церемонии и беседы с ветеранами к президенту подвели пяти-семилетних малышей. Они были одеты в яркие курточки, улыбались во весь рот и явно принимали Ельцина за знакомого дедушку из телевизора. Борис Николаевич рассказал про внуков: какой у него Борька хороший, какие замечательные и красивые Катька с Машкой и как он их любит.
— А вы помогаете своим родителям? — с интонацией Деда Мороза поинтересовался Ельцин.
— Да, помогаем.
— Ну, а что вы делаете на огороде? — не унимался президент.
— Сажаем, травку дергаем, поливаем…
И тут Борис Николаевич всех взрослых и детей «поразил»:
— А я вот до сих пор сам сажаю картошку, сам ее собираю. Мы всей семьей это делаем. Каждую весну восемь мешков сажаем, а потом, осенью, восемь мешков выкапываем. И всю зиму живем на своей картошке.
Детям фантазии понравились. А я сдерживал смех из последних сил и боялся встретиться глазами с Олегом Сосковцом. Иначе бы мы не вытерпели и расхохотались.
У Ельцина все чаще случались приступы безудержного сочинительства. За это мы в своем кругу прозвали его Оле-Лукойе, в честь сказочника из одноименной сказки.
Но не всегда старческие причуды вызывали смех. Когда Борис Николаевич придумал про 29 снайперов, готовых расстрелять чеченских террористов в селе Первомайском, я негодовал. А Барсуков вынужден был изворачиваться перед журналистами, объясняя им, про каких это снайперов столь правдоподобно рассуждал Борис Николаевич.
Операция на сердце не избавила президента от синдрома Оле-Лукойе. Теперь уже по телевизору я наслаждался сказками Ельцина. Особенно понравилась выдумка про автомобиль BMW, якобы купленный по дешевке, с рук. Хотелось спросить у президента, на каком рынке: в Южном порту или в Люберцах можно приобрести роскошную машину по цене «Запорожца»? Синдром Оле-Лукойе поразил многих в Кремле. Например, пресс-секретарь президента Ястржембский рассказал всем, как у него разболелась рука от сильного рукопожатия шефа. Хорошо еще, что гипс не наложили.
…Чем хуже чувствовал себя президент, тем сильнее раздражали его жаждущие общения граждане. Особенно если кто-то задавал неприятные вопросы. Все чаще он прерывал встречи;
— Все, хватит, уходим быстрее в машину.
По дороге шеф возмущался:
— Опять попалась дура, настроение мне испортила на весь день. Вот все ей плохо. Что ей плохо, когда я вижу, что на базаре все есть. Покупай да ешь.
А на что покупать? Зарплаты не платят!
Незадолго до первого тура выборов здоровье президента резко ухудшилось. В начале избирательной кампании он действительно выглядел обновленным Ельциным, но перегрузки в работе «съедали» самочувствие шефа.
В Калининграде президент осилил лишь один пункт программы. В Уфе сокращение мероприятий едва не обернулось скандалом. С утра предстояло посетить завод, затем колхоз. Избиратели ждут, нервничают, а шефу плохо. Врачи с ним поработали, и к полудню он немного оклемался. В городе в этот день в торжественной обстановке закладывали метро. Собралась празднично одетая толпа, жителям обещали встречу с Ельциным. Но наш кортеж остановился лишь на несколько минут — шеф наспех обозначил мастерком закладку памятного камня, и сразу поехали на другое важное мероприятие, устроенное около памятника национальному герою Башкирии Салавату Юлаеву. Оттуда тоже быстро уехали. Горожане, конечно, почувствовали и спешку, и скомканность наших визитов.
Поездка в Волгоград была, наверное, единственной, когда мы полностью выполнили программу. Мэр города организовал прием замечательно. Вечером предстояла очередная ответственная встреча с ветеранами. Ее сценарий досконально расписали в Москве аналитики из группы Чубайса. Прочитав текст, приготовленный Ельцину для озвучивания, я решил, что его сочинили обыкновенные «обновленные» фашисты, чтобы надругаться над мужеством и священной памятью тех, кто выстоял в страшной Сталинградской битве.
