Любая нормальная жертва, в которой еще не умерло чувство самосохранения, уже давно забила бы тревогу, вызвала милицию или сбежала отсюда сломя голову куда подальше. А я почему-то спокойно сижу дома и жду, когда кто-то еще раз попытается меня убить. На месте киллера я бы забеспокоилась и задумалась об этом. Тем более что в его поле зрения уже как минимум дважды появлялся неизвестный лохматоголовый мужчина в старомодных круглых очках, то бишь Родион. Даже если допустить, что в первый раз он его не видел, то в последний, когда мы с боссом разговаривали около подъезда, он не мог его не заметить. Впрочем, пути господни неисповедимы, и киллер в это время мог быть на другом конце света. Не важно. Главное, несмотря ни на что, он не останавливался и продолжал с упорством идиота наносить удары.
Зазвонил телефон. После двух звонков аппарат ненадолго смолк, а затем затрещал снова. Родион. Я подняла трубку и услышала его возмущенный голос:
– Нет, ты представляешь, какая сволочь?
– Вы это о ком, босс? – насторожилась я.
– О том, кто спер у меня из джипа всю аппаратуру, о ком же еще!!! – прогремел он в трубку.
– Не может быть! – похолодела я.
– Еще как может! Пока мы с тобой бегали за киллером, нашу машину обчистили! Даже прикуриватель украли!
– Как же они туда залезли? Стекло разбили?
– Ну, зачем же стекло бить, – он тоскливо вздохнул. – Просто я впопыхах забыл закрыть машину. – И снова вскипел:
– Негодяи! Здесь аппаратуры было на сорок тысяч долларов!
– Значит, брошку я могу снимать? – обрадованно спросила я.
– Снимай. Только не потеряй – она одна десять тысяч стоит. Японская!
– И что мы будем делать теперь?
– То же, что и раньше: я буду продолжать вести наружное наблюдение, а ты, в случае чего, высовывайся из окна и зови на помощь. Мне кажется, он повторит попытку этой ночью, так что спать тебе сегодня не придется.
– Как же он повторит, если двери будут закрыты?
– А ему вовсе не обязательно входить в квартиру, чтобы сделать тебя мертвой. Есть масса других способов.
– Это каких же, например? – по моей спине побежали неприятные мурашки.
– Их много, и я не знаю, что он выберет. Может гранату в окно бросить, может ядовитый газ в квартиру запустить и так далее. Самое обидное, что мы не можем схватить его раньше, чем он что-нибудь предпримет, – мы ничего тогда доказать не сможем. Придется ждать до последнего.
– Вы имеете в виду, до последнего моего вздоха? – язвительно спросила я.
– Не смешно, Мария, – сурово проговорил он. – Но даже если ты увидишь, как он направит на тебя пистолет, ты не должна звать на помощь, пока он не нажмет на курок, – нам нужны доказательства его преступного умысла. А иначе представляешь ситуацию: мы его поймаем, а он скажет, что работает воспитателем в детском саду, пистолет только что нашел на полу и хотел спросить, не ты ли обронила. И будет смеяться над нами всю оставшуюся жизнь.
– Да, это будет ужасно: вы будете плакать на моих похоронах, а он – стоять в сторонке и смеяться над вами.
– А я тебе говорил: надень бронежилет. Ты сама отказалась. Ладно, Мария, если говорить серьезно, то будь предельно осторожна, дверь не открывай, пока не убедишься, что за ней стою я. Запри все окна на щеколды, заткни замочные скважины и вентиляцию, к окнам близко не подходи и постарайся не спать. Я буду звонить тебе время от времени из автомата. Когда стемнеет, подгоню машину поближе и встану под твоими окнами. Если что – сигналь светом.
Не волнуйся, все будет хорошо, мы его обязательно поймаем.
– Не сомневаюсь, босс. Кстати, что вы сказали спасателям?
– Ничего особенного. Сказал, что живу в девятой квартире, вышел вынести мусор и увидел человека со стрелой в спине. Они пообещали прислать милицию и увезли беднягу в больницу. Ну все, у меня уже время разговора заканчивается.
Мы с ним вместе положили трубки, и одновременно с этим в прихожей раздался звонок. В том, что это не мог быть босс, с которым я только что разговаривала, сомнений у меня не было. Олег Клементьев также не мог появиться здесь, ибо из него вряд ли уже успели вытащить стрелу. Георгий сбежал. Больше я здесь никого не знала. Значит, оставалось одно из двух: или это милиция, или сам киллер. Трудно сказать, что из этого было хуже для меня, поэтому я просто встала и пошла в прихожую открывать. После разговора с боссом я уже боялась собственной тени, поэтому в глазок смотреть не решилась – вдруг убийца выстрелит в него и высадит мне глаз? – а встала сбоку от двери и приглушенным голосом спросила:
– Кто там?
– Участковый, капитан Махмудов, – послышалось с площадки сдержанно вежливое. – Открывайте.
– А что вам нужно?
– Я по поводу инцидента на вашей площадке, – в его голосе с сильным кавказским акцентом сквозило нетерпение.
