— Да ты что! — охнул старик.
— Батя, некогда все объяснять! Наш эшелон отходит вечером. Успеть бы нам управиться… И вот что еще, Лукьян Корнеевич. Передайте начальнику конезавода: комдив настоятельно рекомендует в первую очередь и немедленно эвакуировать племенных кобылиц с жеребятами. Гоните по степи через выпасы конезавода к станице Дольской, подальше от шоссейных дорог — они забиты скотом и транспортом. Батя, не мешкайте, а то будет поздно. — Схватила за руку подошедшую дочь. — Леля, садись в машину, поехали!
— Но, мама, погоди! Я эвакуируюсь вместе с лошадьми… Вместе с дедушкой. Помогать ему буду!
— Лелька, не глупи, там все с ума сойдут! Бабушка Вера с нами едет… Сирот-детдомовцев сопровождаем.
— Мама, ну пойми! Деда, ну скажи ты ей — я взрослая, я же любую работу могу…
— Ох, моя родная! Рази отобьешь у матери дочку?! — дед развел руками и пошел к Петровичу.
Старшина нервно хлопал дверцей автомашины, то открывая ее, то закрывая.
— Где твои вещи, Лелька? — торопилась Анна Степановна. — Неси быстро, бросай в машину и — поехали!
Леля собрала барахлишко в рюкзачок, бросила в автомашину и побежала к загону.
— Да куда же ты?! — мать кинулась за ней.
— Я сейчас! Одну минутку!
— Леля, я прошу тебя! — сердито крикнула мать.
Петька вынес из хаты арбуз и дыню, положил на заднее сиденье.
Леля бросалась от Лошадии к Коське, обнимала за шею, целовала в губы, шептала торопливо, жарко:
— Прощай, моя миленькая Лошадия! Прощай, смешной Коська! Не забывайте меня… Я буду очень- очень скучать.
Со слезами на глазах прощалась Леля с дедом и Петькой, сквозь всхлипывания бормотала:
— Я бы с вами… Мне бы с лошадками…
Мать схватила ее за руку, усадила в автомашину.
«Эмка» тотчас тронулась. Петька, очнувшись, прыгнул на расседланного коня и поскакал за ней в клубах пыли, что-то надсадно крича и размахивая рукой.
Лукьян Корнеевич, не мешкая, отправился в хутор, оттуда позвонил в станицу Дольскую, в конезавод.
В дорогу собрались быстро. На заходе солнца того же дня вывели косяк на шлях, ведущий к мосту через речку Кагальничку.
Получив задание через связного, диверсант «сержант Пудров» ночью выехал на велосипеде в степь, в расположение племенной конефермы. Он оставил велосипед у подножия кургана и, настороженно прислушиваясь и приглядываясь, пошел к темным силуэтам летнего лагеря. Трудно было теперь признать в этом заросшем щетиной и одетом в крестьянскую одежду детине ладного сержанта. Проверив пистолет, он короткими перебежками приблизился к хате. Приник ухом к двери, затем навалился на нее плечом — она не поддалась. Осветил дверь фонариком: она была заколочена гвоздями. Ругнувшись, диверсант побежал к загонам. Они были пусты.
— Угнали! — он в бешенстве скрипнул зубами. — Но почему угнали?! Ведь не была же объявлена в районе эвакуация!
Чебанов закурил, соображая, что делать дальше. Оставалось одно: догонять. Подкачав камеры велосипеда, он погнал его что было сил по шляху к единственному в этом районе мосту, через который косяк кобылиц с маленькими жеребятами мог преодолеть реку.
Глава шестая
Поезд утром остановился на небольшой станции у самой водокачки. Паровоз, не отцепляясь, заправлялся водой. Эвакуированные, большей частью женщины, галдя, толкаясь, торопливо закупали снедь на пристанционном базарчике. Покупала и Лелина бабушка. Леля крикнула ей из опущенного окна вагона:
— Бабушка Вера, купи самую большую дыню!
