картечью по растянувшейся вдоль переправы пехоте. В мутном, окрашенном кровью водовороте плавало тело. На мгновение колонна дрогнула, но сержанты не дали ей рассыпаться, и пехота продолжила движение. Все хорошо, подумал Шарп, но куда, черт возьми, двигаться ему? Справа виднелась деревня Варур, и он решил было, что генерал там, но тут слева мелькнул подполковник Оррок. Сообразив, что Оррок наверняка ждет дальнейших распоряжений генерала, Шарп повернул влево.
Холмистая гряда пересекала равнину, поделенную на крошечные поля, размеченные кое-где деревьями. Оррок гнал коня вверх и вверх, к линии горизонта, и сержант, по-прежнему не видя никого, кроме подполковника, последовал за ним. Неприятельские пушки продолжали палить по как бы не существующей переправе, но потом смолкли, и сержант слышал только стук копыт, бряцанье бьющейся о стремя сабли и приглушенный бой шотландских барабанов.
Оррок повернул на север, и через пару минут Шарп увидел под прикрытием деревьев группу офицеров, рассматривающих что-то в подзорные трубы. Он подъехал ближе и остановился в тени, без Маккандлесса чувствуя себя в столь почтенной компании не в своей тарелке.
– Молодцом, сержант. Не отстал? – добродушно усмехнулся заметивший его капитан Кэмпбелл.
– Стараюсь, сэр, – ответил Шарп, поправляя съехавшие за спину фляжки.
– О боже! – пробормотал подполковник Оррок. Он тоже посмотрел в подзорную трубу, и, очевидно, увиденное пришлось ему не по вкусу. – О боже!
Шарп привстал на стременах, пытаясь рассмотреть то, что так расстроило подполковника Ост-Индской компании.
Враг перестраивался. Уэлсли переправился через реку, чтобы ударить противнику в левый фланг, но командующий маратхской армией, похоже, разгадал маневр британцев и вовремя принял контрмеры. Промаршировав по направлению к Пипулгаону, колонна развернулась влево, заняв новый оборонительный рубеж, который пролегал теперь через косу между двумя реками. Теперь Уэлсли, вместо того чтобы атаковать фланг, был вынужден предпринять фронтальное наступление. Впечатляла не только быстрота маневра, но и то, насколько спокойно и четко, без малейшего намека на панику, осуществил перестроение неприятель. Вместе с пехотой развернулась и артиллерия – орудия у маратхов тащили не только быки, но и слоны.
– Они нас опередили, сэр! – доложил Оррок, как будто генерал мог не понять значения и цели совершенного противником маневра.
– Да, опередили, – спокойно согласился Уэлсли. – Опередили. – Он сложил подзорную трубу, потрепал по шее коня и с восхищением, словно наблюдая за парадом бригады в Гайд-парке, добавил: – Какое отличное исполнение, а? Ваши люди переправились?
Вопрос был адресован Орроку.
– Так точно, сэр. Переправились все. – Подполковник заметно нервничал и через каждые несколько секунд вытягивал шею и дергал головой, как будто воротник мешал ему дышать. – И готовы вернуться, – со значением добавил он.
Генерал сделал вид, что не заметил пораженческих ноток.
– Проведите их на полмили, – приказал он, – и развернитесь в боевой порядок по эту сторону дороги. Перед наступлением я к вам загляну.
– Развернуться? – Глаза у подполковника полезли на лоб. – Перед наступлением?
– Не забудьте, по эту сторону дороги. Вы сформируете правый фланг. Слева от вас будет стоять бригада Уоллеса. Так что давайте поторопимся, подполковник. Будьте любезны, сделайте одолжение?
– Одолжение... – пробормотал Оррок. Голова резко, как у черепахи, выдвинулась вперед. – Конечно, сэр, – поспешно добавил он и, развернувшись, поспешил к дороге.
– Баркли? – обратился генерал к одному из адъютантов. – Отправляйтесь к полковнику Максвеллу. Пусть возьмет всю нашу кавалерию и займет позицию справа от Оррока. Местных оставьте южнее Кайтны. – На южном берегу оставалась неприятельская кавалерия, и индийские союзники британцев должны были не дать ей свободы маневра. – Потом останьтесь на переправе, – продолжал Уэлсли, поворачиваясь к Баркли, который записывал указания на клочке бумаги, – и передайте, чтобы остальная пехота выстроилась в две шеренги. Семьдесят восьмой сформирует левый фланг. Первая линия, слева – Семьдесят восьмой, Десятый Далласа, Восьмой Корбена, пикеты Оррока. Вторая линия, слева – Четвертый Хилла, Двенадцатый Маклеода и Семьдесят четвертый. Развернуться и ждать приказа. Понятно? Ждать.
