Дешевая, боссу не жалко её потерять. Скоростная, увертливая, не очень приметная. Я их давно заметил — наглые, увязались за нами. Но на кладбище не решались стрелять: замкнутое пространство, высокая ограда, много мужиков у могил… Я правильно догадался, что они на обратном пути разродятся.
Алексей обнял его и с чувством изрек:
— Я бы взял тебя опером.
— А я бы не пошел, — ухмыльнулся парень.
Тая чмокнула охранника в щеку.
Кострову хотелось как-то отблагодарить его, и он достал из бумажника несколько «зеленых» сотенных купюр.
— Вы чего? — возмутился парень. — Я на службе у Андрея Ивановича, а не у вас.
Тая мягко попросила Алексея:
— Убери свою денежку, щедрая душа. Я попрошу папу, он вознаградит.
— Вот это дело! — обрадовался парень.
Подошел «сталинский орел» Александр Тимофеевич, подозрительно присмотрелся к охраннику Таисии.
— Свои, Тимофеевич, — успокоил его Алексей. — А это — Таисия Андреевна… подруга Ольги Тихоновны.
«Сталинский орел» одобрил:
— Правильно. Подруги жены надежнее других — некоторых.
Он отошел, и охранник с интересом спросил:
— Кто он?
— Бывший майор-кагэбешник. Из «наружки».
— Серьезный мужчина. Смори, как фотографирует.
Он сел в машину, махнул, прощаясь, рукой.
Алексей и Тая поднялись на лифте, он открыл квартиру, пригласил:
— Входи… подруга.
Тая вошла с каким-то благоговейным выражением на лице.
Спросила тихо:
— Значит, здесь она и жила?
— Да. Вначале с Тихоном Никандровичем, потом одна. Очень боялась этой большой квартиры, но не съезжала с нее, так как здесь несколько лет жила с отцом.
Тая достала из сумки еду, недопитую бутылку, поставила на стол.
— Пошарь в холодильнике и в баре, — сказал Алексей. — Там есть все необходимое.
— Сначала, с твоего разрешения, осмотрю квартиру.
Она прошла по всем комнатам, одобрила:
— Хорошая квартира, просторная и с умной планировкой.
Открыла платяные шкафы, увидела платья, шубки, пальто, курточки.
— Ольгины?
— Да. Я ничего не трогал из её вещей. Не представляю, что другая женщина может их носить. А выбросить — рука не поднимается.
— Я понимаю…
Она увидела на кухне накрахмаленный кокетливый передник. Спросила ревниво:
— Чей?
— Приходит ко мне одна женщина — убираться. Покупает продукты и вообще, что скажу.
— Домработница?
— Да нет, приезжая интеллигентная дама. Зарабатывает, чтобы содержать безработного мужа и двоих детей, которые остались в Архангельске, где голодно и холодно.
— Постель наличествует? — с легкой улыбочкой поинтересовалась Таисия.
— Не говори пошлостей, Тая, — прикрикнул на неё Алексей. — Займись столом, а потом вызывай машину.
Гостья промолчала, накрыла на стол, одобрив продукты, которые нашла в холодильнике. Она быстро освоилась, двигалась из кухни в комнату, к столу, легко и свободно. Алексей смотрел на неё с удовольствием: она была красивой женщиной, но в ней ещё кое-что оставалось от угловатого подростка.
«Обед» затянулся до позднего вечера. Они сидели за столом и разговаривали. Много вечеров и ночей Алексей провел здесь в угрюмом одиночестве, один на один с мыслями об Ольге, с шаткими планами по розыску её убийц. Он не решался пить в одиночку, потому что опасался превратиться в алкоголика. Но и видеть у себя никого, кроме Никиты, тоже не хотел: необходимость общаться, поддерживать разговор, играть роль гостеприимного хозяина приводили его в уныние.
И вот в его квартире появилась девушка, присутствие которой его не раздражало.
— Знаешь, Тая, сегодня возле могилки Ольги я подумал, что кладбище — это то место, где живые встречаются с мертвыми. И я напишу статью о том, что государство и общество должно относиться к кладбищам, как к святыням.
Алексей расслабился, отпустил вожжи, тоска больше не давила ему на сердце. Тая следила, чтобы его рюмка не пустовала, просто по обычаю всех русских женщин заботилась, чтобы у её мужчины все было и он чувствовал себя хорошо.
Она вдруг сказала:
— Я позвоню папе.
Алексей забеспокоился: вот сейчас она позвонит, придет машина и её увезут. Ему не хотелось, чтобы Тая уехала и он снова погрузился в одиночество.
Тая набрала номер, сказала:
— Папа? Это я, Тая… Нет, нет, все в абсолютном порядке и даже хорошо. Страшновато было, и сейчас руки подрагивают, но ведь все обошлось… Твой парень молодец, устроил тем придуркам такой салют наций, что их, наверное, по кусочкам собирали… Но не убили же меня, так что успокойся, твоя любимая единственная дочь в целости… И даже хочет кое-что тебе сказать.
Таисия замолчала, засопела в трубку, наконец, решилась.
— Папочка, я останусь у Алексея Георгиевича… Что он? Он вот сейчас, как и ты, только что услышал эту новость. Как он? — Таисия звонко засмеялась. — Реагирует как нормальный, немного выпивший человек. Глаза таращит от удивления… Хорошо, сейчас дам ему трубку.
Она протянула трубку Алексею. Тот не знал, что сказать Андрею Ивановичу, по кличке Юрась, авторитету в своем мире и папочке этой барышни, которая, похоже, была в восторге от принятого ею решения и необычной ситуации.
— Добрый вечер, Андрей Иванович… Нет, услышал впервые… Да, ты прав — малость ошарашен. День какой-то странный выдался: были на кладбище, Тая поздоровалась с Ольгой, о чем-то с нею шепталась, прости, секретничала с её бюстом, потом это покушение и вот — объявила, что остается… Все смешалось.
Юрась со злостью сказал:
— Ты, следак хренов, как думаешь, кого пытались замочить: её или тебя?
— И гадать нечего — меня. Тая случайно влетела в заварушку, вряд ли они даже знали, что она дочь вашей криминальной светлости… Это тебе за следака хренова…
Юрась хохотнул:
— Хорош… А почему так считаешь?
— Несколько дней назад мой адвокат обратился в суд с иском на треть «Харона». И ещё одну треть я пытаюсь отсудить по поручению Алевтины Брагиной. Она выдала мне доверенность…
Андрей Иванович протянул:
— Тогда все понятно. Я подумаю, посоветуюсь кое с кем. Потом встретимся, обсудим… Что Тася делает?
Алексей глянул на Тасю. Девушка с улыбкой закусывала очередную рюмку.
— Веселится за столом, — ответил Андрею Ивановичу.
