— Да знаю я про шпионаж, не понаслышке знаю! Вот все пьют, а вы нет — водой маскируетесь, значит, и сейчас службу несете, сторожите нас, да?..
Семаго громко прокашлялся.
— А вот давайте за вас и выпьем! За службу безопасности! Я работу вашу знаю, общаться пришлось очень плотно… Считаю, очень, очень полезная служба!
В рюмку Разувалова ткнулся бокал, до краев наполненный водкой. Семаго выпил залпом, схватил не глядя какой-то бутерброд с тележки.
— Вы же в курсе, наверное, моей истории? — нервно спросил, не успев толком прожевать.
Разувалов только слегка прикрыл веки.
— Конечно. Я же полигоны обслуживаю. «Дичковская тройка».
— «Тройка»! — Семаго покачнулся. — От тройки единица осталась. Я и есть та самая единица!
Глаза у него красноватые, припухшие, как у больного пса. Нет, не пса — собачонки. Заглядывает в лицо хозяину, надеясь вымолить прощение за давешнюю лужу в гостиной… Не свою, кстати, лужу, чужую. Разувалов часто встречал такие взгляды — не только у майоров, но и у полковников и даже у одного генерала. Было дело…
Капитан взглянул внимательно.
— Отчего же единица? Двоечка! Полковник-то, шпион разжалованный, живой-живехонький. Это раньше бы его на тот свет без пересадки…
— Скучаете по тем временам? — развязно спросил Семаго и презрительно улыбнулся. Заискивающая собачонка исчезла. Перед капитаном стоял коммерческий директор крупного объединения, хорошо знающий себе цену.
Трезвый человек в пьяной компании — практически то же самое, что пьяный среди трезвых. Можно молоть языком что угодно — все равно завтра спишут на алкоголь.
— Не то чтобы скучаю, — честно ответил Разувалов. — Но жизнь понятней была. И порядка больше.
Он в упор рассматривал то ли испуганную собачонку, то ли самоуверенного руководителя оборонной промышленности. С Семаго та же история, что с другими: балансирует на грани бытового пьянства и алкоголизма, куча неврозов и психологических комплексов на грани с психиатрией, крайне обидчив и неуравновешен, на грани с агрессивностью… По ранешним стандартам — моральный разложенец: жену бросил, ведет беспорядочную жизнь, но… Не шпион, мать его так!.. Хотя и побыл «кандидатом в шпионы»: находился какое-то время под подозрением по знаменитому «делу Зенита». Наверное, ощутил смертельный холодок — как воздушную волну от промчавшегося вплотную поезда… Только повезло ему — на этот раз поезд не ошибся: сбил лучшего друга, искорежил, уволок с собой в социальное небытие…
А сам майор-директор чист. Точнее, соответствует условной норме чистоты общего дистиллята.
Семаго выпил очередную рюмку.
— Э-эх, жизнь-жестянка, медный грош! — громко пропел он, но в общем шуме никто не обратил на это внимания. — Нету больше никого из четырех молодых дичковских курсантиков. Только я остался! «Дичковская единица» — вот кто я такой!
— Желаю удачи и новых научных достижений, — поспешно сказал Разувалов. Только сейчас он увидел, что генералы собрались уходить и Мережков, со зверским лицом, машет ему рукой.
«Правильно, что не стал пить, — подумал особист. — Сейчас всем захорошело, может, за стол посадят или в баньку допустят…»
— Садись за руль, отвезешь гостей на аэродром! — зло приказал Мережков.
Когда высшие руководители ушли, остальные распустили гражданские и форменные армейские галстуки, расслабились. Веселье достигло апогея. Апофигея, как остроумно придумал один писатель. Икру ели ложками и почти доели, но принесли новую — у Разувалова на это дело целая команда солдатиков- рыболовов нацелена. Водку и коньяк пили стаканами и почти выпили, но появились полные бутылки — и на эту задачу выделены подготовленные люди! Только шампанское, приготовленное «для дамы», осталось нетронутым — на мужской работе «дам» не бывает. Хотя дают, конечно, куда деваться — это одно из негласных условий государственной службы, против природы-то не попрешь, а тут приятное с полезным в одном флаконе, и что очень важно — в рабочее время…
— Сергей Михайлович, к нам! — машут руками Гуляев и Царьков.