Баркли кивнул, спрятал бумажку и умчался к переправе, а генерал снова поднял трубу.
– Хорошая работа, – одобрительно сказал он. – Сомневаюсь, что мы сделали бы это лучше. Как думаете, они собираются перейти реку и атаковать нас?
Стоявший рядом майор Блэкистон кивнул.
– Другого объяснения, сэр, я не нахожу.
– Что ж, остается только посмотреть, так ли хорошо они дерутся, как разворачиваются. – Сложив трубу, Уэлсли отправил Блэкистона разведать позиции на севере. – Вперед, Кэмпбелл. – К удивлению Шарпа, генерал не повернул к переправе, а поскакал дальше на запад, навстречу неприятелю. Адъютант последовал за ним. Шарп тоже.
Сначала они оказались в густо поросшей лесом и кустарником глубокой долине, потом, поднявшись по отвесному склону, выехали на еще одну равнину. Продрались через неубранное поле. Пересекли луг. Впереди выросла еще одна холмистая гряда.
– Буду весьма признателен, Шарп, если у вас найдется фляжка, – бросил на скаку Уэлсли.
Пришпорив серого, сержант догнал генерала и неуклюже расстегнул ремень. В одной руке он держал поводья Диомеда, в другой злосчастную фляжку, и конь, мгновенно почувствовав свободу, понес незадачливого седока в сторону. К счастью, Уэлсли сам поспешил на помощь.
– Вы бы привязали поводья к ремню, – посоветовал он, – тогда бы и рука освободилась.
Шарп подумал, что для такой работы не помешала бы третья рука, но выражать свое мнение вслух поостерегся. Впрочем, поднявшись на вершину гряды, генерал остановился, и у сержанта появилась возможность воспользоваться советом. От противника их отделяло не более четверти мили, но орудия молчали – то ли пушкари были еще не готовы открыть огонь, то ли им приказали не расходовать порох на трех всадников. Шарп между тем запустил руку в сумку Флетчера. Ничего ценного в ней не нашлось: заплесневелый и вдобавок промокший кусок хлеба, немного сушеного, похоже козьего, мяса и точильный камень. Последний навел его на мысль проверить клинок. Он вытащил саблю наполовину и осторожно провел по острию пальцем.
– Пренеприятная деревушка! – заметил Уэлсли.
– Так точно, сэр! – согласился Кэмпбелл.
– Это, должно быть, и есть Ассайе. Как думаете, капитан, поделимся с ней славой?
– Обязательно, сэр.
– Только бы не славой неудачников, – сухо рассмеялся генерал.
Шарп понял, что речь идет о поселке, лежащем к северу от новой оборонительной линии противника. Как и все деревни в этой части Индии, Ассайе была окружена глиняной стеной, которую составляли примыкающие друг к другу соседние дома. Высота их могла достигать пяти-шести футов, и, хотя такое укрепление обычно рассыпалось после нескольких пушечных выстрелов, для пехоты оно представляло внушительное препятствие. На крышах стояли солдаты, а многочисленные амбразуры с выглядывающими из них разнокалиберными жерлами орудий придавали поселку сходство с ощетинившимся ежом.
– Да, местечко малоприятное, – повторил генерал. – Лучше нам туда не соваться. Я вижу, Шарп, там и ваши приятели.
– Мои приятели, сэр? – растерялся сержант.
– Да, в белых мундирах.
Действительно, полк Додда занял позицию к югу от Ассайе. Кобры по-прежнему стояли на левом фланге боевых порядков, только теперь армия Полмана растянулась к югу от укрепившейся деревни до берега Кайтны. Пехота уже завершила маневр, последние орудия тоже занимали свои места. Шарпу вспомнилось предупреждение Севаджи, сказавшего, что Уэлсли либо придется отступить к переправе, либо предпринять лобовую атаку.
– Думаю, сегодня мы должны доказать, что едим хлеб не даром, – сказал, не обращаясь ни к кому в отдельности, генерал. – Как по-вашему, Кэмпбелл, каково расстояние между орудиями и пехотой?
