– И что я там буду делать?
– Все будет в порядке, девочка. Я дам тебе парочку моих волшебных камешков.
– Чего я хочу, – прошептала она, – так это вернуться домой. Но такое путешествие мне не по карману.
– Выйди замуж за солдата, – посоветовал Шарп, – и он отвезет тебя домой.
Вспомнился Элай Локхарт, так восхищавшийся Клер издалека. Они бы, пожалуй, подошли друг другу.
Она и вправду плакала, тихо-тихо.
– Торранс говорил, что оплатит мне дорогу домой, когда я рассчитаюсь с долгами.
– И ты поверила? Он заставил тебя отрабатывать дорогу в одну сторону, так с какой стати давать тебе деньги на возвращение? Мерзавец и обманщик.
– Сначала капитан показался таким добрым.
– Мы все такие. Ласковые, как пушинка, когда впервые видим женщину, а как получим свое, так все и меняется. Хотя... не знаю. Может быть, и не каждый раз.
– Мой Чарли был не такой.
– Чарли? Твой муж?
– Да. Он всегда был добр ко мне.
Шарп откинулся на спину. Сквозь прохудившийся брезент палатки проглядывали мигающие огоньки гаснущих костров. Если пойдет дождь, подумал он, одежда промокнет насквозь.
– Люди есть всякие, и плохие, и хорошие.
– А ты какой? – спросила Клер.
– Думаю, хороший. Только... Трудно сказать. Каждый раз, когда я попадаю в какие-нибудь неприятности, выход всегда оказывается лишь один. Драться. Я умею драться. Умею хорошо. А все остальное...
– Так ты этого хочешь? Драться?
– Чего я хочу, то один Бог знает. – Он негромко рассмеялся. – Хотел стать офицером. Так сильно хотел, как ничего другого в жизни! Даже во сне себя офицером видел! Ей-богу! Иногда мне казалось, что я умру, если не стану офицером. Ну и вот. Мечта сбылась. Сон стал явью. А я думаю, и зачем только мне это было так надо? – Шарп помолчал. За палаткой негромко простучали копыта. – Кое-кто пытается убедить меня уйти из армии. Продать должность, понимаешь? Я им не нужен. Меня здесь не хотят.
– Почему?
– Потому, девочка, что я не их круга. Грязный и вонючий.
– Так ты хочешь уйти?
Он пожал плечами.
– Не хочу. Понимаешь, это что-то вроде клуба. Общество. Я им не подхожу, вот они и стараются меня вытолкать. Ну ладно, уйду, а что потом? Вдруг захочется вернуться? Пробиваться назад? В общем, я и сам толком не знаю, ради чего держусь. Посмотрим, может, в стрелках будет по-другому. В любом случае, пока не увижу, не уйду.
– Значит, хочешь и дальше драться?
– В этом я мастер. И мне нравится драться. Знаю, хвастать тут вроде бы нечем, но для меня ни в чем больше такого удовольствия нет.
– Так уж и ни в чем?
– Ну, может быть, есть еще кое-что... – Шарп улыбнулся в темноте.
Они замолчали, и он уже решил, что Клер уснула, но она вдруг снова заговорила.
– А что же твоя вдова? Та, француженка?
– Уехала, – бесстрастно ответил Шарп.
– Уехала?
– Да, милая, укатила. Взяла кое-какие мои денежки и укатила. Говорят, в Америку. Вот так-то.
С минуту Клер молчала, потом осторожно спросила:
– Тебе плохо из-за того, что ты один?
– Нет.
– А мне плохо. Я боюсь, что останусь одна.
Шарп повернулся к ней, протянул руку и погладил по волосам. Девушка замерла от прикосновения, напряглась, но постепенно оттаяла.
– Ты не одна, милая. То есть ты одна, только если сама того хочешь. Просто попала в неприятную историю, вот и все. Такое с каждым случается. Но теперь твои беды позади. Ты свободна. – Ладонь его переместилась на ее шею, потом ниже. Клер не сопротивлялась, даже не шевелилась, и он двинулся дальше. – А ты тоже разделась.
– Мне было жарко, – пропищала еле слышно Клер.
– А что хуже? Когда жарко или когда одиноко?
Ему показалось, что она улыбнулась. В темноте определить наверняка было трудно, но ему почему-то так подумалось.
– Когда одиноко, – прошептала Клер.
– Ну, это поправимо. – Он приподнял тоненькое одеяло и подвинулся к ней.
Клер перестала плакать. Где-то далеко прокукарекал петух. Вершины восточных скал окрасились первым, золотистым светом зари. Дым от потухших костров, похожий на утренний туман, еще тянулся в сторону лагеря. В главном лагере протрубили горны, призывая красномундирников на утреннее построение. Дневные пикеты сменили ночные. Солнце поднялось, заливая мир ярким светом.
Мир, в котором спали Шарп и Клер.
* * *
– Вы оставили убитых? – прорычал Уэлсли. – Как это могло случиться?
Капитан Моррис замигал, будто порыв ветра бросил вдруг в глаза пригоршню мелкой пыли.
– Я пытался, сэр, – соврал он. – Пытался их вынести, но было очень темно. Очень темно, сэр. Подполковник Кении может подтвердить, сэр. Он приходил к нам ночью.
– Я приходил к вам ночью? – Кении, высокий, раздражительный, с брезгливым выражением на лице, стоял рядом с генералом. – Вы меня видели? – Судя по тону, подполковник был готов взорваться от негодования.
– Так точно, сэр, – жалобно-недовольным тоном отвечал капитан. – Вы были на линии пикетов.
– Ничего подобного! Вы, капитан, похоже, перегрелись на солнце. Берегите голову. – Кении пронзил Морриса испепеляющим взглядом, отвернулся, достал из кармана табакерку и взял понюшку табаку. – Вы вообще-то кто?
– Моррис, сэр. Тридцать третий полк.
– Хм, а я думал, у нас тут только сипаи да шотландцы. – Подполковник вопросительно посмотрел на Уэлсли.
– Рота капитана Морриса сопровождала конвой, – ответил генерал.
– Пехотная рота, а? – Кении взглянул на эполеты Морриса. – Что ж, может пригодиться. При штурме еще одна рота лишней не будет. – Он втянул табак сначала одной ноздрей, потом другой. – У моих парней поднимется настроение, когда они увидят, как умирают белые люди. – Подполковник командовал первым батальоном 11-го Мадрасского полка.
– С какими силами думаете идти на штурм? – спросил генерал.
– У меня сейчас девять рот. Гренадеры и еще две роты из Шотландской бригады. Фланговые из моего полка и еще четыре из других. Хорошие парни, все без исключения, но, полагаю, будут не прочь поделиться славой с английскими пехотинцами.
– А я полагаю, что вы, капитан, с радостью воспользуетесь шансом поучаствовать в штурме, не так ли? – сухо, не глядя на Морриса, спросил Уэлсли.
– Конечно, сэр. Буду счастлив, – ответил капитан, проклиная в душе раздражительного подполковника.
– Вот и отлично. А пока, – продолжал генерал, – сходите за своими людьми.
– Есть, сэр.