На перрон вдруг выбежал взволнованный дежурный по станции, замахал флажком, дудя в рожок.
Паровоз надрывно загудел и забуксовал на месте. Звякнули буфера. Люди кинулись к вагонам. Тяжело дыша и судорожно прижимая к груди сумку с продуктами, бабушка Вера вошла в переполненный вагон. Леля уцепилась за нее:
— Ох, как я напугалась! Думала, отстанешь от поезда.
Поезд набирал ход. Леля и бабушка выглядывали в опущенное окно: опоздавшие пассажиры догоняли его, повисали на поручнях вагонов. И вдруг Леля увидела у переезда, закрытого шлагбаумом, знакомых лошадей. И деда Лукьяна увидела — он сидел на коне спиной к поезду, сторожил, чтобы жеребята не выбежали на рельсы. И Середина увидела — тот тоже был верхом и охранял лошадей с другой стороны. И Петьку увидела — он сидел на подводе с вожжами в руках. А за косяком стояли автомашины с разным грузом. Все ожидали, пока пройдет поезд и откроют шлагбаум.
— Лукашка! — крикнула Леля, высовываясь из окна. — Дедушка, я здесь!.. Бабушка, посмотри, там дед Лукьян с лошадьми!.. Да посмотри сюда, дед Лукашка!.. Петька-а-а!
Поезд проходил мимо переезда.
— Сват!.. Лукьян Корнеевич! — натуживалась бабушка Вера.
Он обернулся, растерянным взглядом зашарил по окнам вагонов. Поезд стучал колесами, лошади ржали и били копытами, и люди, догонявшие поезд, кричали — шуму всякого было много, не разобрать, из какого вагона его окликали. Недоумевая и волнуясь, приглядывался старик к окнам пробегающих мимо вагонов.
— Лоша-ади-и-я! — горестно кричала Леля. — Ло-ше-е-нька-а!
Но и лошадь не услышала ее — далеко уже был их вагон, да и паровоз загудел, скрыл тонкий девчоночий голос.
Открылся шлагбаум. Лукьян Корнеевич и Середин погнали косяк через пути, за ним поехал Петька на подводе, затем двинулись грузовики. Коневоды согнали лошадей на обочину, давая дорогу транспорту, и тут Лукьян Корнеевич поймал короткий острый взгляд человека, сидевшего в кузове грузовика вместе с другими пассажирами на ящиках. «Где же я его видел?» — подумал он, но некогда было вспоминать. Чуткая и нервная Лошадия первой услышала гул вражеских самолетов и заржала, предупреждая косяк об опасности. «Юнкерсы» приближались к станции.
— Середин, гони лошадей подальше от станции, сейчас бомбить будут! — закричал Лукьян Корнеевич и защелкал кнутом, подгоняя кобылиц.
Косяк помчался на окраину поселка. Автомобили остановились, люди прыгали из кузовов, разбегаясь во все стороны. А диверсант снял велосипед и поехал вслед за косяком.
Но «юнкерсы» не стали бомбить станцию. Они пролетели мимо, и вскоре где-то в степи грохнули бомбы.
Поезд, мчавшийся на полной скорости, резко затормозил. Люди падали в проходах и купе. С полок посыпались сумки и узлы. Бомбы взорвались рядом с поездом. Свистнули осколки. Вагон сильно тряхнуло. Зазвенели стекла разбитого окна. Горячий бешеный ветер ворвался в купе. Леля прижалась к бабушке, Вере. Та прикрыла ее руками. Пассажиры заметались по вагону, закричали в испуге.
— Спокойно! — возвысив голос, сказала бабушка Вера. — Без паники! Крепче держитесь.
То резко тормозя, то набирая скорость, поезд распускал черный шлейф дыма, словно хотел спрятаться под ним. «Юнкерсы» пронзительно выли над эшелоном, бомбы рвались то позади него, то сбоку.
