— Он, дьявол его побери! — Харпер был возмущён.
В трубу Шарпу было видно, что Кристофер едет назад к деревне в сопровождении гражданского, судя по его одежде, и это — не лейтенант Оливье. Тот, видимо, в сопровождении драгун отправился на север.
— Эти говнюки, должно быть, видели нас, — сказал Шарп.
— Ясно, как белый день, — согласился Харпер.
— И Лейтенант Oливье сказал им, что мы здесь… Тогда, чёрт возьми, почему они оставили нас в покое?
— Он заключил с ублюдками договор, — предположил Харпер, имея ввиду Кристофера.
Шарп подумал, с какой стати английский офицер будет договариваться с врагом.
— Надо врезать ему, — заявил Шарп.
— Нельзя. Он полковник.
— Тогда два раза, — беспощадно продолжил Шарп. — И проклятая правда сразу выйдет наружу.
Они замолчали, потому что Кристофер уже, не торопясь, подъезжал к дому. Человек, сопровождающий его, был молод, рыжеволос и в простой гражданской одежде, но на крупе его лошади виднелось французское армейское клеймо, да и седло было армейское. Кристофер с интересом посмотрел на подзорную трубу, которую Шарп держал в руках.
— Вы, наверное, сгораете от любопытства, Шарп, — сказал он с необычной сердечностью.
— Мне любопытно, почему наш пленный был возвращен врагу.
— Потому что я принял такое решение, конечно, — Кристофер спешился. — Он обещал не воевать против нас, пока французы не вернут британского военнопленного, равного по званию. Все нормально, Шарп, нет повода для возмущения. Это — мсье Aржантье, который собирается вместе со мной посетить генерала Крэддока в Лиссабоне.
Француз, услышав в разговоре своё имя, нервно поклонился Шарпу.
— Мы идем с вами, — заявил Шарп, игнорируя француза.
Кристофер покачал головой:
— Не думаю, Шарп. Мсье Аржантье примет меры, чтобы нам позволили переправиться по понтонному мосту в Опорто, если он восстановлен. Не думаю, что наши французские друзья позволят полуроте стрелков пересечь реку у них перед носом, не так ли?
— Если вы договоритесь с ними, то всё возможно, — сказал Шарп. — Кажется, у вас довольно дружественные взаимоотношения.
Кристофер бросил поводья Луису, потом жестом предложил Аржантье спешиться и проследовать за ним в дом.
— «Есть многое, Горацио, на свете, о чём не снилось вашим мудрецам»… — процитировал Кристофер и, проходя мимо Шарпа, бросил. — У меня есть кое-какие планы относительно вас.
— У вас есть планы относительно меня? — переспросил Шарп грубо.
— Полагаю, что в армии Его Величества короля Британии подполковник превосходит чином лейтенанта, саркастически заметил Кристофер. — Так было всегда, и разве это не означает, что вы подчиняетесь моему руководству? Итак, когда я вас вызову, вы придёте за новыми указаниями. Мсье?…
Он холодно смерил Шарпа с головы до ног и вместе с Аржантье поднялся по ступенькам.
На следующее утро пошёл дождь и похолодало. Серая завеса ливня, принесённого с запада, из Атлантики холодным ветром, который сорвал лепестки глициний, словно победитель знамёна побеждённого врага, бил в ставни виллы и гулял холодными сквозняками по галерее. Шарп, Висенте и их люди спали на конюшне, а часовые дрожали от холода и вглядывались во влажную мглу. Шарп, делая обход в середине ночи, видел свет, пробивающийся из-за дрожащих от ветра ставен в одном из окон, и с верхнего этажа ему послышался крик — так кричит попавшее в беду животное. В течение нескольких секунд он был уверен, что узнал голос Кейт, но потом убедил себя, что это либо ему показалось, либо это ветер воет в дымоходе. На рассвете он пошёл проведать Хэгмэна. Старый браконьер был весь в поту, но живой. Он спал и во сне несколько раз громко произнёс: «Эми… Эми…». Доктор, который вчера посетил раненого, фыркнул, пожал плечами и заявил, что Хэгмэн умрет. Рану он промыл, перевязал, но деньги взять отказался.
