она с вызовом и, вскинув голову, поглядела на лесника. Она сдвинула кузовок к локтю, пошла тропкой прочь.
— Фенька! — крикнул Красношеин.
Фенька остановилась, слегка повернула рыжую голову.
— Ты… это… не очень-то! — Лесник сердился.
Алёшка, замерев, ждал, что ответит Фенька. Фенька не ответила. Её белая кофточка среди солнечных, снизу подпаленных давним пожаром сосен то тускнела в густой, падающей на тропу тени, то ослепительно вспыхивала, когда Фенька выходила на солнце. Алёшка, не отрываясь, следил, как белая кофточка уплывала в лес.
Красношеин толкнул Алёшку плечом.
— Что, отца-мать забыл?.. Баба, скажу тебе, — во! Ушла, а в руках дрожь. Будто кур воровал. Севастьяныча сноха. Вдовая… Чёрт меня путает с Васёнкой!..
ЧУВСТВА
Уроки не шли Алёшке на ум. Открытая тетрадь и учебники лежали на столе, а мысли были далеко, где-то там, вокруг белой Фенькиной кофточки.
Берёзы перед окном, у ребристого заборчика, трогала осень, жёлтые листья падали в траву. А сосны за берёзами пылали в закатном солнце, вызывающе рыжели прямые, сильные стволы.
Алёшка смотрел на сосны, но видел один только рыжий, ослепляющий его свет. Казалось, там, в бору, само солнце и бор горит, и жарко от его огня.
Снова он повстречал Феньку. Бродил по лесным дорогам и тропам, пробитым из соседних деревень в Филино, в злой упрямой надежде стоял на Красной Гриве и дождался: среди стволов замелькала, как и в прошлый раз, кофта, потом появилась и сама Фенька, на это раз в белой кофте с горошками.
— Уж не меня ли ждёшь? — спросила Фенька.
Подошла, глядя рыжими жгучими глазами, её веснушчатое лицо так близко, что Алёшка спиной и руками прирос к сосне.
— Меня дожидался? Или другую на свиданку зазвал? — спрашивала Фенька певучим, чуть играющим голосом. Глаза её смеялись. — Я-то, дура, думала!..
Фенька вдруг вздохнула.
— Мне б молчать, а я всё туда же! Ладно, до лучших времён, кавалер! — Она сделала движение уйти, Алёшка испугался, что она уйдёт, и вскинул руки.
Он хотел удержать её, но Фенька как-то повернулась, что рука легла ей на грудь. Алёшка замер. Он ждал, что Фенька сейчас шлёпнет его и, разгневанная, уйдёт. Но Фенька чуть отстранилась, смотрела на него пристально каким-то странным, тревожным взглядом. Потом протянула руку, медленно провела по его щеке от подбородка к уху, и Алёшка почувствовал своей нежной кожей её жёсткую сильную ладонь. От руки пахло коровами и ещё чем-то незнакомым ему, и это её запах был для него как запах весенней земли. Алёшка почувствовал, что способен на дерзость. Он потянулся поцеловать Феньку, но Фенька пальцами сдавила ему губы, шутливо похлопала по щеке.
— Лё-ёшка-а! Не дури-и! — пропела она и, тихо смеясь, отошла, поправила волосы. — Приходи-ка лучше в гости. Придёшь?..
… Сосны пылали от закатного солнца, рыжий свет ослеплял Алёшку. Он сидел за столом, водил пером по бумаге, без мысли, без цели, не в силах заслонится от жаркого огня, — жар был внутри, он перекалял Алёшкино сердце. Читать учебник он не мог, но какой-то выход он должен найти! Лихорадочно перелистнув тетрадь со столбиками алгебраических примеров, Алёшка, торопясь, не справляясь с нахлынувшими чувствами, ёрзая на скрипучем стуле, вороша и спутывая на себе волосы, начал писать на последней странице исповедь про своё рыжее солнце.
