иллюминатор.
— Однако совсем жарко, — сказал он. — Пора будить остальных. Пусть погреются. — И крикнул: — Подъём!
В столовую одна за другой стали просовываться взъерошенные головы, и Плавали-Знаем, показывая на костёр, пригласил:
— Раздевайтесь! Можно позагорать!
— И размяться! — откликнулся начальник, уже полчаса делавший зарядку.
Барьерчик, принимавший воздушные ванны в любую погоду, насупил брови: «Не обошлись бы без умного приглашения!» — и стал разводить руки в стороны так, что по мускулам пошли жаркие пятна.
— Греет! — кивнул на костёр Плавали-Знаем. — Огня хватает.
— Краски много, — приседая, уклончиво ответил начальник. — Правда, не хватает искорки…
— Уголька, — добавил Супчик.
— Искорка! Подумаешь, искорка, когда вокруг столько огня! — рассмеялся Плавали-Знаем и скомандовал: — Теперь — на льдину и бегом марш!
— А что, для здоровья неплохо! — сказал крепенький начальник Барьерчику.
И к удивлению дрожащих собак, зимовщики стали бегать вокруг парохода.
Плавали-Знаем поглаживал торосы и говорил:
— Хорошо, хорошо.
А на берегу, глядя в бинокль, закалённый сержант Молодцов качал головой:
— Ничего себе репетиция! В трусах по льду океана! Нет, в киноактёры я не пойду. — Он навел бинокль на дрожащего Уточку, и ему показалось, что от холода вздрогнул весь остров.
— Ну хватит, — хлопнул в ладоши Плавали-Знаем, — согрелись, остудились, теперь в воду. Есть среди нас моржи?
И к общему изумлению, Васька, схватив шубу и заорав: «Я не морж! Я — нерпа», бухнулся в воду прямо в шубе.
«Спортсмены» опешили.
В ту же минуту в воздухе что-то просвистело и в край льдины впился дротик, за который Васька ухватился.
Оглянувшись, все увидели на носу «Светлячка» кока Супчика с охотничьим луком в руках.
Участия в спортивном пробеге кок не принимал. Он готовил полярный завтрак. И так как чувствовал себя виновным в отсутствии солонины, старался восполнить запасы при помощи охоты. Из обруча и старой верёвки он сделал лук, из проволоки несколько дротиков и, услышав крик «Нерпа!», выпустил в мохнатую фигуру стрелу, за которую теперь и ухватился вылезающий из воды Васька-мамонт.
— Ну молодец, — сказал Плавали-Знаем коку, когда все собрались в столовой. — Отличился! — И, пропуская поближе к нарисованному огню вздрагивающего Ваську, велел Супчику: — Отличайся дальше!
Взмахнув фартучком, Супчик прямо с камбуза ловким броском послал на стол одну за другой семь дымящихся тарелок.
ОПЛОШНОСТЬ БОЦМАНА ВАСЬКИ
Тарелки встали точно перед участниками физкультпробега.
— Что, опять «Крепыш»? — сквозь зубы спросил Плавали-Знаем, и Супчик подумал, как бы тарелки в том же порядке не полетели к нему обратно. Но с достоинством ответил:
— К вечеру один «Малыш» останется. И то хорошо.
И команда торопливо принялась уписывать детскую питательную смесь.
— В воде лучше, — сказал Васька.
— Почему? — спросил Плавали-Знаем.
— Камбала водится. Лови себе хоть руками, — сказал Васька и вдруг, почувствовав, что допустил оплошность, перевёл разговор на другую тему: — И чего там только нет — и морские ежи, и звёзды! Как игрушки! Хоть на ёлку вешай!
Но было поздно.
Глаза капитана на минуту остановились на Ваське, потом живо поехали по ожидавшей какого-то решения команде, и он сказал:
— А почему бы зимовщикам не организовать рыбную ловлю? Разве кто-нибудь против? Никто! Хоть удочкой, хоть руками лови. — Плавали-Знаем посмотрел на Ваську. — И насчёт ёлки тоже очень хорошее предложение. Будем ловить ёлочные игрушки.
— Так Новый год только через месяц!
— Ну и что? А зимовать мы будем что — один день? И потом, почему бы не встретить Новый год заранее? Всё в наших руках, — усмехнулся Плавали-Знаем и, потерев руки перед нарисованным костром, подышал на них так, что изо рта повалил пар.
— А кто будет собирать игрушки? — спросил Васька.
— Конечно, человек с опытом! — мгновенно сориентировался Уточка, выставив вперёд утиный нос.
— Без подводной маски туда не прыгнешь. А на меня ни одна маска не лезет! — сказал Васька.
— Поможем, — сказал Уточка.
— Натянем, — сказал Плавали- Знаем и, хлопнув Ваську по плечу, встал из-за стола.
КАМБАЛА С ОСТРОВА КАМБАЛА
Один за другим зимовщики скатились по трапу на лёд мимо лохматых актёров, которые терпеливо ждали съёмок, но были уже не прочь погрызть по хорошей косточке.
— Ну, с чего начнём? — спросил Плавали-Знаем, оглядывая льдину.
— С лунки, — сказал Васька, натягивая прихваченный за неимением маски старый противогаз, в котором Супчик иногда резал особенно злой лук. — Надо долбить лунку.
