– Да, теперь точно все, – твердо кивнула я. – Он ждет нас у себя дома через полчаса.
Родион нахмурился и побарабанил пальцами по столу. По щекам его заходили желваки. По нему было видно, что ехать сейчас куда бы то ни было, а уж тем более на встречу с неуравновешенным папашей, у которого украли единственную дочь, ему не хотелось. Мне, честно говоря, тоже. Но работа есть работа, деньги есть деньги. Босс поскреб покрытую дневной щетиной щеку и наставительным тоном произнес:
– Желание клиента – закон, Мария. Поэтому собирайся и поезжай.
– Одна?! – я чуть не свалилась с подлокотника кресла, на котором сидела. – А как же вы?
– Я буду оберегать своего сына. Ты забыла про записку? Не могу же я бросить свое чадо на произвол судьбы и бежать спасать чужого ребенка? Пусть мне будет стыдно, но Потап мне дороже. Поезжай, осмотрись на месте, узнай все подробности и держи меня в курсе событий.
– Но что скажет клиент? Он же не поймет, почему вместо детектива ловить похитителей приехала его секретарша.
– А ты скажи ему, что я заболел – радикулит схватил, разогнуться не могу. Как отпустит – сразу, мол, приеду. Наплети что угодно, лишь бы нам деньги не потерять.
– Что там деньги – мы лицензию потерять можем. Если этот Василий в самом деле подаст на нас в суд и обвинит во всех смертных грехах, то никакой радикулит вашу лицензию частного детектива не спасет.
– И что ты предлагаешь? – насупился он.
– Ну, может, возьмем Валентину с Потапом с собой? – сдуру ляпнула я.
Взгляд, которым меня одарил босс после этих слов, мог легко разрушить пирамиду Хеопса. Она, эта пирамида, просто рассыпалась бы в прах. Я же лишь смущенно потупила взор и пролепетала:
– Ну хорошо, как скажете, я поеду. Пусть все шишки достаются мне.
– Ну вот и славненько, – с облегчением улыбнулся он. – Возьми с собой сотовый телефон, чтобы я мог связаться с тобой в любое время.
– Его давно отключили за неуплату, – напомнила я, поднимаясь. – Буду звонить, откуда придется.
Быстро переодевшись в брючный костюм, взяв сумочку с самым необходимым, то бишь с косметичкой, маленьким фонариком, набором универсальных отмычек, фальшивыми удостоверениями на все случаи жизни, хитро спрятанными за подкладкой, перочинным ножиком с восемью лезвиями и блокнотом с ручкой, я вышла во двор, села в джип и, помахав стоящему на пороге Родиону, укатила в быстро наступающие сумерки.
Сапуновы жили в Сокольниках, в старой крупнопанельной девятиэтажке на Стромынке. Я добралась туда меньше чем за полчаса, быстро отыскала нужный дом, поставила машину на стоянке, вошла в подъезд и поднялась на скрипучем, дурно пахнущем и исписанном непристойностями лифте на седьмой этаж. На площадке все было спокойно и обыденно, из-за дверей доносились голоса, смех и звуки работающих телевизоров. Только из квартиры номер 45, куда я приехала, не было слышно ни звука, словно там уже начался траур. Предвкушая неприятный разговор с внушающим мне отвращение человеком, но понимая, что долг превыше всего, я смело нажала на кнопку звонка.
Василий открыл дверь, он выглядел так, будто последние пятнадцать лет провел на испанских галерах или в сибирской каторге. Он сильно постарел с тех пор, как мы виделись последний раз, лицо его осунулось, в нем не было ни кровинки, глаза запали и теперь горели в глубине глазниц каким-то зловещим матовым светом. На нем была мятая серая рубашка с коротким рукавом и черные брюки. Теперь его внешность вполне соответствует внутренней сущности, мелькнуло у меня злорадное, и я, приветливо улыбнувшись некстати, сказала:
– Добрый вечер.
– А где Родион? – раздраженно «поприветствовал» он меня, удивленно оглядывая пустое пространство за моей спиной.
– У него случился радикулит. Он просил передать свои извинения и сказал, что, как только сможет разогнуться, тут же приедет. А пока послал меня на разведку.
– Что ж вы сразу не сказали про радикулит?
– Не успела – вы трубку бросили, – напомнила я. – Вы так и будете держать меня на площадке? Или, может, мне уехать обратно?
– Заходите, черт с вами, – вздохнул несчастный отец и отступил, пропуская меня в прихожую.
Ну просто золото, а не человек! Где еще встретишь таких приятных в общении, тактичных и обходительных людей? Да нигде…
В квартире Сапуновых все дышало достатком. Красивые тисненые обои на стенах, ковровое покрытие на полу, дорогая мебель под старину и подвесные потолки. Сразу видно, что деньги у хозяев были, и те, кто требовал от них в качестве выкупа десять тысяч долларов, наверняка об этом знали.
Мы прошли в просторную гостиную, Василий сразу же упал в кресло и, небрежно махнув рукой, гостеприимно бросил:
– Садись где хочешь.
