Керси махнул рукой в сторону раненых.
– Куда их теперь девать?
– Понесем к своим, сэр.
– Понесем к своим, сэр! – передразнил Керси. – Двадцать миль по бездорожью? Вас сюда послали, чтобы вы помогли вынести золото. А не геройствовать у черта на куличках!
Шарп набрал полную грудь воздуха, подавив соблазн заорать в ответ.
– Сэр, без вас у меня не было бы шансов убедить Эль Католико, чтобы тот отдал золото. Я так рассудил.
Керси посмотрел на него, покачал головой из стороны в сторону и показал на Джима Келли.
– И по-вашему, дело стоило вот этого?
– Генерал сказал, что золото крайне необходимо, сэр, – спокойно ответил Шарп.
– Необходимо-то необходимо, но ведь это всего-навсего добрый жест перед испанцами.
– Да, сэр. – Шарпу было недосуг спорить.
– Ладно, хоть их спасли. – Майор указал на двух испанцев.
Шарп взглянул на смуглую красавицу.
– Их, сэр?
– Дети Морено. Тереза и Рамон. Французы их держали за живцов, надеялись, что Морено или Эль Католико попробуют отбить пленников. По крайней мере, мы заслужили их благодарность, а это, может, полезнее, чем золото для них выносить. Да и вообще, сомневаюсь я, что золото там.
В склон долины вонзился яркий солнечный луч. Шарп заморгал.
– Виноват, сэр?
– А чего вы ждали? Здесь французы. Может, уже прибрали золото к рукам. Неужели вам это не приходило в голову?
Приходило, но Шарпу не хотелось посвящать Керси во все свои мысли. Если французы обнаружили золото, то, как пить дать, отвезли его прямо в Сьюдад-Родриго. Керси толком ничего не знает, это ясно.
Шарп кивнул.
– Сэр, они вам что-нибудь говорили насчет золота?
Майор пожал плечами – напоминание о плене пришлось ему не по вкусу.
– Мне не повезло, Шарп. Понятия не имел, что тут уланы. – Он отрицательно покачал головой и устало добавил: – Нет. Ничего не говорили.
– Значит, еще не все потеряно, да, сэр?
Майор указал на Келли и с горечью произнес:
– Скажите это ему.
– Есть, сэр.
Керси вздохнул.
– Простите, Шарп. Вы не заслужили упреков. – Он задумчиво помолчал несколько секунд и спросил: – Вы хоть понимаете, что завтра они пойдут за нами?
– Французы, сэр?
Майор кивнул.
– А то кто же? Ложитесь-ка спать, капитан. Часа через два вам придется держать оборону.
– Есть, сэр.
Поворачиваясь, Шарп встретился взглядом с Терезой. Девушка смотрела на него совершенно равнодушно, как будто спасение и двое врагов, павших от их рук, ничего для нее не значили. «Везунчик этот Эль Католико», – подумал Шарп, засыпая.
Глава восьмая
Касатехада напоминала разворошенный муравейник. Все утро из нее выезжали патрули, рыскали по долине и, поднимая пыль, галопом уносились обратно к домам и тонким столбам дыма – единственным заметным издали следам ночной атаки. Другие всадники кружили по долу, собирали осиротевших лошадей – Харперу при виде них вспоминались прогулки на пони по родным донегольским болотам. В балке люди перемещались медленно и тихо, как будто их могли услышать в селе; настоящая же причина заключалась в том, что горячка боя сменилась усталостью и печалью.
В ране Келли все еще клокотала кровь, изо рта сочилась алая струйка, и товарищи обходили его, как будто смерть заразна. Шарп проснулся и велел Харперу поспать, сменил часовых и попытался пучком жесткой травы счистить с палаша засохшую кровь. Развести костер не решились, и без горячей воды для чистки мушкетов пришлось прибегнуть к испытанному средству. Солдаты мочились прямо в стволы и виновато улыбались девушке, выплескивая жидкость, почерневшую от пороховой гари.
Испанка как будто ничего не замечала, ее лицо оставалось бесстрастным. Она сидела, держа руку брата, что-то негромко говорила ему и время от времени подносила к его губам деревянную флягу с тепловатой водой. Каменистые склоны балки дышали жаром, пекли со всех сторон, словно вознамерившись сжечь заживо и здоровых, и умирающих.
Керси вскарабкался на обрыв, лег рядом с Шарпом и взял у него подзорную трубу.
– Собираются.
– Сэр?
Керси кивком указал на село.
– Мулы, капитан. Вон, вьючат.
Шарп забрал трубу и направил ее на сельскую улицу. Керси не ошибся – на мулов навьючивали поклажу, солдаты возились с веревками, но было невозможно определить, что в тюках – золото или всего лишь фураж.
– Может, и не будут нас искать.
С наступлением рассвета майор успокоился.
– Черта с два. Гляньте на наш след.
Отступая, легкая рота протоптала на ячменном поле громадную межу.
– Непременно залезут на гребень – хотя бы удостовериться, что мы ушли.
Шарп окинул взглядом задернованный склон со скальными обнажениями.
– Так может, уйдем?
Керси вновь отрицательно качнул головой.
– Эта яма – лучшее укрытие на несколько миль. Ни с какой стороны ее не видно, даже сверху не так-то просто найти. Не высовывайте голов, и все будет в порядке.
Странно, подумал Шарп, Керси говорит так, словно сам он не служит в английской армии. Или словно выживание Шарпа на территории противника – не его забота.
Майор нервно теребил ус – казалось, он глубоко задумался. Наконец он заговорил таким тоном, будто после долгих колебаний принял-таки решение.
– Вам надо знать, почему это так важно.
– Что? – недоуменно произнес Шарп.
– Золото, Шарп. – Он не спешил продолжать. Шарп терпеливо ждал.
Невысокий майор дергал ус.
– У испанцев дела идут худо. Хуже некуда. Помните, что было после Талаверы, а? Сьюдад-Родриго помните? Паршивые дела, Шарп. Паршивые.
Шарп помалкивал. За Талаверу испанцы отблагодарили Веллингтона тем, что не дали обещанного продовольствия и боеприпасов. От голодной английской армии в Испании не было проку. Сьюдад-Родриго? Пять недель назад, после героической обороны, испанская крепость сдалась, а Веллингтон не прислал подмоги. Город был серьезным препятствием на пути Массена, за ним стояла Альмейда, и у Шарпа крепла горькая уверенность, что англичане бросают союзников в беде, но Шарп не был стратегом. Он выжидающе смотрел на майора.
– Шарп, мы должны им кое-что доказать. Что можем помочь, что от нас есть толк и в долгу мы не остаемся. Понимаете? – Он устремил на собеседника яростный взгляд.
– Да, сэр.
Майор вновь обрел уверенный, небрежный тон.
