зашагал к дому. — Ты пойдешь на юг. Я не могу дать тебе больше шестидесяти человек. Знаю, этого недостаточно, но, если Бан на самом деле в беде, ты присоединишься к Кулуху и станешь под его руку. Может, ты сможешь пройти через Дурноварию? Пришли тогда весточку о моей дорогой Гвиневере.
— Да, лорд, — сказал я.
— Я дам тебе подарок для нее. Вот хотя бы это ожерелье с драгоценными камнями, что носил сакс- военачальник. Ты думаешь, оно понравится ей?
Он с тревогой смотрел на меня.
— Любой женщине понравится, — уверенно ответил я.
Ожерелье было тяжелое, грубой работы, но все же красивое, кованное из массивных золотых пластин, усеянных играющими на солнце камнями.
— Отлично! Отнесешь его в Дурноварию вместо меня, Дерфель, а затем отправляйся в Беноик и выручи Бана.
— Если смогу, — мрачно сказал я.
— Если сможешь, — эхом откликнулся Артур. — Успокой мою совесть, — тихо добавил он и отбросил ногой осколок мозаики, который напугал кошку, выгнувшую спину и злобно зашипевшую. — Три года назад, — промолвил он грустно, — все казалось таким простым и ясным. Но вот появилась Гвиневера... — Артур не договорил.
На следующий день с шестьюдесятью воинами я отправился на юг.
* * *
— Он отправил тебя шпионить за мной? — спросила Гвиневера со змеиной улыбкой.
— Нет, леди.
— Наш дорогой Дерфель, — насмешливо произнесла она, — так похож на моего мужа.
Это меня удивило.
— Да?
— Да, Дерфель, именно так. Только он гораздо умнее. Тебе нравится это место?
Она небрежно махнула рукой в сторону внутреннего двора.
— Красиво, — сказал я.
Вилла в Дурноварии, конечно, была выстроена римлянами, но приспособлена под зимний дворец Утера. Гвиневера привела старый полуразрушенный дом в порядок, и он приобрел почти прежний блеск. Внутренний двор, как и в Дурокобривисе, окружала колоннада, но здесь в крыше не было ни единой щели, а колонны аккуратно побелены известью. На стенах повторялся рисунок родового символа Гвиневеры — в округлых медальонах бежал олень-самец, увенчанный полумесяцем. Олень был королевским символом ее отца, а уж она добавила к нему серебряный полумесяц. Между грядками с белыми розами в узких мозаичных желобках бежали пузырящиеся ручейки. На жердях сидели два охотничьих сокола, и их головы в кожаных чехлах медленно поворачивались за нами, идущими вдоль колоннады. Между колоннами стояли статуи обнаженных мужчин и женщин, а на цоколях покоились бронзовые головы, увитые гирляндами цветов. Тяжелое ожерелье вождя саксов, дар Артура, висело на шее одной из статуй. Гвиневера перебрала пальцами звенья ожерелья и нахмурилась.
— Грубая работа, верно? — обратилась она ко мне.
— Принц Артур считает, что оно красивое, леди, и достойно тебя.
— Милый Артур, — легкомысленно улыбнулась она и, сняв со статуи ожерелье, накинула его на бронзовую голову. — Ему идет. Назову его Горфиддидом. Похож он на Горфиддида, как ты думаешь?
— Похож, леди, — кивнул я.
Бюст и впрямь напоминал суровое, застывшее лицо Горфиддида.
— Горфиддид — скотина! — с ненавистью произнесла Гвиневера. — Он пытался взять мою невинность.
— Вот как? — Меня смутила такая откровенность.
— Пытался, да не удалось, — твердо сказала она. — Он был пьян. Всю меня обслюнявил. Даже здесь все слиплось.
Она провела ладонью по грудям. На ней была белая полотняная сорочка, ниспадавшая с плеч до щиколоток крупными прямыми складками. Полотно было настолько тонким, что я мучительно отводил глаза, чтобы не пялиться на ее почти обнаженное тело. На шее Гвиневеры поблескивала золотая фигурка увенчанного полумесяцем оленя, в ушах мерцали янтарные капли, утопленные в золото, левую руку тяжелило массивное золотое кольцо с вырезанным символом Артура — медведем.
— Слюни, одни только слюни, — брезгливо скривилась она. — А потом, когда Горфиддид отстал, точнее сказать, оставил свои попытки, он разнюнился и обещал сделать меня королевой, самой богатой королевой в Британии. В ответ я пошла к Иорвету и просила его заклясть меня от нежеланного любовника. Конечно же, я не сказала друиду, что это был король, хотя он и так сделал бы для меня все за одну только улыбку. Друид дал мне амулет, я зарыла его и заставила своего отца открыть Горфиддиду, что это смертельный амулет против дочери человека, который попытается изнасиловать меня. Горфиддид сразу понял, кого я имела в виду. Он до безумия любил свою вялую малышку Кайнвин, потому теперь бежал от меня, как от огня. — Она рассмеялась. — Мужчины такие дураки!
— Но только не принц Артур, — поспешно заметил я, сознательно назвав своего повелителя принцем, как требовала Гвиневера.
— Когда дело касается драгоценностей, он так же глуп, как и остальные, — едко усмехнулась Гвиневера и спросила, не послал ли меня Артур приглядывать за ней.
Мы были одни. Начальник стражи принцессы Ланваль хотел было расставить во внутреннем дворе своих людей, но Гвиневера прогнала всех.
— Пусть почешут языки насчет нас, — весело рассмеялась она, но тут же нахмурилась. — Иногда мне кажется, что Ланвалю приказано шпионить за мной.
— Ланваль просто охраняет тебя, леди, — сказал я, — ведь твоя безопасность — это счастье и спокойствие Артура, а от него зависит спокойствие королевства.
— Очень мило, Дерфель. Мне это нравится, — произнесла она чуть насмешливо.
Мы все еще продолжали прогуливаться вдоль колоннады. Чаши с мокнущими в воде лепестками роз распространяли свежий аромат, приятная тень скрывала нас от палящих лучей солнца.
— Хочешь увидеть Линет? — вдруг спросила принцесса.
— Не уверен, что она захочет видеть меня.
— Может, и нет. Но ты ведь не женат, верно?
— Нет, леди, мы никогда не женимся.
— Тогда это не важно, правда?
Я не понял ее туманных слов, но переспросить не решился.
— А я хотела видеть тебя, Дерфель, — серьезно сказала Гвиневера.
— Ты льстишь мне, леди, — смутился я.
— Ты становишься все милее и забавнее! — Она даже захлопала в ладоши, потом наморщила носик. — Скажи мне, Дерфель, ты когда-нибудь моешься?
Я вспыхнул.
— Да, леди.
— Ты воняешь кожей, кровью, потом и дорожной пылью. Это, должно быть, считается приятным запахом, но только не сейчас. Слишком жарко. Хочешь, мои дамы приготовят тебе все для купания? Мы делаем это так, как когда-то римляне. Здорово потеешь и сильно скоблишься. Довольно утомительное занятие.
Я осторожно отступил на шаг.
— Может, я схожу на речку, леди?
— Но я хочу видеть тебя! — сказала она, шагнула ко мне и даже взяла меня за руку. — Расскажи о Нимуэ.
— Нимуэ? — Я растерялся.
— Она на самом деле умеет творить волшебство? — с жадным любопытством проговорила Гвиневера.
Принцесса была одного роста со мной, и ее лицо, красивое, скуластое, оказалось совсем рядом. Эта
