многие годы. Карданов шагнул было помочь, но Паклин поймал его за рукав. Сам Валентин Владимирович шел с деловито-отстраненным видом, как будто коридор по-прежнему был пустым и тихим.
Очевидно, он воспринимал окружающий мир только таким, каким тот должен быть, не обращая внимания на различные мелочи, делающие должное сущим.
– Он сейчас умрет, – встревоженно сказал Карданов, и голос прозвучал неприлично громко. Губы инструктора досадливо шевельнулись.
– Удивительная незрелость... – расслышал Макс вырвавшийся из души шепот, а в следующую секунду адресованное ему разъяснение, данное обычным, хорошо поставленным голосом. – Не паникуйте. Здесь специально дежурят врачи. Сейчас ему окажут квалифицированную помощь.
Паклин ускорил шаг. Сзади послышался стук упавшего тела. Обернувшись, Макс увидел неподвижно распростертое поперек коридора тело. Но самое удивительное, что к нему действительно спешили две фигуры в белых халатах.
– Не отвлекайтесь, товарищ Карданов! – сухо бросил инструктор.
Они оказались в просторной приемной с двумя секретаршами, молодой и не очень, и крепким парнем типичной внешности комсомольского активиста, скорей всего референтом или порученцем. При виде вошедших он настороженно шевельнулся.
– Виктор Панфилович нас ждет, – как пароль произнес Паклин и беспрепятственно распахнул двустворчатую полированную дверь.
Этот кабинет затмевал все предыдущие, виденные Максом сегодня. Он долго шел к дубовому столу, за которым сидел крупный седовласый мужчина в темно-сером костюме, белой сорочке и голубоватом, с отливом, галстуке.
Очевидно, некоторые вольности одежды допускались только с определенного уровня.
– Идите работайте, – сразу сказал он, отпуская Паклина, и по некоторому замешательству последнего Макс понял, что это отступление от обычного порядка.
– А вы садитесь. – Пачулин указал на кресло, подождал, пока за инструктором закроется дверь, и обратился к посетителю, хотя и строго, но доброжелательно. – В условиях растущего в мире движения коммунистических и рабочих партий, усиливающейся борьбы стран Азии и Африки против империализма и колониализма наши идеологические противники пытаются всеми силами задушить прогрессивные веяния. Мы не можем безразлично наблюдать за этим с позиций невмешательства. Необходимо оказывать помощь коммунистическим лидерам и передовым отрядам угнетенного рабочего класса.
Вы согласны со мной?
– Согласен, – кивнул Карданов. Он уже вообще ничего не понимал. Если бы он всю жизнь выступал против поддержки Прогрессивных мировых сил, то сегодняшние беседы были бы объяснимы. Хотя тогда его переубеждали бы в совсем другом месте и совершенно иными методами.
– Причем эта помощь должна быть не только моральной, но и материальной...
Карданов молчал, ибо не знал, что сказать. Если бы он был богачом, то подумал, что его хотят выставить на крупную сумму и подыскивают благовидный повод. Может, где-то там открылось наследство?
– Мы должны субсидировать лидеров прогрессивных движений, коммунистические газеты, финансировать акции протеста... Ведь эта работа требует очень больших расходов!
Виктор Панфилович перешел на доверительный тон и немного наклонился вперед.
– Знаете, во сколько обходится первомайская демонстрация?
Макс отрицательно покачал головой.
– Нет, не знаю.
Он чувствовал себя дураком.
– Материальная помощь должна быть хорошо замаскированной и конспиративной. Чтобы не подорвать авторитета наших друзей, не дать повода объявить их «агентами Кремля» и подвергнуть судебному преследованию как «подрывных элементов».
Завсектором встал, обошел стол и сел рядом с Максом, создавая неофициальную атмосферу. Он вовсе не был небожителем – обычный мужик с одутловатым лицом и мешками под глазами.
– Поэтому банковские переводы исключаются. Остается только одно – передавать наличные деньги из рук в руки... Так?