— Держите влажными повязки, — сказал он Висенте, который переводил разговор для Шарпа. — И ройте могилу.
Последние слова португальский лейтенант не перевёл.
Шарпа вызвали к подполковнику Кристоферу вскоре после восхода солнца. Полковник был укутан в горячие полотенца перед бритьём.
— Он работал парикмахером, — сказал полковник. — Разве не так, Луис? Вы ведь были парикмахером?
— И хорошим, — заметил Луис.
— Вы смотрите так, словно хотите научиться этому ремеслу, Шарп. Сами подстригались, верно?
— Нет, сэр.
— А похоже. Словно крыса обгрызла.
Бритва проскребла вниз по подбородку. Луис вытер лезвие о фланель и прдолжил.
— Моя жена должна будет остаться здесь, — сказал Кристофер. — Я недоволен.
— Недовольны, сэр?
— Она не будет в безопасности в каком-нибудь другом месте, не так ли? Она не может ехать в Опорто, там полно французов, которые насилуют всё живое, а также, вероятно, и мёртвое, но ещё свежее. Это место пока безопасно. Итак, она останется здесь, и будет удобнее, Шарп, если она останется здесь под защитой. Вы станете охранять мою жену, ваш раненый товарищ выздоровеет, вы отдохнёте, размышляя над тем, насколько неисповедимы пути Господни… А примерно через неделю я вернусь, и вы сможете покинуть виллу.
Шарп выглянул в окно, где садовник косил лужайку, наверное, первый раз в году. Коса скользила в траве, усыпанной бледными лепестками глицинии.
— Миссис Кристофер может сопровождать вас на юг, сэр, — предложил он.
— Нет, проклятье, не может, — отрезал Кристофер. — Это слишком опасно. Капитан Аржантон и я — мы должны пройти через линию фронта, и это будет нелегко, если мы возьмём с собой женщину.
Настоящая причина, конечно, состояла в том, что он не хотел, чтобы Кейт встретила свою мать и рассказала ей о своём браке.
— Кейт останется здесь, — подвёл итог Кристофер. — И вы будете относиться к ней с уважением.
Шарп ничего не ответил, не сводя с подполковника взгляда. Тот неловко пошевелился.
— Конечно, будете. Уезжая, я поговорю с деревенским священником и договорюсь, чтобы селяне поставляли для вас пищу. Хлеб, бобы и бычок — вашим людям на неделю должно хватить, а? И — ради Бога! — не обнаруживайте себя. Я не хочу, чтобы французы разграбили этот дом. И ещё… В подвалах, чёрт побери, много прекрасного порто, и я не хочу, чтобы ваши жулики добрались до него.
— Они не тронут порто, сэр, — пообещал Шарп.
Вчера вечером Кристофер показал Шарпу письмо за подписью генерала Крэддока. Письмо было сильно затёрто, особенно вдоль сгибов, чернила выцвели, но оно совершенно ясно гласило на английском и португальском языках, что подполковник Джеймс Кристофер выполняет чрезвычайно важное задание, и любой английский или португальский офицер обязан подчиняться распоряжениям подполковника и оказывать любое содействие, которое он потребует. Подделкой письмо никак не выглядело, оно свидетельствовало, что Кристофер имео право отдавать приказы Шарпу, и теперь он старался проявлять по отношению к подполковнику большую почтительность, чем до вчерашнего вечера.
— Хорошо, хорошо. Это всё, Шарп. Вы свободны.
— Вы идёте на юг, сэр? — вместо того, чтобы немедленно уйти, спросил Шарп.
— Я же сказал, что нам предстоит встреча с генералом Крэддоком.
— Тогда, возможно, вы захватили бы моё письмо к капитану Хогану?
— Пишите быстро, Шарп, очень быстро. Я должен отправляться.
Шарп написал несколько слов. Писать он не любил, потому что в школе не учился, и знал, что его стиль изложения столь же неуклюж, как коряв почерк. Он сообщил Хогану только о том, что был окружён на
