— Бедный Максик! — Миниатюрная ладошка с длинными тонкими пальцами осторожно погладила его по щеке. Карданов благодарно улыбнулся. Энн Кондакову он встретил в Лондоне, когда прибыл сюда пять лет назад. В английской столице численность русской колонии достигает уже семидесяти тысяч человек, и Энн- Анна была одной из них. Анна, по мнению Макса, была идеальным воплощением женской красоты. Высокая стройная голубоглазая блондинка, она покорила Карданова с первого взгляда. Дочь эмигрантов третьей волны, Анна помогла ему адаптироваться в Старом Свете. Когда они поженились, она взяла на себя все хозяйственные заботы. Она выбирала дом, руководила ремонтом, покупала мебель и нанимала прислугу. С тех пор как он встретил эту девушку, в его жизни многое изменилось. И хотя с момента свадьбы прошло уже пять лет, Макс любил свою жену, сына, которого она ему родила, и ощущал себя самым счастливым семьянином на свете.
— Сходи к психоаналитику, — мягко сказала она, не отрывая взгляда от лица мужа. — Сейчас легко можно избавиться от дурных воспоминаний. У каждого из нас есть прошлое, Макс. И я могу поспорить, что в природе не найдется ни одного человека, который мог бы сказать, что это его прошлое целиком и полностью было благополучным. Но зачем хранить в себе то, что тебя мучает?
Анна была права. Но правотой не русской женщины, а британки, которая родилась и прожила все двадцать семь лет своей жизни на острове. Коренные россияне ходят не к психоаналитикам, а к друзьям или любовницам, которым и изливают душу. А вместо транквилизатора используют национальный напиток, так хорошо помогающий загадочной русской душе.
— Ты же помнишь, я обращался к мистеру Куку, — осторожно сказал Макс.
— Ну, если у него ничего не получилось, можно найти другого специалиста!
— Ты права, дорогая.
Доктор Кук обнаружил у него остатки блокады сознания. И хотя не смог определить, чем это вызвано, но что-то заподозрил. Потому что даже денег брать не хотел. А напоследок сказал, что вряд ли психоаналитик может помочь в данном случае. И посоветовал вывести травмирующие воспоминания наружу. Для этого есть несколько способов, и один из них вполне приемлем.
— Конечно, ты права, — Макс с улыбкой покачал головой. Рука его плавно скользнула по спадающим на лицо супруги белокурым локонам, отбросила их назад и ласково коснулась горячей щеки. — Но я попробую использовать совет мистера Кука.
— Какой совет? — заинтересовалась супруга.
— Написать книгу воспоминаний. Это поможет мне посмотреть на них со стороны, отстраниться от них, заставить жить своей жизнью. Отдельной от меня!
— Доктор Кук так сказал?!
— Да. Мне надо выплеснуть из себя и смутные воспоминания детства, и память о родителях, и существование в детдоме, и работу на заводе, и службу в армии… Словом, все! И аварию, и психушку, и эту проклятую трущобу с немытой, злой бабой!
— Ты знаешь, мне будет страшно читать эту книгу.
— И мне. И многим другим людям. Впрочем, ее не обязательно публиковать. И тебе совсем не обязательно ее читать. Я могу показать ее только доктору Куку. Если, конечно, у меня вообще что-нибудь получится!
— Конечно, получится! У тебя все получается!
Анна приподняла голову и поцеловала его в губы. Затем ткнулась лицом в широкую мужскую грудь. Карданов нежно обнял жену, и между их телами пробежал электрический разряд. Но на новой родине не принято поддаваться незапланированной и неурочной страсти. Макс осторожно отстранился.
— Буди Тома, — сказал он, неопределенно качнув головой в сторону детской. — Я обещал сводить его в Тауэр. Поедешь с нами?
— Хорошо, — кивнула Анна и исчезла, оставив легкий аромат духов. Макс поискал взглядом своего спарринг-партнера, но тени не было. Как и желания продолжать бой. В последние годы он стал мягче, он разлюбил стрелять и даже не пытался вступить в охотничий клуб. Ему не хотелось никого убивать. Больше не хотелось.
Открыв дверь на балкон, Макс выскользнул на свежий воздух. Было довольно прохладно — градусов двенадцать по Цельсию. Вдали виднелись окрашенные восходящим солнцем небоскребы Сити, а здесь, на северной окраине, в Смитфилде, царили двух-трехэтажные коттеджи с ровными зелеными лужайками перед входом. Это и есть знаменитые английские газоны. По легенде, один лорд объяснял, что никакого особого ухода такой газон не требует, просто надо стричь его 200 лет подряд… От этого объяснения за версту попахивает не менее знаменитым английским снобизмом.
Карданов потянулся и облокотился на высокие балконные перила. Да, снобизма здесь хватает. Англичане — особая нация, у них всё не как у других. Левостороннее движение, экзотические меры веса, объема, длины, необычное напряжение —240 вольт, собственная валюта, отличная от соседей по Евросоюзу. До сих пор не признают смесителей: почти повсеместно существуют отдельные краны с холодной и горячей водой, смешивать воду приходится в раковине…
Как-то в гостях у родителей Анны Макс сунул руку под нависший над ванной замысловатый прибор, похожий на смеситель, и обжегся: оказывается, он ничего не смешивал, а параллельно выпускал холодную и горячую струи. Зачем тогда создавать такое чудо техники? Но Анна с улыбкой объяснила: зачем мыть руки под таким краном? Или набирай ванну, или становись под душ, где вода смешивается обычным порядком. Что же тут неправильного? Макс был вынужден согласиться. Все зависит от точки зрения, от логики, от менталитета. У британцев своя логика. Но в своем доме он распорядился установить смесители во всех ванных комнатах.
В конце концов он привык к местным порядкам. Тем более что в главном страна ему нравилась. Спокойная безопасная жизнь, размеренный, неторопливый ритм, никто никуда не спешит, приветливые, доброжелательные люди, материальное изобилие. В Сохо жизнь кипит допоздна, а в других районах после семи улицы пустеют, то же в маленьких городках — люди рано ложатся спать и рано встают, потому что надо работать, зарабатывать на хлеб с маслом.
Макс посмотрел на небо. Легкие волнистые облака медленно наплывали с горизонта. Скорее всего, к полудню пойдет дождь. Макс уже чувствовал в прохладном воздухе его запах.
По чистой, вымытой с шампунем улице прошел сосед справа — мистер Голдсмит с собакой непонятной породы на поводке. В руке он держал перчатки, совок, веник и пластиковый пакет. Это богатый и уважаемый человек, но ему не зазорно убирать за своей собакой. Зазорно другое — гадить на улице! Интересно, какой породы у него пес? Какая-то экзотическая, наверняка жутко дорогая.
Мистер Голдсмит прошел мимо, не повернув головы. Очевидно, посчитал невежливым здороваться с мистером Томпсоном, вышедшим на балкон в пижаме. Думает, что это Макса смутит.
Щелк, щелк, щелк! — дорогая фотокамера с мощным объективом запечатлела лицо Карданова крупным планом. Анфас, профиль, вполоборота. Все, что требуется для опознавательной съемки. Щелк, щелк, щелк.
Беззаботная жизнь в спокойной стране притупила в Карданове навыки опытного оперативника и усыпила инстинкт самосохранения. Поэтому Макс, любуясь пейзажами, размышляя о погоде и нравах британцев, не контролировал прилегающую территорию на предмет опасностей и просто странных событий. И потому не заметил блеска оптики в чердачном окошке дома напротив.
Британцы действительно особая нация. Они чопорны и склонны к снобизму, они считают свой дом своей крепостью, и, между прочим, правильно делают. Но если надо оказать содействие государственным чиновникам, то все условности и предрассудки немедленно отбрасываются в сторону и необходимое содействие гарантируется в полном объеме, даже если оно направлено против твоего ближайшего соседа, ничем не скомпрометировавшего себя за пять лет жизни напротив. Больше того, сосед никогда не узнает об этом факте. Да и вообще никто из посторонних никогда об этом не узнает.
Щелк, щелк, шелк!
На чердаке работали двое мужчин среднего возраста, в одинаковых серых костюмах, плотно облегающих поджарые спортивные фигуры, и красных, в косую серую полоску галстуках. Практически любой обыватель, сколь-нибудь искушенный в жизни, без особого труда смог бы угадать в них сотрудников знаменитого Скотленд-Ярда.
Майк Аркитон работал цифровой фотокамерой. Он был чуть повыше ростом, резок в движениях, а его
