Морозный ветер обжигал щеки, мелкие колючие снежинки секли лицо, но Аслан Идигов блаженно улыбался: после мрачного и затхлого подземелья его радовала любая погода. Свежий воздух, дневной свет, иногда проглядывающее сквозь низкую облачность солнце… Он никогда не обращал внимания на все это, разве что когда сидел в СИЗО и раз в день выводился на прогулку в маленький квадратный дворик с каменными, в бетонных набрызгах стенами, стянутыми поверху проволокой, образующей привычный решетчатый узор. В тюрьме тоже хватало всяких мерзостей, но по крайней мере там не водились огромные пауки, высасывающие человека словно обычную навозную муху!
Бр-р-р! Волк не отличался впечатлительностью, но, вспомнив, что сталось с несчастным Клювом, передернулся от ужаса и отвращения. Эта тварь вполне могла высосать его самого, да, видно, Аллах сохранил. Или просто повезло. Волк был не слишком религиозен и предпочитал простые объяснения. В том, что он оказался на поверхности, ему тоже повезло — помогла дружба с Русланом Тепкоевым. Сам Магомет принял его, обласкал и распорядился устроить в Москве. Теперь он получил отдельный номер в «Останкине» и талон регистрации, защищающий при проверках паспортного режима. Магомет сказал, что все будет нормально. Будут и дела, будут и деньги, будет уважение земляков.
А остальные «командированные» пока сидят под землей, но со дня на день их отправят на родину. А что там хорошего? Война — она и есть война… Одно дело, когда ты с друзьями остановил поезд, где нет ни одного вооруженного человека, и делаешь что тебе вздумается. И совсем другое — когда против тебя армия с пушками, танками, вертолетами… Правда, армия почему-то сделать ничего не может. Так считается: не может. А многие думают по-другому: может, но не хочет. Точнее, там наверху не хотят, потому и армию за узду держат. Скорей всего так и есть. Ведь даже в поезде, когда напоролись на этих двоих с пистолетами, что получилось? Они на месте убили Алаудина, Ибрагима и Алика. И Сулейману поездом отрезало ноги, он тоже умер. Восемь «волков ислама» во главе с Бадыром погнались за неверными. Вчера Аслан позвонил домой и узнал, что семеро убиты, а Бадыр повредился умом. Вот что получается, когда хотят.
У киоска «Моссправки» очереди не оказалось. Волк извлек из внутреннего кармана измятый загранпаспорт, впился взглядом в фотографию. Красивая блондинка с голубыми глазами… Определить цвет на черно-белой фотографии было нельзя, но он хорошо помнил, что они голубые. И помнил колыхнувшийся в них страх, который так подстегивал и возбуждал его…
— Пилотникова Наталья Сэргеевна, — сказал он, пригнувшись к низкому окошку, и тут же поправился:
— Плотникова, шестьдесят четвертого года…
Он старался, чтобы сквозь стекло была видна только широкая, больше похожая на оскал, улыбка. Потому что глаза могли выдать его намерения.
Но полная женщина с унылым лицом безразлично заполнила бланк, приняла деньги и буркнула сквозь зубы:
— Через час.
Волк неприкаянно слонялся по улицам, съел булку с сосиской, политой сладкой горчицей, выпил несколько банок пива. Настроение понемногу портилось, хотелось дать кому-нибудь в морду, попинать ногами, ткнуть стволом в трясущийся живот. Он чувствовал себя в тонусе только тогда, когда оскорблял, унижал, избивал кого-то.
Получив наконец бумажку с адресом. Волк повеселел. «Флотская, дом 12, квартира 27». Ну, теперь белокурая красотка никуда не денется! Случай помог ей ускользнуть в суровой чеченской степи, и уж конечно, глупая баба не ожидает, что он заявится к ней домой. Волк представил ужас на холеном надменном лице, и настроение стало улучшаться.
Как правило, люди до последнего не подозревают об угрожающей им опасности. И Наталья Плотникова не составляла исключения. В то время, как Аслан Идигов, имени которого она не знала, но лицо часто видела в кошмарных снах, слонялся в нетерпении вокруг справочного киоска, Наташа принимала утренний душ.
Упругие струйки теплой воды массировали длинную шею, ласково поглаживали покатые плечи, щекотали выбритые подмышки, бережно проходились по округлым, начинающим отвисать, но еще не потерявшим форму грудям, омывали ровную, с выраженной ложбинкой позвоночника спину и плоский живот, пробежались по длинным, с развитыми икрами ногам, сполоснули маленькие узкие ступни с плотно прижатыми пальчиками и на внутренним поверхностям бедер вернулись к главной части женского тела и здесь задержались, тщательно разглаживая многочисленные складочки кожи, морщинки розовой слизистой и раздражая сверхчувствительные нервные окончания. Ладонь с тонкими наманикюренными пальцами, привычно скользнув в промежность, пришла на помощь водяному пучку.
Одну ногу Наташа поставила на край ванны, расширяя поле для активных действий, и принялась манипулировать тугой струей и средним пальцем правой руки, стараясь как можно тщательней промыть нежную плоть. Через некоторое время она чуть присела, заурчала, словно сытая кошка, а потом со стоном опустилась на дно ванны и обессиленно застыла.
Она привыкла к мастурбации. Муж был старше на двадцать лет, к тому же и в молодые годы не мог похвастать потенцией, поэтому редкие супружеские коитусы не удовлетворяли ее физиологических потребностей. Большинство женщин легко находят выход из положения, заводя любовников, но Плотников работал торгпредом, а в тесном мирке загранучреждений каждое, даже мелкое прегрешение немедленно становится известным всему персоналу, не говоря уже о грехе адюльтера, который для всех разведок мира является прекрасным поводом для вербовочных подходов, а потому пристально отслеживается как контрразведкой страны пребывания, так и собственной службой внутренней безопасности. Возвращаясь в Москву, Наташа получала свободу маневра, но в силу природной брезгливости пользовалась ею достаточно осторожно, в основном с давними и проверенными партнерами. Однако от дурных привычек трудно отвыкнуть и тогда, когда породившие их факторы отпали.
Придя в себя, Наташа взялась за лосьоны и кремы, потом сдернула с головы прозрачную шапочку и тщательно расчесала прямые, до плеч, платиновые волосы. Накинув халат на голое тело, она вышла из ванной и через просторный холл направилась в кухню, где автоматическая кофеварка уже изготовила порцию бодрящего напитка. В это время раздался переливчатый телефонный звонок.
«Интересно, кто?» — подумала Наташа, направляясь к аппарату, но обостренная женская интуиция подсказывала, что именно этого звонка она ждала уже несколько недель.
— Я слушаю, — нетерпеливо выдохнула она в трубку с теми интонациями, которые предназначались только близким друзьям.
— Здравствуй. Я не знал, что ты вернулась. Просто позвонил наугад.
Уверенный мужской голос заставил ее затрепетать. Виталий!
— Здравствуй, милый! — Наташа не пыталась скрыть нахлынувшую радость. — Я уже давно в Москве и каждый день тебе звоню…
— Меня не было дома. Постоянные разъезды. Очень много дел. Ты одна?
Виталий говорил сдержанно, значит, рядом кто-то есть. Впрочем, вокруг него всегда люди…
— Да, он в командировке. Ты сейчас где?
— В машине, на Вернадского. Освобожусь вечером, часам к семи. Какие у тебя планы?
— Ты приедешь? Я буду дома.
— Обязательно.
Хотя он и маскировал содержание разговора, в стальном тембре проскользнули теплые нотки.
— Ой, я тебе такое расскажу! Мы ехали тегеранским скорым, в Чечне поезд остановили бандиты, меня хотели утащить с собой! Хорошо, началась стрельба и они убежали. Представляешь?
Виталий помолчал.
— Когда это было?
— Месяц или полтора… Они уже волокли меня по коридору! Представляешь, какой ужас?
Виталий снова помолчал.
— Представляю. Я ехал в том же поезде.
— Да-а-а?! А как же…
— Давай поговорим об этом вечером, — перебил он. — Сейчас я несколько занят. Хорошо?
— Хорошо. До вечера. Я буду очень ждать.