— Долбить? — быстро спросил капитан. — Не пойдёт!
Неожиданно он заметил падающий откуда-то сбоку яркий луч и под ним чёрного кота. Кот вертелся вокруг небольшого пятнышка в льдине, цапал его лапкой и, глядя вниз то одним, то другим глазом, нервно дёргал хвостом. Что-то кота привлекало.
Плавали-Знаем с интересом посмотрел на него, сказал «брысь!» и плюхнулся на четвереньки. Кот недовольно фыркнул. Но Плавали-Знаем отодвинул его капитанской рукой, ткнулся в ледяное оконце лбом и, вскинув голову, стал быстро протирать лёд локтем.
Ямка увеличивалась на глазах. Плавали-Знаем подышал на неё, вытер края носовым платком и, припав глазом ко льду, закачал головой. Внизу, как балерина на сцене, проплывала медуза, из травы щупальцами грозил ему осьминожек, а возле морских звёзд в траве мелькали такие мальки, что удивлённый капитан чуть не пробулькал «агу».
И вдруг он весь изогнулся и махнул рукой:
«Сюда! Сюда!» Так вот что так занимало кота! Внизу, на лысинке круглого камня, лежала камбала.
— Сюда! — крикнул Плавали-Знаем, но, вспомнив, что лунка ещё не проделана, ударил в лёд каблуком. Команду осыпали брызги.
— Крючок, крючок! — выпалил капитан.
— Будет! — крикнул Уточка.
Кот протестующе заурчал.
Но Супчик, которому мысль заняться рыбной ловлей пришла ещё раньше, запустил в лунку сразу четыре лески с крючками, выточенными из зубьев сервизной вилки.
— Так, — сказал Плавали-Знаем, снова припал глазом к лунке и схватился рукой за поясницу: падавший сверху луч начинал припекать.
— Так, — повторил капитан: крючки прошли рядом с камнем. И вдруг закричал: — Не так, не так! Уходит, уходит. Ну что же вы?! — Он посмотрел на команду и разом, сорвав с себя шубу и унты, бухнулся в воду. Из воды вылетела ночевавшая на скале стая гигантских крабов и в ужасе бросилась прочь.
Поднырнув под камбалу, Плавали-Знаем попытался схватить её за хвост, но скользкая рыбёшка, вильнув к свету, дёрнулась и в тот же миг вылетела наверх, подхваченная четырьмя крючками. Следом за ней в полынье появилась голова Плавали- Знаем:
— П-поймали? — И, увидев камбалу на крючках, простучал зубами: — В хо-хол-лодиль-ник! Чтоб не испортилась.
Схватив камбалу за жабры, Супчик потащил её к трапу мимо обиженного кота. А Плавали-Знаем, стуча зубами, повторил:
— В холодильник! — И добавил: — Теперь меня!
— В холодильник? — спросил Уточка.
— Наверх!
Но туловище его в лунку не пролезало.
— За волосы его! — крикнул Васька. Уточка схватил капитана за волосы и рванул вверх. Лёд не поддавался.
— Может быть, по часовой стрелке? — сказал начальник училища. И Уточка крутанул капитана по часовой.
— О! — издал Плавали-Знаем протяжный звук.
— Лучше ломиком, — посоветовал Васька, — только не по голове! Но с палубы прозвучало:
— Не надо ломика!
На борту «Светлячка» стоял сосредоточенный Барьерчик, а из его рук падал и упирался в льдину яркий горячий луч. Барьерчик повёл им вокруг капитанской головы, разрезая лёд словно лазером. Под лучом задымилась струйка пара, и через минуту капитан выкарабкался из полыньи с ледяным кругом на шее.
Луч сверкал, как юпитер. Над капитанской головой разливалось сияние, и кое-кто на берегу говорил:
— Кажется, уже снимают…
Но Плавали-Знаем этого не слышал. Сунув ноги в унты и влезая в тулуп, он хотел спросить:
«Где ры- ы-ы…», но голос его поехал вниз и пропал.
— Ы… — сказал он ещё раз, и Уточка, посмотрев на капитана, повернулся к Ваське и скомандовал:
— Молока! Немедленно молока! Васька удивлённо глянул на новоявленного начальника и качнул головой:
— Как, откуда?
— Хоть на вертолёте!
И, размахивая резиновым хоботом, боцман погнал перепуганную упряжку к острову под удивительным лучом, о котором нужно сказать хотя бы несколько слов.
БАРЬЕР И БАРЬЕРЧИК
Известно, что у курсанта Барьерчика зимовка никакого восторга не вызывала.
«Ничего себе, зимовочка», — думал он, ворочая скулами.
Правда, увидев обросший льдами «Светлячок», курсант чуть было не сказал себе словами одной своей тётушки: «Выше себя не прыгнешь!» Но ему гораздо больше нравились слова его школьного учителя: «Бери выше! Написал контрольную на „четыре“? Подумаешь, барьер! Это так, барьерчик… Ищи барьер! Бери выше!»
И что бы старательный ученик потом ни сделал, он говорил себе: «Подумаешь барьер! Это так, барьерчик…» За что, понятно, и получил соответствующее прозвище. Ему хотелось сделать что-нибудь такое, о чём весёлый учитель сказал бы: «Вот это
