– Кончай орать! – Крылков опасливо трясет его за плечи. Однажды в такой ситуации он схлопотал по физиономии и теперь старается держать дистанцию.
– Сколько времени? – хрипло спрашивает Волк.
– Десять минут до подъема. Хорошо хоть в этот раз не ночью поднял. Ты бы к врачу сходил, что ли?
Крылков раздражен, хотя и старается это скрыть. Федирко потягивается в постели. Он настроен более благодушно.
– Не надо никуда ходить! Спишут в «наружку», и все дела! Это нервы, само пройдет. Ты бы, Костик, лучше чаще носки стирал, они меня больше достают!
Федирко пружинисто вскакивает и выходит в санблок. Он всегда успевает первым. Чтобы не тратить зря время, Волк и Крылков начинают убирать кровати. Хотя Саша Любавин в суточном наряде, все равно тесновато. С третьего курса они будут жить по двое. Если, конечно, дотянут. Неуспеваемость, нелояльность, ухудшение здоровья – все это повод к отчислению. Вместо лейтенантских погон и должности оперуполномоченного контрразведки – звание прапорщика и место «топтуна» в службе наружного наблюдения.
– Как думаешь «оперативную деятельность» сдавать? – озабоченно спрашивает Крылков. – Ламов с первого раза никого не пропускает. Мне уже две «птицы» за семинары нарисовал!
– Возьму реферат или научную работу напишу. Тогда он добреет, – Волк сосредоточенно взбивал подушку.
Следовало быть осторожным – в середине ватной начинки хранился трофейный «браунинг». Убедившись, что он не прощупывается. Волк лихо водрузил остроконечную пирамиду на туго натянутый пододеяльник.
– Здорово у тебя получается. В армии выучился? Ты в каких частях служил?
– В ВДВ. Я тебе уже пять раз отвечал. С чего это ты так интересуешься?
Крылков засуетился.
– Брось, Волк, ничего я не интересуюсь... Машинально спросил, и все. Ты не подумай чего...
– Да я ничего не думаю. Просто ты спрашиваешь об этом в шестой раз.
– Без всякого умысла, честно. Так получилось. Ты не говори никому, а то возьмут на карандаш... Ладно?
– Ладно, – Волк усмехнулся.
Первой парой было практическое занятие. Компьютерный класс мерцал экранами многочисленных дисплеев.
– Знаете, что это такое? Самые умные приборы двадцатого века. Куплены у буржуев за золото, – с гордостью сказал подполковник Острогов. – Могу спорить – никто из вас таких и не видел!
– Я видел, – вырвалось у Волка.
– Интересно, где? – насмешливо спросил преподаватель. – Их даже у МВД нет. Только у нас и в Совмине!
Волк видел такой компьютер во дворце в Борсхане. Серж вдребезги разнес его автоматной очередью.
– Да, наверное, я с чем-то перепутал...
– С телевизором, – хохотнул какой-то остряк.
– Ладно, шутки в сторону, – Острогов сел за клавиатуру. – Сегодня отрабатываем пользование адресной службой и оперативными учетами. Все очень просто. Набираем код программы и интересующую нас фамилию, нажимаем «ввод» и ждем, пока высветится результат. Ясно? Тогда занимайте места и работайте самостоятельно.
Возле каждого компьютера лежал листок с учебным заданием: за сорок минут требовалось отработать десять человек с неполными установочными данными. Но Волк отклонился от задания и набрал фамилию Серегина. Он давно собирался отыскать товарища, а сейчас случай сам шел в руки: можно узнать его адрес всего за минуту.
«Серегин Павел Сергеевич, 1930 года рождения, до ареста проживал по ул. Гарибальди, 10, кв. 18, – почти сразу выдала машина. – Особо крупные хищения и взяточничество в системе Моспищеторга. Оперативная разработка Московского УКГБ, следствие проведено Прокуратурой РСФСР, осужден Верховным судом РСФСР к расстрелу».
Что за черт? А, вот в чем дело... Вместо адресной он задействовал программу «оперативные учеты», и компьютер выдал однофамильца. Однофамильца? Сержа зовут Николай Павлович, и вряд ли это простое совпадение... Неужели он сын матерого расхитителя?
Волк переключился на адресную службу и повторил запрос.
«Серегин Николай Павлович, ул. Гарибальди, 10, кв. 18», – появилось на экране. Точно, сын. Однофамильцы не живут в одной квартире!
Он снова прошелся по клавишам.
«Чучканова Софья Васильевна». Экран остался пустым. «Чучканов Николай Павлович». В центре появился прямоугольник с надписью: «Введите пароль доступа».
Подполковник ходил за спинами курсантов, его шаги приближались. Волк поспешно свернул окно, потом снова развернул. Опасная надпись исчезла. Хватит экспериментов, пора вернуться к заданию – он придвинул листок с учебными фамилиями...
Волк сумел отработать все фамилии в срок и получил «отлично». Но после занятия специальная контрольная программа высветила на экране его монитора три несанкционированных запроса, в том числе один, касающийся секретоносителя первой категории. И Острогов, как положено, написал рапорт начальнику отдела внутренней безопасности.
– Реферат? Ну что ж, попробуйте. – Обычно брюзгливое лицо полковника Ламова на миг приняло нормальное человеческое выражение, он заинтересованно потер острый кончик носа. – Могу предложить перспективную тему: «Тактика вербовки». Недавно мы с коллегой издали основательное учебное пособие, оно вам поможет. Если получится хороший реферат – можно разворачивать его в научную работу, а потом и в диплом...
Педагог сел на своего конька. Волк почтительно смотрел в холодные блекло-голубые глаза, изображал внимание и старательно кивал. Реферат позволяет получить автоматический зачет в конце семестра, конкурсная работа гарантирует «пятерку» на экзамене. Игра стоит свеч! В коридоре Волка остановил Любавин.
– Познакомился с классной девочкой, у нее есть две подружки, договорились на субботу. Пойдешь?
У четвертого соседа по комнате круглое лицо, веселая улыбка и холодные глаза. Через много лет они выцветут и станут такими же, как у Ламова.
– Спрашиваешь!
– Кого третьим возьмем?
– Давай Федира.
– Я тоже так подумал. Деньги есть?
– Наскребем, раз такое дело.
После обеда Волк засел в спецбиблиотеке и обложился книгами с устрашающими грифами «сов. секретно». Постепенно эти надписи стали неотъемлемым элементом жизни, он привык к ним, к прошитым пронумерованным тетрадям, которые строго запрещалось выносить за пределы специальной комнаты. Но вся охраняемая информация неминуемо накапливалась в голове, которую нельзя прошить или опечатать и невозможно отстегнуть при выходе из служебного помещения. Поэтому в Школе и действует режим высокой бдительности, взаимного контроля, постоянного анализа слов, действий, поступков каждого курсанта. Ведь смысл деятельности противостоящих спецслужб сводится к попыткам вербовки противника, и побеждает та, которая делает это более эффективно.
В литературе, которую изучал Волк, подробно рассказывалось о вербовочных успехах органов КГБ. Рассказывалось со знанием дела – доходчиво и увлекательно. Ему нравились хитроумные комбинации оперативных работников, которые умело играли на потаенных струнах человеческих душ, заставляя людей делать то, что нужно контрразведке. Зачастую вопреки своей воле.
«...Поиск подходов к одному из лидеров националистического движения затруднялся тем, что его