Я захотела на диване. Достав из сумочки блокнот, я участливо спросила:
– Как себя чувствует ваша супруга?
– Валя? Она в спальне, спит. Ей дали успокоительное.
– Я понимаю ваше состояние, Василий, и искренне сочувствую, но прошу вас, соберитесь и расскажите мне все, что знаете о похищении. Это очень важно для расследования.
– А что рассказывать? – устало вздохнул он. – Даша пошла с бабушкой в магазин, на них напали по дороге, бабушку избили, а дочь затолкали в машину и уехали. Сволочи! – глаза его, оживившись, загорелись ненавистью.
– Во сколько это было?
– Около семи, может, позже.
– А где были вы?
– Вы что, меня подозреваете?! – вскинулся он, сжав кулаки. – Вы в своем уме, детка?!
– Успокойтесь, я просто хочу все знать, – $ терпеливо пояснила я, и Василий сразу поник. – Так где были вы в это время?
– Дома, где ж еще, – зло ответил он. – Мы с Валей смотрели новости по «НТВ». А тут прибегает мама, то есть Дашина бабушка, вся растрепанная, лицо разбито, в глазах безумие, и заявляет, что Дашу похитили какие-то люди в масках. Прямо около дома, когда они возвращались из магазина. Подъехали, выскочили из машины, ударили бабушку кулаком по лицу, Дашу схватили и умчались.
Как в кино.
– Сколько их было? Бабушка описывала их?
– Двое. Здоровые, в джинсах и в масках, как у спецназовцев.
– А машина? Какая была машина и не запомнила ли бабушка номер?
– Синяя была машина, – сказал он и отвернулся.
– И это все?
– А что вы хотите от старой женщины? – раздраженно ответил он. – В марках машин она не разбирается, а потом, ее еще и по лицу ударили, она упала – когда там было номер рассматривать. Она даже понять ничего не успела. Когда очухалась, их уже и след простыл.
– А соседи, прохожие что-нибудь видели? – Нет, никого рядом не было, как назло, – скривился он. – Там у нас такое место есть, между домами, пустынное, редко кто ходит. Эти гады, видать, специально их там караулили.
– А как вы узнали про выкуп? – спросила я, старательно записав все в блокнот.
– А чего тут узнавать?
Он встал с кресла, подошел к сверкающему хрустальной посудой и зеркалами серванту, выдвинул нижний шкаф, достал оттуда конверт и протянул мне.
– Вот, это они сунули бабушке в сумку с продуктами.
Нехорошее предчувствие шевельнулось во мне при виде этого конверта. Он как две капли воды был похож на тот, который подкинули нам на крыльцо. Это был обычный бумажный конверт, белый, без штампов и надписей, такими обычно пользуются для работы в офисах. Открыв его, я обнаружила внутри такой же лист бумаги, какой получили мы, и такой же, немного бледный, отпечатанный на машинке текст. Не было сомнений, что над обоими посланиями потрудился один и тот же человек. Разница была лишь в содержании текста. Этот гласил: «Если обратитесь в милицию – ваша дочь умрет страшной смертью. Готовьте десять тысяч долларов и ждите звонка».
Перечитав письмо несколько раз и не обнаружив в нем ничего нового, я вернула его хозяину и спросила:
– И как вы поступили после этого?
– Милицию вызвал, как же еще? – с сознанием своей правоты* ответил он.
– Не стану же я слушать всякие там пустые угрозы каких-то ублюдков. В конце концов, это моя дочь, а меня блефом не возьмешь.
– Что сказала милиция?
– Что она может сказать? – презрительно фыркнул он. – Приехали через полчаса, расспросили обо всем, записали данные, взяли Дашину фотографию и укатили, попросив сообщить им, если похитители позвонят. Пытались узнать у меня, сколько я зарабатываю и кому мог перейти дорогу. Придурки! У меня в жизни никогда врагов не было. На работе меня все уважают, в семье любят, старых друзей я уже сто лет не видел, а новых заводить не хочу, чтобы деньги не канючили. Так что я чист, на меня где сядешь – там и слезешь.
– Понятно. А что с бабушкой, почему ее в больницу увезли?
– Ей совсем плохо стало. Сначала она еще держалась в горячке, а потом нервы сдали, она сознание потеряла. Пришлось «Скорую» вызвать.
– Похитители не звонили?
– Нет.
– Телефон работает?
– Конечно. Что за дурацкий вопрос – я ведь вам звонил.
– Вы сами подозреваете кого-нибудь? Он посмотрел на меня, как на малолетнюю идиотку, и почему-то спросил с едкой усмешкой:
– Вы знаете, почему появилась поговорка «Смотрит, как баран на новые ворота»?
– Ну, я, конечно, не сильна в животноводстве, но, наверное, баранам нравится разглядывать все новое, – несмело высказала я догадку.
– Чушь! Просто баран приходит домой с пастбища и видит новые ворота.
Все вроде знакомое: дом тот же, дорога та же, деревья те же – а ворота другие.
