но не настолько, чтобы вызвать корысть людей, пользующихся, как вы говорите, шпионской аппаратурой.
— Какой салон?
— «Медичи». Претенциозное такое название, правда?
— «Медичи»? — переспросила я. — Это около метро «Войковская»? Да?
— Правильно.
— Живете вы одна, то есть с котом, — протянул Родион Потапович, — живете достаточно скромно… Гм… Вы были замужем?
— Вам, может, покажется странным, но — нет, не была. Глупо, правда? В свое время считалась одной из самых красивых девушек Союза, а так и не встретила того самого… Впрочем, нет. Одно вытекает из другого. Наверное, глупа была, ждала принца на белом коне. Точнее, «Мерседесе». А у принца то ли конь сдох, то ли бензин кончился на полдороге. Не приехал.
— Детей у вас тоже нет? Простите, что я это спрашиваю, но в наше время часто такое бывает, что замужем не была, а ребенок есть.
Она качнула головой:
— Н-нет. Детей у меня… н-нет.
Родион Потапович внимательно посмотрел на нее и еле заметно кивнул.
3
Сережа Воронов сидел на лавочке и пил пиво. Надо сказать, у него были все основания вот так сидеть на лавочке и сонно, мутно, не спеша, по глоточку отправлять в себя приятно холодную янтарную жидкость. К тому располагал и Сережин статус ничегонеделания, и погода, спеленавшая неподвижный воздух дымным маревом такой кошмарной жары, что, казалось бы, даже солнце расслабленно повисло в безупречно синем небе, забыв о том, что ему следует старательно пролагать дорогу на запад, к закату.
Из палисадника выглянул тощий кот и тут же свалился в пыль так, словно в него угодили кирпичом: коту явно было жарко.
Сергей смахнул со лба пот. Пиво беспощадно заканчивалось, а продолжения пивного банкета не предвиделось из финансовых соображений: у Сережи кончились деньги.
Он допил пиво и с остервенением швырнул бутылку в палисадник, откуда незамедлительно послышалась возня и хриплый клекот, исторгнутый чьей-то беззубой пастью:
— Куда тащишь, штарая шука? Бутылек я уже жду… а ну, шила отседова!
Сережа тяжело вздохнул. Ничего не поделаешь: конкуренция — она и в палисаднике конкуренция.
В этот сомнительный момент его личной биографии из плывущего жаркого марева соткался и приблизился к Воронову высокий тощий парень с всклокоченными и явно крашенными светлыми волосами. В руках он держал сумку, в которой что-то зажигательно позвякивало.
— Залипаешь, Воронов? — спросил длинный, энергично тыкаясь тощим задом в скамейку, на которой сидел Сережа. — А что такой мутный?
— Жарко, Алик, — сказал Сергей, не глядя на подошедшего. — У тебя пиво, что ли?
— Ну не кока-кола же! — даже обиделся тот. — Вот, держи, Серега.
— Спасибо, Ильич.
Алик Ильич Мышкин, поименованный столь пафосной формой обращения — по имени и отчеству, да еще какому отчеству! — открыл пиво зубами и, наскоро залив в глотку половину содержимого бутылки, хитро посмотрел на Сережу левым глазом. Особую таинственность и без того плутоватой физии Мышкина придавало врожденное расходящееся косоглазие.
— Скучно? — спросил он.
Вопрос был поставлен ребром и требовал от Воронова немедленного ответа. Ответ было несложно угадать:
— Скучно.
— Есть одно дело, — хитро сказал Алик. — В общем, я машину купил.
Опасно скользкое пиво, явно недавно извлеченное из холодильника и в связи с этим запотевшее от холода, выпрыгнуло из руки Сережи и ткнулось донышком в асфальт. Посыпался вялый стеклянный звон, и во все стороны прыгнули пенные струйки. Из палисадника за спиной Воронова шепеляво посетовали на неаккуратность обращения с ценной стеклянной тарой, но Сергей не слышал этого. Он уставился на Мышкина, широко раскрыв светло-серые, с желтинкой у самых зрачков, глаза и проговорил:
— Ты? Машину? Купил?
Воронову было от чего удивляться. С момента демобилизации из армии в марте этого года прошло больше двух месяцев, а ни Сережа, ни Алик до сих пор не могли себе внятно представить, чем же, собственно, им заниматься на гражданке. Соответственно, они ничего и не делали, а их карманные расходы, уходящие преимущественно на спиртное, слагались из огарков пенсии старого дедушки Воронова да из денег, выклянченных у родителей Мышкина, людей довольно состоятельных и в последние полтора года сумевших раскрутить свой небольшой, но дававший отдачу бизнес.
Впрочем, безделья своего сына Александра, вернувшегося из армии, они не одобряли и явно не могли презентовать ему автомобиль.
Отсюда и удивление Сережи.
— Откуда бабло-то взял? — после некоторой паузы снова спросил Воронов.
Алик Мышкин не спешил отвечать. Он открыл еще одну бутылку и протянул Сереже взамен разбитой, явно наслаждаясь замешательством друга.
— Да у мужика купили. В складчину. У Катьки, девчонки моей, было триста, да я еще штуку двести добавил.
— За полторы штуки рублей? Да что же там за одр-то купили?!
— «Запор». А что? На ходу, да и ладно. А то и на дачу не на чем съездить, а родичи мне свой «Опель» гребаный ни за что не скинут, сколько бы я ни гнусил.
Сергей с живостью вскочил:
— А ну-ка пойдем посмотрим. Где он?
— А так, в гаражах. Там сейчас Катька сидит. Химичит что-то там. Автовладелица…
Огненно-желтый «запор» в самом деле был куплен Мышкиным и Катей за полторы тысячи рублей, и у счастливых автовладельцев остались деньги, чтобы благополучно обмыть покупку. За этим, разумеется, не заржавело. Сабантуй состоялся в квартире Мышкина, чьи родители уехали на дачу к друзьям. Из окна кухни открывался замечательный вид на мирно стоящего у подъезда монстра незалежного украинского автомобилестроения.
— А почему он желтый? — на исходе второго часа вечеринки и четвертого часа пополудни спросила Катя.
— То… есть? — не понял Алик Ильич. — Ну и что же — желтый?
— Просто все «запоры», которые я видела, были почему-то желтого цвета.
— А какого надо?
— Ну не знаю… придумаем.
— А давайте сделаем из него кабриолет, — предложил Сережа Воронов, задумчиво раскачиваясь на стуле и смотря через тощее плечо Мышкина. — У меня одни знакомые так сделали. Про них потом даже в газете написали.
— Чевво-о?
— Кабриолет, — повторил тот. — Возьмем и спилим верх, и получится у нас нечто вроде «Шевроле» на хохляцкий манер. А потом покрасим в ярко-красный цвет, поставим «пионеровские» колонки и поедем на дачу или турбазу.
— Ты что, серьезно? — засмеялась Катя. — Кабриолет?
— Алик, вот что… у тебя есть краска? — уточнил Воронов.
— У меня даже «болгарка» есть, чтобы, значит, этот верх спиливать. Но я не подпишусь это делать… это разве что ты сам.
— Да легко!
Дело не стали откладывать в долгий ящик. Немедленно спустились вниз и открыли находящийся здесь же, во дворе, кирпичный гараж, в котором располагался купленный совсем недавно родителями Алика