Они сейчас в центре внимания, окружены мундирами, пиджаками, и красное платье тут же: изрядно выпившая блондинка-депутатша тостует «русских гениев-патриотов».
— Кто мог все это придумать?! — изумлялась она. — Ну, кто? Я вам честно скажу — я бы не придумала! Несмотря на то что руковожу комитетом по обороне! Хотя и заместителем. Но и Председатель бы наш не придумал! Хотите — верьте, хотите — не верьте!
Семаго ей верил. И Гуляев, и даже Царьков, да в общем-то все верили. Только Секретарь правительственной Комиссии по обороне не верит, берет даму под локоток и шепчет что-то на ухо. Та сбавляет обороты и строжает лицом.
— За наших русских гениев! — завершает она и чокается с оказавшимся рядом Семаго. Ему немного неудобно: ну, какой он гений? Но очередная рюмка развеивает сомнения: да такой же, как другие! Даже больший, потому что он в «Циклоне» все ступени прошел: старший конструктор, начальник группы и дальше по лестнице, до зама Генерального…
— У Сергея Михайловича, кроме командного, еще и высшее инженерное образование, — вмешивается Гуляев. — Он у нас когда-то лично двигатели рассчитывал…
Гуляев тоже пьян, он многозначительно подмигивает и, как ему кажется, незаметно кивает на депутатшу.
— Так что, если бы не судьба, он бы и основную «Молнию» рассчитал, и морской вариант! А вы знаете, Ирина Валерьевна, насколько важна эта задача? Под «Молнию» морского базирования уже заложены три первых подводных ракетоносца нового поколения! Она обновит наш атомный флот, изменит соотношение стратегических ядерных сил в мире! И все это, благодаря дорогому Сергею Михайловичу! Давай, Сережа, за тебя!
Главный подмигивает еще сильнее, будто у него начался нервный тик, и тянется рюмкой к Семаго. Тому внезапно захотелось его ударить. От души, со всего маху, по роже!
— Она готовая, в дупель, — жарко дышит в лицо Гуляев. — Бери ее и веди! Я прикрою, в случае чего…
А-а-а, вон оно что… У Семаго будто открылись глаза. Оказывается, Гуляев не такое говно, как кажется… Бабенка-то ничего, сдобная, и без присмотра… Молодец, Гуляев, настоящий друг!
Он чокается с блондинкой, берет ее под руку, жадно ощущая жар мягкого тела, отводит в сторонку, к замаскированной листами пластика холодной скале.
— Ирина Валерьевна, вы человек государственный и глубоко вникаете в технические проблемы, — тоном змея-искусителя говорит он. Женщина кивает. Серо-голубые зрачки расширены — напилась она прилично…
— Давайте пройдем ко мне в комнату, я расскажу, с какими трудностями мы столкнулись на этом проекте… Тогда вы сможете убедительней доложить вопрос коллегам…
Связная речь закончилась, он икнул, извинился, еще икнул. Депутатша что-то говорила, они обменялись визитными карточками. Но Семаго не понимал — соглашается она идти к нему в комнату или нет. И еще он не понимал, почему какой-то гладкий хмырь с лысиной так враждебно рассматривает его в упор. Кто его сюда пустил? Ах да, это секретарь Комитета обороны при Правительстве… Ну и что? Почему нагло смотрит? Нет, надо дать ему в рожу!
Гладкая физиономия стремительно надвинулась, но ее заслонила другая, гуляевская.
— Подожди, не здесь, я сам с ним потолкую… Ты давай, веди, не отвлекайся… А там и я подойду…
— Так, кого вести? Где она? Где эта коза?!
Вот, нашел!
— Ирочка, какая вы красивая, умная, можно я вас поцелую?
Но вдруг симпатичное женское лицо превратилось в улыбающуюся рожу Царькова, в которую и пришелся страстный поцелуй.
