— Здесь же никого, — отвечает он, перекидывая ружье на другое плечо и снова вспоминая деревянного дровосека.
— Больше не буду повторять.
— Я не знал, что ты здесь.
— Только я решаю, можно тебе кому-то показываться или нет.
— Я достал тебе «Поля и реки». Две штуки. И глянцевую бумагу для лазерных принтеров.
— А «Ужение спиннингом», две штуки, и два журнала «Рыбная ловля»?
— Полл их стащил. Сразу шесть мне было не вынести.
— Тогда возвращайся и возьми еще. Ну почему ты такой тупой?
Она — Бог. Коэффициент умственного развития у нее зашкаливает за сто пятьдесят.
— Будешь делать, как я скажу, — говорит она.
Бог — это женщина, и нет другого Бота, кроме нее. Она стала Богом после того, как он поступил плохо и его отправили туда, где холодно и все время идет снег. А когда он вернулся, она уже превратилась в Бога и сказала ему, что он ее карающая десница. Что-то вроде святой инквизиции. Свин.
Он смотрит, как она уходит, растворяясь в темноте. Потом слышится шум двигателя, она уезжает по шоссе. А он начинает гадать, будут ли они когда-нибудь опять заниматься сексом. Он думает об этом постоянно. Когда она стала Богом, о сексе пришлось забыть. Она объяснила, что теперь у них святой союз. Она спит с другими, а с ним у нее ничего не может быть, потому что он ее карающая рука. Она смеется: нельзя заниматься сексом со своей собственной рукой. Это все равно что трахаться в одиночку. Она все время смеется над ним.
— Ну и дура же ты, — говорит Свин мертвой кошке.
Ему хочется заняться сексом прямо сейчас. Глядя на кошку, он снова переворачивает ее ногой, вспоминая голое тело своего бога, на котором были нарисованы руки.
— Я знаю, что ты хочешь этого, Свин.
— Да, хочу.
— Я знаю, куда ты хочешь положить руки. Ведь ты хочешь этого?
— Да.
— Ты хочешь положить их туда, куда я разрешаю их класть другим.
— Я не хочу, чтобы ты разрешала это другим. Только мне.
Она велела ему нарисовать красные отпечатки рук в тех местах, где ее трогают другие, на тех самых местах, к которым прикасался он, когда поступил плохо, и его отослали туда, где холодно и идет снег. Там его поместили в машину, которая перетряхнула все его молекулы.
Глава 15
На следующий день, во вторник, небо заволокло тучами. Мертвая кошка совсем окоченела, и ее беременное тело облепили мухи.
— Посмотри, что ты наделала. Погубила всех своих детей. Ну разве не дура?
Свин топнул ногой. Мухи разлетелись, как искры из костра. Но потом снова зажужжали вокруг. Он стоял и смотрел на мертвую тварь, по которой ползали мухи. Просто стоял и смотрел, не испытывая никаких чувств. Потом присел на корточки, опять распугав мух, и тут почувствовал ее запах. На него повеяло смертью. Спустя несколько дней этот душок превратится в зловоние, которое разнесется на всю округу. В ее раны мухи отложат яйиа, и вскоре труп будет кишеть червями. Но Свина это ничуть не беспокоило. Ему нравилось наблюдать за распадом некогда живой плоти.
Он направился к заброшенному дому, прижав к груди ружье, как маленького ребенка. Со стороны шоссе доносился шум машин, но вряд ли сюда кто-нибудь завернет. В конце концов это место, конечно, обнаружат. Но не сейчас. Он поднялся на полусгнившее крыльцо, стуча ботинками по прогибающимся доскам. Толкнув дверь, очутился в темном пыльном помещении. Даже в солнечные дни в доме было темно и душно, а сейчас, когда приближалась гроза, здесь вообще было нечем дышать. Было уже восемь утра, но внутри все еше царила ночь. От жары и духоты он покрылся испариной.
— Это ты? — послышался голос из темноты.
Он доносился из задней части дома, где ему и положено было быть.
У стены притулился убогий стол, сделанный из куска фанеры, положенной на шлакобетонные блоки. На нем стоял небольшой аквариум. Свин направил на него ружье и включил подсветку. Яркий луч упал на стекло, осветив огромного черного тарантула, сидевшего внутри. Паук застыл на грязной подстилке из песка и древесных опилок между мокрой губкой и большим камнем. В углу аквариума сновали потревоженные светом тараканы.
— Подойди ко мне, — позвал его голос.
Он звучал настойчиво, но уже гораздо слабее, чем раньше.
Свин и сам не знал, как ему относиться к этому голосу. Нет, все-таки хорошо, что он еще не затих. Он снял с аквариума крышку и нежно заговорил с пауком. Облысевшее брюшко насекомого было покрыто коркой из клея и желтой запекшейся крови. Свин задохнулся от ненависти, вспомнив, почему паук облысел и чуть не истек кровью. Он так и останется лысым до следующей линьки. Если только доживет до нее.
— Ты ведь знаешь, кто в этом виноват? — спросил Свин пауку. — И я ведь так этого не оставил, правда?
— Иди сюда, — снова раздался голос. — Ты меня слышишь?
Паук не шевелился. Он может умереть. Скорее всего так и будет.
— Извини, что меня так долго не было. Ты, наверно, без меня скучал, — сказал Свин пауку. — Я не мог взять тебя с собой, ведь ты неважно себя чувствуешь. Пришлось далеко ехать. И там было холодно.
Он наклонился над аквариумом и нежно погладил паука. Тот не пошевелился.
— Это ты?
Голос ослабел и охрип, но в нем звучала прежняя настойчивость.
Он попытался представить, что будет, когда голос совсем замолкнет, и почему-то вспомнил мертвую кошку, окоченевшую и облепленную мухами.
— Это ты?
Он продолжал держать палец на кнопке, и луч света падал туда, куда он направлял ружье, освешая грязный деревянный пол, засыпанный высохшими оболочками от яиц, отложенных насекомыми.
— Эй! Отзовись!
Глава 16
Джо Эмос надел на восьмидесятифунтовый блок из оружейного желатина черную кожаную куртку, в которых обычно ездят мотоциклисты, и застегнул молнию. Сверху он поставил блок поменьше, украсив его темными очками и черной косынкой с рисунком из черепов и костей. Все это происходило в лаборатории экспертизы огнестрельного оружия.
Отступив на шаг, Джо с восхищением посмотрел на свою работу. Он был доволен, но чувствовал себя немного усталым.
Вчера он долго засиделся со своей новой пассией и слишком много выпил.
— Правда, смешно? — повернулся он к Дженни.
— Смешно, но противно. Не надо, чтобы он это видел. Я слышала, с ним лучше не связываться, — ответила Дженни, сидевшая за стойкой.
— Это со мной лучше не связываться. Я думаю добавить красный пищевой краситель. Чтобы было похоже на кровь.
