пускают в дело… В общем, я сам не знаю что.
– Не знаешь, это точно, – сказал Виктор.
Он отвернулся в окно, а через минуту спросил:
– Так что у тебя за дело такое с кинжалами? Украли у кого-то? Или зарезали?
Денис неопределенно пожал плечами. Он думал о другом. Он вспомнил мягкие, почти детские ладошки этого Саши, которые вряд ли сумеют даже заточить карандаш, не порезавшись… И понял, что ищет не там. В принципе. И не так. Клинок, который ему нужен, искать необходимо среди тех людей, которые клинками пользуются, а не любуются ими через стекла стеллажей.
Виктор ждал какое-то время, надеясь услышать ответ на свой вопрос, но не услышал и снова отвернулся.
– Не отвлекай меня. Так. Успокоились. Дверцу закрыли. Ремень… – Таня нашла ремень безопасности, потянула, с лязгом утопила металлический конец в гнездо.
– Теперь передача…
Она дернула рычаг коробки передач, вывела его в нейтральное положение. Машина покатилась.
– Мы катимся, что ли? Денис?
Вполголоса выругавшись, Таня уперлась ногой в педаль тормоза. Машина встала. Потом резко лязгнул «ручник».
– Елки… Теперь все сначала. Ремень. Передача. Зажигание…
«Опелек» фыркнул и завелся. Вспыхнули фары, осветив опустевшую стоянку у здания прокуратуры.
– Ну, ты видишь? – с гордостью произнесла Таня Лопатко. – Я смогла. Через пять минут будем дома. Так… Опять передача.
Она принялась шарить правой рукой, задевая колено Дениса. «Пардон…» Наконец нащупала рычаг, включила первую. «Опелек» вдруг оглушительно взревел, дернулся, а потом каким-то нездоровым, агонизирующим галопом помчался к дороге.
– Осторожнее, Таня.
Денис вцепился в кожаный поручень над дверцей.
– С-спокойно, – сквозь зубы вымолвила Таня, выруливая на залитую огнями улицу перед носом у грузовика. Тот возмущенно просигналил.
– Иди в… – ответила она.
Перевести дух Денис смог только когда они остановились напротив ее подъезда.
– И зачем тебе это надо? – спросил он, снимая шапку и вытирая платком взмокший лоб. – Вот весь этот, прости за выражение, геморрой?
– А что? – Таня выключила зажигание. Она улыбалась во весь рот. – Мне лично нравится. Это – мое, я поняла. Да и деньги эти… Куда ж их еще тратить?
Таня развела руками, показывая, каких усилий ей стоит пристроить куда-нибудь свалившееся богатство.
– А ты свои куда дел?
Денис вздохнул.
– Оказалось, что это не деньги. Я пытался превратить их в деньги, но проиграл все. Не судьба… Правда, холодильник купил, шкаф, халат новый матери…
– Вот видишь, надо обзаводиться имуществом: движимым и недвижимым. Я, например, довольна. На права сдала экстерном, благо гаишников знакомых хватает. На следующей неделе запишусь на курсы экстремального вождения… Так ты зайдешь, надеюсь? Пошли, чего сидеть…
– Погоди, а как же Пальчевский?
Таня вопросительно подняла бровь.
– Мальчук, из Союза ветеранов Афганистана, – пояснил Денис.
– Так у меня все телефоны дома, – сказала она, рассматривая его. – В телефонной книжке, которая лежит на телефонной полке, которая прибита дюбелями к стене в прихожей… как и принято в лучших домах. Или ты думаешь, что у меня все должно быть как-то иначе?
– Нет, не думаю, – сказал Денис, выбираясь наружу. – Пошли.
Сперва выпили кофе, потом вместе смотрели выпуск новостей:
– Интересно, как с украинцами по газу разберутся, – пояснила она.
Потом Таня пошла варить еще кофе, но Денис напомнил ей о цели своего визита.
– А, да. Точно, – вспомнила Таня. – Сейчас.
Она взяла телефонную книжку, уселась рядом с ним и принялась листать.
– Та, что сидела в ресторане с тобой, – неожиданно произнесла она, не отрывая взгляда от книжки. – Ее как зовут?
– Вера, – сказал Денис.
– Хорошая девушка?
– Хорошая.
– Ага, кажется, нашла, – Таня заложила пальцем страницу. – Мальчук Семен Семенович, председатель Союза ветеранов Афганистана… Слушай, а тебе это все зачем?
Денис смотрел на телефонную книжку в ее руках. Потом поднял на нее глаза. Таня поймала его взгляд еще на полпути, встретила вызывающе и откровенно.
– Это по Синицыну, – сухо сказал Денис и встал. Он подошел к окну и стал смотреть на ночные огни. – Просто мне стало известно, что ты когда-то приняла дело о перестрелке в Красной Роще. Тогда погибли два «афганца», а этому Мальчуку, который был с ними, светило семь лет. И ты все расставила по своим местам…
– Семен, добрый вечер, – раздался Танин голос за его спиной. – Или уже ночь? Извини… Да, правильно узнал. Таня. Буду краткой. Один мой коллега, очень хороший человек, хочет поговорить с тобой. Нет-нет, не беспокойся. Там что-то с ножами, с техникой рукопашного боя, ерунда, короче. Просвети его, если тебе не трудно. Когда? Хорошо. Так и запишем. Спасибо.
– Держи, – она вырвала листок из книжки, где был записан адрес, и передала Денису. – Завтра в семь вечера он будет там. Узнаешь сразу – он камуфляж круглый год носит, как елочка зеленый ходит. И левый глаз стеклянный. Не ошибешься.
Денис спрятал листок в карман.
– Как это ты меня отрекомендовала – «очень хороший человек»?
Он улыбнулся. На сердце, непонятно от чего, сразу полегчало, да и Танька после звонка как-то расслабилась, не ловила его больше глазами.
– А что мне ему было сказать? – хохотнула она. – Что вот, мол, пошлю к тебе следака с диктофоном в кармане?
– Ты, прямо, впадаешь в крайности, – попытался отшутиться Денис. – Ладно. Спасибо тебе гигантское… А время-то, в самом деле – ух ты!
Он уже был в передней, обувался. Таня бегом направилась в кухню, где на плитке шипела, убегая, вода из чайника.
– Ну пока, короче. До завтра!
Когда дверь за Денисом захлопнулась, Таня тихо вышла из кухни, встала посреди коридора.
– Чудак-человек. – сказала она. – Ну и катись к такой-то матери.
Сказала без злобы, скорее для порядку. Хотела было заплакать, но раздумала. Лучше кофе выпить лишнюю чашечку.
– Думаешь, кто-то из моих ребят? – прямо спросил Мальчук, когда Денис закончил.
– Понятия не имею. Удар профессиональный, поставленный. Меня это заинтересовало.
Мальчук медленно влил в себя половину бокала. Живой глаз его, скосившись, смотрел на постепенно обнажающееся дно бокала, а стеклянный, неподвижный, продолжал следить за Денисом.
– Я двух «духов» заколол, – сказал потом Мальчук. – В рукопашной. Штык-ножом от старого АК, им ловчей работать, чем акаэмовским. Они сдохли, я живой. Значит, колол профессионально. То есть коротко и резко. Раз! – готово. По прямой, самой короткой линии, чтобы успеть… Раз! – готово. А если бы я колол как этот твой… – Он провел рукой с бокалом широкую дугу, словно собираясь произнести тост. – Тогда меня бы