– Какого еще инцидента? – я осторожно приблизилась к глазку и заглянула. За дверью стоял черноволосый милиционер с капитанскими погонами, похожий на азербайджанца. Под мышкой он держал коричневую кожаную папку, сбоку на ремне висела кобура.
– У вас тут недавно человека подстрелили, я должен всех опросить.
– Я ничего не знаю и знать не хочу! Ничего не видела и не слышала, я весь день спала.
– Замечательно, это и напишете в протоколе, – на его лице появилась кислая улыбка.
– Ничего я писать не собираюсь, – отрезала я. – Если нужно, пригласите меня в свой кабинет, я приду завтра и скажу все, что нужно. Без ордера дверь не открою.
– Зоя Николаевна, что это с вами? – удивленно нахмурился он. – Это же я, Шамиль. Вы не с той ноги встали?
– Да, не с той, – подтвердила я. – У меня ужасное настроение, я не причесана и не одета и не хочу, чтобы и меня тоже подстрелили на собственной площадке. До свидания, Шамиль, завтра я к вам зайду.
– Ну и ну, – он изумленно покачал головой, еще немного потоптался на месте и, наконец, исчез из поля зрения.
Я пошла в комнату и включила телевизор. Шла программа «Время», рассказывали про Чечню, показывали измученных этой бессмысленной и бесконечной войной солдат, понимающих, что в ней нельзя победить, но не имеющих возможности сказать об этом перед камерой. Тот, кто затеял ее, теперь, наверное, рвет на себе волосы, не зная, как остановить этот кровавый кошмар. Выпустили джинна из бутылки, понимаешь…
Телефонный звонок прервал мои размышления. Я встала с дивана, подошла к журнальному столику и начала считать звонки: раз, два, три… Значит, это не Родион. Я подняла трубку.
– Слушаю.
– Добрый вечер, Могу я поговорить с Зоей? – сказал женский голос.
– Можете. А кто ее спрашивает?
– Жена ее начальника.
Я сразу представила себе несчастную, подавленную горем женщину, узнавшую, что муж лежит в больнице, раненный около квартиры любовницы, и мне стало ее жалко.
– Я вас слушаю.
– Это Зоя?
– Да.
– Мне нужно с вами поговорить, Зоя, – в ее голосе прозвучала неприязнь.
– Прямо сейчас.
– А что случилось?
– Вы прекрасно знаете, что случилось, – холодно произнесла она. – Не стройте из себя святую невинность. Давайте встретимся, я хочу сказать вам пару слов. Я сейчас внизу, около вашего подъезда, в машине Олега. Если в вас еще сохранилась хоть капля благородства, то выходите.
Она положила трубку. Мне стало не по себе. Ну что я скажу этой несчастной, обманутой женщине? Интересно, откуда она все узнала? Скорее всего Олег, думая, что умирает, решил покаяться перед смертью и сам все рассказал.
Ну, Зоя, заварила ты кашу, а мне теперь за это глаза выцарапают.
Судя по тому, что она не знала Зоин голос, никогда раньше не видела, а значит, легко примет меня за Зою. И я решила с ней поговорить, чтобы не путалась под ногами и не мешала нам ловить киллера, который, наверное, сейчас обдумывает план очередной атаки и вряд ли скоро объявится. Прихватив на всякий случай свою сумочку, я заперла квартиру, благополучно спустилась на лифте вниз и вышла из подъезда. Вечернее небо было затянуто серыми тучами, сильные порывы ветра носили в воздухе запах озона, вот-вот должен был начаться дождь.
Поежившись, я стала выискивать глазами среди стоящих на тротуаре автомобилей машину Олега, которую ни разу в жизни не видела. Наконец, заметила слева зеленую «Хонду», за рулем которой сидела молодая женщина в очках и выжидающе смотрела в мою сторону. Женщина в очках – это не шутка. Все очкастые, как правило, умные, волевые и решительные личности, которые никогда своего не упустят и уж тем более собственного мужа, богатого и красивого. Похоже, мне предстоит нелегкая битва. Собравшись с духом, я напялила на лицо глупую улыбку и пошла к машине, которая, как я только теперь вспомнила, стояла здесь и раньше. Капот нашего джипа выглядывал со стоянки чуть впереди, Родиона в нем видно не было, его закрывали другие машины.
Женщина нагнулась и открыла мне дверь, я молча села рядом и стала смотреть в окно перед собой, не зная, о чем говорить. Ей было лет двадцать пять – двадцать семь, на ней был строгий деловой костюм серого цвета с юбкой выше колен, обтягивающей чуть полноватые бедра. Лицо у нее было довольно привлекательным, и если бы не вздернутый курносый нос, ее вполне можно было назвать красивой. Она повернулась ко мне, положив руку на руль, внимательно посмотрела своими умными серыми глазами и тихо спросила:
– У вас совесть есть?
– Может, для начала скажете, как вас зовут? – с усмешкой спросила я, решив начать с нападения.
– А то вы не знаете. Но если хотите, то пожалуйста: Нина меня зовут.
Я заметила, как побелели костяшки пальцев, сжимающие обтянутое кожей рулевое колесо. Нелегко, видать, дается ей этот разговор.