Дело в том, что один из волгоградских оборонных заводов под Ахтубой после конверсии начал выпускать фаллоимитаторы. Изделия эти, видимо, не пользовались большим спросом у населения, потому завод бедствовал и не выплачивал зарплату работающим там ветеранам, В штабе Чубайса придумали, как Ельцину следует выйти из этого щекотливого положения. Он должен был пошутить с ветеранами: дескать, я, президент России, знаю, что вместо денег вам дают зарплату фаллоимитаторами. Но вы еще такие крепкие мужики. Вам эти искусственные мужские достоинства ни к чему.
Согласно сценарию, ветеранам следовало попадать со стульев от смеха. Я сохранил этот текст на память как образец высокопрофессиональной деятельности тех, кто выбирал Ельцина отнюдь не сердцем.
В Астрахани мы тоже общались с гражданами по сценарию штаба. И на этот раз фантазии разработчиков обошлись недешево местной казне. На второй день визита Борис Николаевич вместе с рыбаками вытягивал невод из Волги. В неводе бились огромные осетры, заблаговременно положенные туда до приезда кандидата. Рыбаки были одеты в высокие резиновые сапоги, а шеф прямо в модельных туфлях забрел в воду, помогая тянуть сеть.
Потом в рыбацкой избушке все обмывали улов. Выставили на стол горки черной икры, разнообразную рыбу и астраханскую водку. Ельцину на жаре пить противопоказано вдвойне — он становится агрессивным. Но за столом ничего дурного не произошло.
Поблагодарив хозяев, мы сели в МИ-8, чтобы вернуться в город. Вместе с президентом в вертолете находились глава администрации Астраханской области Анатолий Гужвин, шеф протокола Владимир Шевченко, помощник президента Анатолий Корабельщиков, адъютант Анатолий Кузнецов…
Мы расселись в тесном салоне друг напротив друга. Я посмотрел в иллюминатор — красота под нами простиралась неописуемая. И вдруг президент сделал вид, что только сейчас обнаружил запачканные речным песком туфли. Он медленно задрал ногу и бухнул ее прямо в ботинке на стол.
Равнодушным взглядом я осмотрел туфлю, похожую на котлету в панировочных сухарях, и опять уставился в окно. Растерянный Гужвин, сидевший напротив Ельцина и не привыкший к подобным «царским фокусам», готов был, помоему, без парашюта сигануть вниз.
— Ну? — вопросительно изрек президент.
Все молчали. Он многозначительно посмотрел на меня. Я продолжал любоваться пейзажем.
— Даже глазами не поведет, — зло буркнул шеф.
Опять уставился на ботинок и заорал:
— Адъютант!!!
Толя влетел в салон. Шеф молча указал ему глазами на ботинок.
Полковник Кузнецов с пылающим, но непроницаемым лицом снял с шефа испачканную обувь, ее тут же ловко перехватил подоспевший официант Сергей. Вскоре президент получил ботинки обратно — блестящие, без единой песчинки.
…Символом грядущей победы на выборах в Татарстане должен был стать обыкновенный глиняный горшок. Все татарские газеты накануне нашего приезда написали, что если Ельцин с завязанными глазами сумеет разбить горшок, то непременно выиграет выборы. Мы же о предстоящем испытании узнали только тогда, когда приехали в Казань.
Я спросил своего коллегу Асхата:
— Что вы там задумали с этим горшком?
Оказывается, из штаба пришел очередной сценарий, учитывающий на этот раз национальные традиции татар. По одной из них истинный воин, сильный и ловкий, способен вслепую разбить палкой глиняный горшок. Точное попадание сулит удачу. Теперь Ельцину предстояло исполнить роль татарского воина.
Асхат — руководитель службы безопасности президента Татарстана Минтимира Шаймиева. На родине его прозвали мини-Коржаковым. Он действительно несколько раз приезжал ко мне в Москву, не стеснялся спрашивать, а в чем-то и подражать, используя наш опыт при организации службы у себя дома. Если мы гостили в Татарстане, Асхат от меня не отходил. Симпатии были обоюдными.
