик» уже стоял у подъезда, когда он вышел на улицу. Денис поздоровался и сел на заднее сиденье, рядом с Паршновым
– Слушаю, – произнес эксперт, подняв к уху мобильный телефон.
Паршнов скорчил лицо и растопырил пальцы веером.
– Да, Павел Анатольевич, – продолжал эксперт. – Но мы торопимся… Хорошо. А адрес? Понял.
Он спрятал телефон и сказал водителю:
– Это Климчук звонил, зампрокурора. Завернем по дороге на Лысую гору. Надо будет взять там какого-то человека.
– А кто он для меня такой, этот ваш Климчук? – крикнул Паршнов. – Он нами не командует, только надзор ведет. Вот и пусть надзирает! Давай на Реутовскую!
– Он сказал, что Суровец в курсе и подтвердил это указание, – пожал плечами эксперт. – И Петровский тоже.
– Я? – удивился Денис. – А чего он вообще тебе звонит? Через мою голову? Кто здесь сотрудник прокуратуры – я или ты?
Эксперт раздраженно махнул рукой.
– Чего вы ко мне все привязались? Я ему телефон пару раз чинил, вот он и звонит, чтобы я вам передал! А вы что хотите, то и делайте! Хоть на хер его посылайте!
Посылать на хер заместителя городского прокурора желающих не нашлось. По крайней мере в машине оперативной группы.
– Вот кондом штопаный. И не спится ж ему, – пробурчал Паршнов. – Раз так, гони на Лысую гору.
Выехав на Магистральный проспект, откуда до места происшествия оставалось пять минут ходу, водитель повернул направо. Теперь «рафик» мчался по Богатяновскому спуску в сторону Лысой горы. Когда-то это было жуткое место, трущобы, сосредоточение богатяновской урлы. Но в конце девяностых убогие хибары снесли под корень, расчистили свалки, вывезли накопившийся за последнее столетие мусор и забабахали кондоминиум, который простой люд назвал «Канарами».
Это был район дорогих новостроек с прекрасным видом на Дон, Левый берег и все Задонье. Под каждой из аккуратненьких девяти– и двенадцатиэтажек имелся подземный гараж, территория охранялась частным агентством, а на крышах некоторых домов, как гласила людская молва, имелись крытые бассейны с подогревом.
«Рафик» остановился напротив металлических ворот в длинном и высоком заборе из красного кирпича. У ворот висел знак «Въезд запрещен». Из будки выглянул охранник в синем комбезе с желтыми ярлыками, указал на знак. Потом сделал вид, что звонит по телефону, и покачал головой. Дескать, мы милицию не вызывали. Открывать ворота он явно не собирался. С той стороны вглубь дворов уходила подсвеченная розовыми фонарями аллея.
– Ну и что это за шлеп твою мать? – прорычал Паршнов. – Куда дальше?
– Вон, кто-то идет сюда, – сказал водитель.
По аллее к ним двигалась чья-то высокая фигура. Без скрипа отворилась дверь в воротах. Охранник что-то негромко сказал. В ответ послышался приятный голос с акцентом:
