Шарп пожал плечами, и Цезарь Морено встретил этот жест улыбкой. – Вы меня презираете?
– Нет.
– Я – старик, на которого внезапно свалилась власть. Я не такой, как Санчес. – Испанец остановился, думая о знаменитом кастильском партизане. – Он молод, и ему это все нравится. А я хочу только мира. – Морено улыбнулся, будто пришел в смущение от собственной откровенности.
– Разве его можно купить?
– Что за нелепый вопрос! Вы же знаете, мы не сдадимся.
– Мы?
– Мы с Эль Католико. – Он пожал плечами и начертил пальцем линию на пыльном столе.
Шарпу вдруг пришло в голову, что Эль Католико, может, и не сдастся, но Цезарь Морено, вдовец и отец, явно хочет иметь сторонников в обоих лагерях.
Пожилой испанец вопросительно смотрел на него.
– Вы с ней спали?
– Да.
Морено опять улыбнулся, на сей раз печально, и стряхнул пыль с руки.
– Многие мужчины позавидовали бы вам. – Шарп промолчал, и Морено сердито взглянул на него. – Ей никто не сделает зла, да? – Он не спрашивал. Он знал это наверняка.
– Я не сделаю.
– Будьте осторожны, капитан Шарп. Клинком он владеет лучше, чем вы.
– Я буду осторожен.
Испанец отвернулся, взглянул на прикрытые полотном картины, знававшие лучшие времена, и тихо произнес:
– С золотом он вас не отпустит. Понимаете?
– Он?
– Бригадир Кокс.
– Не понимаю.
Морено вновь повернулся к нему.
– Приятно было с вами повидаться, капитан. Все мы знали, что Керси – дурак, симпатичный дурак, но без этих, как вы говорите… винтиков? В голове, да?
– Я вас понял.
– И тут появляетесь вы, и мы думаем, что англичане в помощь дураку интеллигентному присылают дурака сильного. Но вы нас провели. – Испанец рассмеялся. Ему нелегко давались шутки на чужом языке. – Нет, он вас не выпустит. Кокс человек порядочный, вроде Керси, а они понимают, что золото – наше. И как вы с этим справитесь, мой друг?
– Сами увидите. – Шарп улыбнулся.
– Что ж, поглядим. А моя дочь?
– Она к вам вернется. Очень скоро.
– Вас это огорчает?
Шарп кивнул, и Морено метнул в него хитрый взгляд, напомнивший стрелку, что когда-то этот человек был весьма влиятелен. Может быть, он себя еще покажет.
– А что, если когда-нибудь?.. – вкрадчиво спросил Морено.
– Вряд ли вы всерьез этого хотите.
Отец Терезы кивнул и улыбнулся.
– Я не хочу, но Тереза упряма. Я за ней наблюдал с того дня, как обручил ее с Эль Католико, и знал: когда-нибудь она и мне, и ему плюнет в лицо. Она ждала своего часа. Как вы.
– А теперь он ждет своего часа?
– Да. Будьте осторожны. – Возле двери Морено задержался и помахал рукой. – Мы еще встретимся.
Шарп опустился в кресло, наполнил вином бокал и отрицательно покачал головой. Он был вымотан до предела, в левом предплечье не унималась боль; вряд ли рука будет нормально слушаться, когда зарубцуется рана.
На ковре вытягивались тени, а он спал и не слышал ни вечерней пушки, ни скрипа отворяющейся двери.
– Шарп!
Боже всемогущий! Он вскочил.
– Сэр?
Кокс твердым шагом направился к нему, за ним тянулся шлейф штабных офицеров с бумагами.
– Что за чертовщина, Шарп, черт побери?!
– Чертовщина, сэр?
– Ваши люди не отдают золото!
В комнату вошел Керси, а за ним испанский полковник в пышном мундире. Шарпу понадобилось несколько секунд, чтобы сфокусировать взор на золотых галунах и серебряных аксельбантах и узнать Эль Католико. Лицо партизана осталось прежним. Властный взор, чуть насмешливый изгиб губ. И непримиримая враждебность во всем облике.
Шарп повернулся к Коксу.
– Простите, сэр?
– Вы что, Шарп, оглохли? Золото! Где оно?
– Не знаю, сэр. Здесь, сэр. Как приказано, сэр.
Кокс что-то буркнул, взял лист бумаги, взглянул на него и уронил на стол.
– Я решил.
– Так точно, сэр. Решили, сэр. – Шарп отвечал в привычной сержантской манере, это всегда хорошо действовало в разговорах с начальством. И особенно помогало, когда надо было подумать о том, что не имело отношения к теме разговора.
– Не обессудьте, Шарп. Я не могу полагаться только на ваше слово и на слово капитана Лассау. Золото испанское. Безусловно испанское. А полковник Жовелланос – уполномоченный представитель испанского правительства. – Он указал на Эль Католико. Тот улыбнулся и отвесил церемонный поклон.
Шарп взглянул на партизанского командира, облаченного в пышный мундир.
– Так точно, сэр. Уполномоченный представитель, сэр.
Должно быть, ублюдок ловко обращается с пером, подумал стрелок, и вдруг его осенило, что из толстой испанской монеты вышла бы отличная печать – достаточно лишь прижать ее гербовой стороной к красному сургучу. Только надо убрать надпись по окружности. Впрочем, это запросто можно сделать напильником. Или попросту расплющить молоточком мягкие золотые буквы.
Кокс вздохнул.
– Передадите золото полковнику Жовелланосу и его людям. Без проволочек. Ясно?
– Так точно, сэр. Ясно, сэр.
Шарп стоял прямой, как шомпол, и глядел чуть выше макушки Кокса.
Бригадир снова вздохнул.
– Сомневаюсь, капитан. – Кокс устало опустился в кресло, придвинул к себе лист бумаги, снял с чернильницы крышечку и взял свежее гусиное перо. – Завтра в десять утра, капитан. Двадцать седьмого августа тысяча восемьсот десятого года… – Быстро водя пером по бумаге, он повторял приказ вслух: – Подразделение вверенного мне гарнизона примет сумму… – Он умолк на минуту, все вокруг прислушивались к скрипу пера. – Ответственный… – Взгляд бригадира обежал комнату и остановился на одном из офицеров, – полковник Барриос. – Барриос послушно кивнул. – Полковник, вы передадите золото полковнику Жовелланосу, и тот сможет уйти через северные ворота.
Эль Католико кивнул и щелкнул каблуками. Кокс поднял глаза.
– Да, полковник?
Эль Католико улыбнулся и произнес самым что ни на есть бархатным голосом:
– Надеюсь убедить вас, сэр, чтобы вы позволили мне остаться с частью отряда и помочь доблестным защитникам крепости.
Шарп не поверил собственным ушам. Вот ублюдок! Ведь у него не больше желания остаться, чем у