– Получается так, – согласился Карданов.
– Вопрос в том, как это сделать? Задействовать зарубежные резидентуры? Но их сотрудники находятся под постоянным контролем местной контрразведки! Значит – постоянный риск, а это недопустимо. Чрезмерно расширяется круг осведомленных лиц: планирование операции, ее проведение, обеспечение, прикрытие... Участвуют практически все оперработники.
И это в каждой стране. А ведь в последние годы все больше предательств!
Надо учитывать и психологический фактор... Ведь ситуация очень щекотливая с морально-этических позиций... Наши друзья предпочитают иметь дело с одним человеком. Причем не относящимся к разведке. Партийные дела должны осуществлять партийные органы!
Пачулин вернулся на свое место, переводя беседу опять в строго деловое русло.
– Вам предлагается поработать специальным курьером ЦК по связям с зарубежными компартиями. Что вы на это скажете?
– Мне? – глупо переспросил Макс.
– Вы будете переведены в действующий резерв КГБ с сохранением выслуги, присвоением очередных званий и всеми льготами. Кроме того, у нас вы получите двойное денежное довольствие, безотчетные командировочные в валюте, кремлевский вещевой и продовольственный пайки. Отработав пять лет, вы выберете себе любую должность в любом ведомстве.
Виктор Панфилович смотрел испытующе, но, похоже, не сомневался в ответе. От предложений, сделанных на таком уровне, обычно не отказываются.
И действительно. Макс почувствовал, что у него язык не повернется сказать «нет». К тому же, при всей неожиданности предложений, никаких оснований для отказа он не видел.
– Это очень высокое доверие партии. Всю меру этого доверия вы осознаете позднее, когда приступите к работе. Итак?
– Я согласен, – без колебаний ответил Карданов.
– Очень хорошо. – Пачулин встал. Хотя он тоже не отличался ростом и внушительным телосложением, но воспринимался как крупный и сильный человек. То ли все дело в биополях, то ли в обстановке.
– Тогда мы с вами пройдем сейчас к заведующему Международным отделом товарищу Евсееву.
Тон был таким, как будто Макса собирались отвести к самому Господу Богу. Примерно так оно и было, потому что в ЦК КПСС разрывы между должностями увеличивались в геометрической прогрессии с возрастанием должностного уровня. Поэтому на иерархической лестнице товарищ Евсеев возвышался над товарищем Пачулиным настолько же, насколько сам товарищ Пачулин возвышался над безымянным провожатым в черном костюме.
В коридоре не осталось никаких следов происшедшего. Не было ни безжизненного тела в генеральском мундире, ни врачей, ни даже пуговиц от форменной рубашки. Снова воцарились стерильная тишина и спокойствие, но Максу все чудились отголоски астматических вздохов.
К Евсееву пришлось заходить через две приемные. В первой сидели секретарши и референты, во второй – два крепыша в штатском со специфической внешностью волкодавов. Один из них обвел фигуру Макса квадратной рамкой металлодетектора, после чего второй распахнул входную дверь. Очередной сегодняшний кабинет хотя и был больше и лучше предыдущих, уже не поразил Макса. Может, он просто устал, а может, неприятная сцена в коридоре выбила его из колеи...
Но само собой родилось очередное умозаключение – это вместилище запредельной власти! Если Председатель КГБ СССР, генерал армии, скованно держится в присутствии товарища Паклина, значит, инструктор ЦК как минимум приравнен к его званию. Тогда товарищ Пачулин равен маршалу, а товарищ Евсеев... Кому равен заведующий отделом (в новейшей грамматике это слово пишут с большой буквы) ЦК КПСС? Генералиссимусу? Но ведь это еще не вершина иерархии: есть секретари, кандидаты в члены Политбюро, члены Политбюро, наконец, возглавляющий пирамиду Генеральный секретарь... Выходит, их власть настолько безгранична, что просто не имеет аналогов!