Исповедь обнаружила Елена Васильевна. Алёшка почувствовал это вечером, за чаем. Мать была неспокойна, отец дважды с любопытством смотрел на него поверх газеты, назревал разговор. После третьей «баночки» чая отец сложил газету, бросил на край буфета. Некоторое время осматривал на своих руках ногти — он всегда так делал, когда затруднялся начать разговор, — и вдруг спросил:
— Сказку хочешь послушать? — он надел очки. — Ты, Ли, меня извини, — обратился он к Елене Васильевне, — но я скажу, что думаю… Словом, так. Где-то на земле, предположим, через нашу речку Чернушку, перекинут мост. Через этот мост ходит женщина, и встречаются с этой женщиной люди. Однажды женщину встретил старик. Глядит на красавицу, за спину держится, кряхтит: «Помогла бы, милая, через мосток перебраться!» Ну, женщина добрая, перевела старика. На другой день встретил женщину юнец, лет этак пятнадцати. Женщина ему улыбнулась. И юнец, конечно, вообразил, что перед ним — богиня!.. Пока юнец складывал оду, которой подобает говорить с небесами, его богиня того… ушла. Ничего поделаешь, и богини бывают нетерпеливы!.. Наконец ту красивую женщину встретил мужчина.
Елена Васильевна опустила глаза, нервными движениями пальцев разглаживала клеёнку.
— Ваня, сказала она, — я прошу тебя…
— Подожди, дай досказать!.. Встретил женщину настоящий Мужчина. Женщина шла ему навстречу, как богиня. Но мужчина знал, что если богиня идёт по земле, то она…
Елена Васильевна разволновалась.
— Чему ты учишь сына! — она сказала это с упрёком, в её глазах блеснули слёзы.
— Я не учу, я только констатирую возрастные факты, — сказал Иван Петрович. — У каждого возраста свои радости. Не признавать это — значит не признавать жизнь. Явись сейчас Мефистофель и скажи: «Директор Иван, на берегу вас ждёт Елена Прекрасная…» — думаешь, пойду? Не пойду, пропади она пропадом! А Алёшка понесётся. Ему сейчас кажется, что и смысл-то жизни в любви! И его не переубедишь. Надо, матушка, трезво смотреть на некоторые вещи. Мы слишком усложняем жизнь, во вред себе. Кстати говоря, и Алёшке.
Алёшка боялся взглянуть на отца. Он боялся, что, если отец увидит собачий восторг в его глазах, он одумается, осмотрит свои ногти и скажет: «Впрочем…»
В этот вечер все молча разошлись по комнатам. Утром, после завтрака, когда Иван Петрович ушёл, Елена Васильевна задержала Алёшку за столом.
— Алёшенька, — сказала она. — Ты не должен следовать тому, о чём говорил вчера папа. Характер у него, сам знаешь, не очень-то уравновешенный. Всё у него зависит от настроения. Сам думает по-другому, главное, живёт по-другому, и вдруг наговорит себе и всем назло! Знаю, — слава богу, изучила его, — сегодня он жалеет о том, что сказал вчера. Алёшенька! — Елена Васильевна старалась говорить так, чтобы её голос звучал мягко и убедительно. — Я очень хочу, чтобы ты понял самое главное: всему своё время. Подожди, не торопись, всё придёт само собой. Тогда и радость у тебя будет другая, настоящая, сильная. Сейчас, как это тебе сказать, ну, ты ещё не готов к такой жизни! Главное, духовно ты не созрел, не окреп. Из-за минутной радости, даже не радости, а сумасшествия, ты можешь огрубеть на всю жизнь. На всю жизнь, Алёшенька! Ты ещё не знаешь, как важно первое чувство!.. И ещё: прошу тебя, Алёша, не упрощай свою жизнь. Человеческие отношения сложны, горе, если когда-нибудь ты сведёшь их только к таким вещам, как еда, постель. Сейчас ты можешь и не понять, но ты запомни: чем сложнее, труднее, чище отношения между мужчиной и женщиной, тем выше в человеке человек. Я не хочу верить, что ты можешь быть грубым, что на тебя может налипнуть житейская грязь… — Елена Васильевна страдала, Алёшка слушал, томился её разговором и думал, что мама никак не хочет его понять!..
Робея, он поднялся на крыльцо, постучал в незапертую дверь. Большой дом лесника не отозвался на стук. Из будки, звякнув цепью, вылез пёс, не поднимая морды, посмотрел скучными глазами.
Алёшка постоял, сошёл с крыльца. Идущая мимо женщина, любопытствуя, приостановилась.
— Нету лесника, нету, — быстрым говорком сказала она. — Иди, милый, в ту вон избу, к Гужавиным.
Алёшка открыл калитку, вошёл в незнакомый двор, от плетня пугнув заквохтавших кур.
