— Мы шли три часа, — ответил Шарп.
Он не был уверен, что именно три, потому что у него не было часов, но, наверное, что-то вроде этого.
— Мы отдохнем и выступим завтра на рассвете.
— Французы захватят Амаранте, — сказал Кристофер, -
— Без сомнения, — неприветливо отозвался Шарп. — Но что ещё я могу сделать?
Кристофер вздрогнул от стона Хэгмэна.
— Позади дома есть конюшня, — сказал холодно подполковник. — Разместите раненого там. И кто это, чёрт возьми?
Он заметил пленника Висенте, лейтенанта Оливье. Шарп проследил взгляд Кристофера.
— Лягушатник, — ответил он. — Которого я собираюсь вздёрнуть.
Кристофер с ужасом уставился на Шарпа, но тут из дома вышла Кейт и приблизилась к нему. Он привлёк её к себе и обратился к Оливье:
— Monsieur! Venez id, s’il vous plait. (Мсье, подойдите, пожалуйста!)
— Он — пленный, — объяснил Шарп.
— Офицер?
— Лейтенант 18-го драгунского полка, — неохотно сказал Шарп.
Оливье с трудом протиснулся через ряд угрюмых стрелков, охранявших его.
Кристофер смерил Шарпа взглядом, полным высокомерного недоумения, и холодно сказал:
— Общепринятая практика предполагает разрешить офицеру дать слово чести. Где сабля лейтенанта?
— Это не мой пленный, а лейтенанта Висенте, — отозвался Шарп. — Лейтенант — адвокат. У него, видите ли, есть странная идея, что офицер должен предстать перед судом, а я всего лишь собирался его повесить.
Кейт тихо вскрикнула.
— Может, вам лучше зайти в дом, моя дорогая? — предложил Кристофер, но она не двинулась с места, и он не настаивал.
— За что вы собирались его повесить? — всмето этого спросил подполковник.
— Потому что он насильник, — непримиримо заявил Шарп, и это побудило Кейт снова вскрикнуть.
На сей раз Кристофер всё же вытеснил её в прихожую и резко сказал:
— Думайте, что говорите, в присутствии моей жены.
— Когда та девушка пристутствовала в своём доме, этот ублюдок изнасиловал ее, — парирвал Шарп. — Мы взяли его со спущенными брюками и болтающимся «инструментом». И что мне с ним было делать? Угостить его бренди и предложить ему партию в вист?
— Он — офицер и джентльмен, — заявил Кристофер, весьма заинтересованный тем, что Оливье служил в 18-м драгунском, то есть — вместе с капитаном Аржантоном. — Где его сабля?
Лейтенант Висенте, который забрал саблю у Оливье, представился, и Кристофер потребовал, чтобы французу вернули оружие. Португалец попытался объяснить, что Oливье обвиняется в преступлении и должен быть осуждён, но подполковник на безупречном португальском отверг эти доводы:
— Военные конвенции предполагают, что офицеры не должны подвергаться суду, как гражданские лица. Вы это должны знать, если вы — адвокат, как заявляет Шарп. Разрешение гражданского суда над военнопленными вызовет ответную реакцию. Судите этого человека и казните его, и французы сделают то же самое с каждым португальским офицером, взятым в плен. Вы понимаете это, конечно?
Винсенте признал силу аргумента, но не собирался сдаваться:
— Он — насильник!
— Он — военнопленный, — возразил Кристофер. — И вы передадите его под мой контроль.
Висенте все еще пытался сопротивляться. Кристофер, в конце концов, был в гражданском!
— Он был взят в плен солдатами португальской армии! — упрямо стоял на своём лейтенант.
— А я — подполковник британской армии Его Величества и, думаю, выше вас званием. Поэтому вы повинуетесь моему приказу, иначе окажетесь перед судом военного трибунала.
Висенте, потерпев поражение, отступил, и Кристофер, слегка поклонившись, вручил Оливье его саблю.
— Вы окажете мне честь подождать внутри? — предложил он французу, и, когда совершенно свободный Оливье вошёл в дом, Кристофер взбежал по ступенькам и посмотрел поверх голов Шарпа и Висенте на белое облако пыли, появившееся на тропе, тянущейся от дороги. Большой отряд всадников приближался к деревне, и Кристофер понял, что это — каитан Аржантон со своим эскортом. Тревога омрачила его лицо, он взглянул на Шарпа, потом на приближающихся кавалеристов. Он не мог позволить им встретиться!
— Шарп, — заявил он. — Я даю вам ещё один приказ.
— Как скажете, сэр, — неохотно отозвался Шарп.
— Вы останетесь здесь и будете охранять мою жену, — сказал Кристофер. — Это ваши лошади? — Он указал на дюжину лошадей, захваченных в Барка д’Aвинтас, большинство которых были все еще осёдланы. — Я возьму двух.
Он заглянул в прихожую и подозвал Оливье:
— Мсье! Вы будете сопровождать меня. Мы отправляемся прямо сейчас. Дражайшая? — он взял Кейт за руку. — Вы останетесь здесь и будете ждать моего возвращения. Я отлучусь ненадолго. Самое большее — на час.
Он наклонился, поцеловал пальцы Кейт, затем поспешно вышел, вскочил в седло, подождал, пока к нему не присоединится Оливье, а потом оба всадника поскакали вниз по дороге.
— Оставайтесь здесь, Шарп! — крикнул, отъезжая, Кристофер. — Никуда не уходите! Это — приказ!
Висенте проводил Кристофера и француза взглядом, пока они не скрылись вдали:
— Зачем он взял француза?
— Бог его знает, — отозвался Шарп.
Пока Додд и три других стрелка повезли Хэгмэна к конюшне, он поднялся на крыльцо, вынул свою превосходную подзорную трубу, устроив её на краю резного каменного вазона, и направил на приближающихся всадников. Зелёные мундиры с розовой отделкой, коричневые чехлы на отполированных шлемах… Французские драгуны! Сотня? Может, и больше. Всадники придержали лошадей, увидев появившихся из деревни Кристофера и Оливье. Шарп передал трубу Харперу.
— О чём этот скользкий педераст говорит с «граппо» (по французски — «жабами», но на английском слово звучит как «говнюки»)?
— Бог его знает, сэр, — отозвался Харпер.
— Так понаблюдайте за ними, Пат, понаблюдайте, — сказал Шарп, — И если они приблизятся, сообщите мне.
Он вошёл в дом, пинком небрежно распахнув массивную дверь. Лейтенант Висенте не сводил преданного и восхищённого взгляда с Кейт Сэвидж, которую, очевидно, нужно было называть уже Кейт Кристофер. Шарп снял кивер, пригладил рукой недавно подстриженные волосы.
— Ваш муж отправился вести переговоры с французами, — сказал он и, натолкнувшись на хмурый неприветливый взгляд девушки, задался вопросом, чем именно она недовольна: тем, что её муж общается с французами, или тем, что он, Шарп, имел наглость обратиться к ней. — Вы можете мне объяснить, почему?
— Вы должны спросить его, лейтенант, — ответила она холодно.
— Меня зовут Шарп.
— Я знаю ваше имя.
— Для друзей — Ричард.
— Хорошо, что у вас есть хоть какие-то друзья, мистер Шарп, — заявила Кейт.
Она смело смотрела на него, и Шарп подумал, какая же она красавица. Именно такие лица живописцы увековечивают на своих картинах. Было неудивительно, что все эти заумные поэты и философы, приятели Висенте, поклонялись ей, как божеству, не смея приблизиться.
