упоминал о своем нежелании применять пытки и твердил, что ему нужна лишь правда, какой бы она ни была. Спустя час Томас начал отвечать на вопросы.
«К чему страдать, – спрашивал он себя, – если того, к чему так стремится доминиканец, у меня все равно нет?» Юноша не знал, где находится Грааль, он не был даже уверен, что Грааль вообще существует, и потому, сначала колеблясь, а потом все с большей готовностью, заговорил.
– Была книга, да, но значительная ее часть написана на незнакомых языках, неведомыми письменами.
Томас заверил инквизитора, что содержимое этих страниц так и осталось для него тайной. Он признался, что знает латынь, и подтвердил, что прочел написанные на этом языке разделы книги, но нашел их содержимое туманным, однообразным и никак не помогающим поискам чаши.
– Это просто рассказы, – пояснил Томас.
– Что за рассказы?
– По большей части о чудесах. Например, о человеке, прозревшем благодаря Граалю, но вновь лишившемся зрения оттого, что его разочаровал внешний вид святыни.
– Хвала Господу за чудеса Его, – вставил отец Кайлюс, после чего обмакнул перо в чернила и записал рассказ про это чудо.
– Что еще? – спросил де Тайллебур.
– Истории о солдатах, побеждавших в сражениях благодаря Граалю, истории о чудесных исцелениях.
– Ты веришь в них?
– В эти истории? – Томас сделал вид, что задумался, потом кивнул. – Если Господь подарил нам Грааль, святой отец, значит, он наверняка творил чудеса.
– Твой отец обладал Граалем?
– Я не знаю.
Де Тайллебур принялся подробнее расспрашивать об отце Ральфе, и Томас рассказал ему, что тот порой бродил по каменистому побережью Хуктонской косы, громко каясь в своих грехах, а то и проповедуя Слово Божье диким тварям моря и неба.
– Ты хочешь сказать, что отец Ральф был сумасшедшим? – спросил де Тайллебур.
– Он был блаженным, Божьим безумцем, – сказал Томас.
– Божьим безумцем, – повторил де Тайллебур, как будто эти слова заинтриговали его. – Ты намекаешь на то, что твой отец был святым?
– Я думаю, что многие святые наверняка были похожи на него, – осторожно ответил Томас, – но в то же время он имел обыкновение высмеивать суеверия.
– Что ты имеешь в виду?
– Отец очень любил святого Гинфорта,[23] – пояснил Томас, – и обращался к нему всякий раз, когда возникала какая-то мелкая надобность.
– И в чем тут насмешка? – не понял инквизитор.
– Святой Гинфорт был собакой, – сказал Томас.
– Я прекрасно знаю, кем был святой Гинфорт, – проворчал де Тайллебур. – Но не хочешь ли ты сказать, что Бог не мог использовать собаку для воплощения своих священных целей?
– Я хочу сказать, что мой отец не верил в то, что пес может быть святым, и, стало быть, молитва, обращенная к такому святому, являлась насмешкой.
– Высмеивал ли он Грааль?
– Никогда, – честно ответил Томас, – ни разу.
– А рассказывает ли он в своей книге, – доминиканец неожиданно вернулся к предыдущей теме, – о том, как оказался у него Грааль?
У юноши вдруг возникло ощущение, что по ту сторону двери кто-то стоит. Де Тайллебур закрыл ее, но засов беззвучно поднялся, и дверь слегка приоткрылась.
Кто-то стоял там, подслушивая, и Томас решил, что это леди Ронселет.
– Отец никогда не утверждал, будто владел Граалем, он лишь говорил, что им некогда владела его семья.
– Вот как? – холодно переспросил де Тайллебур и уточнил: – Ты имеешь в виду семейство Вексиев?
– Да, – ответил Томас, будучи уверен, что дверь чуть шелохнулась.
Перо отца Кайлюса царапало пергамент. Все, что говорил Томас, записывалось, и ему вдруг вспомнился странствующий проповедник-францисканец, кричавший на ярмарке в Дорчестере, что каждый грех, совершенный человеком, записывается на небесах в Книгу Страшного Суда, и когда умерший предстанет перед Всевышним, книга эта будет открыта и список прегрешений оглашен. Тогда Джордж Эдин здорово насмешил зевак, заявив, что во всем христианском мире не хватит чернил, чтобы записать все, что вытворяет его братец. Наши грехи, возмущенно возразил францисканец, записываются огненными буквами, тот же самый огонь будет поджаривать грешников в глубинах ада.
– А кто такой Ахалиин? – спросил де Тайллебур. Томас, не ожидавший подобного вопроса, растерялся, но потом попытался напустить на себе недоумевающий вид.
– Кто?
– Ахалиин, – терпеливо повторил де Тайллебур.
– Я не знаю.
– А мне думается, знаешь, – мягко промолвил инквизитор.
Хуктон уставился на костлявое волевое лицо священника. Оно напомнило ему лицо его отца, ибо в нем была та же мрачная решимость, та же внутренняя сила. Крепко сжатые челюсти наводили на мысль, что этому человеку наплевать на мнение окружающих, он признает над собой одного лишь Бога.
– Брат Гермейн упоминал при мне это имя, – осторожно сказал Томас, – но не объяснил, что оно значит.
– Я тебе не верю, – заявил де Тайллебур.
– Святой отец, – решительно повторил Томас, – я не знаю, кто такой Ахалиин. Я хотел это выяснить и спрашивал брата Гермейна, но тот отказался отвечать. Сказал, что сия тайна непостижна убогому разумению такого человека, как я.
Инквизитор молча уставился на Томаса. Огонь гулко завывал в дымоходе, а когда одно из поленьев, прогорев, упало, плечистый слуга переместил железные прутья.
– Допрашиваемый утверждает, будто не знает, кто такой Ахалиин, – продиктовал де Тайллебур отцу Кайлюсу, не сводя глаз с Томаса.
Слуги подбросили поленьев в огонь, и, прежде чем возобновить допрос, доминиканец предоставил Томасу возможность посмотреть, как раскаляются орудия пытки, и хорошенько подумать.
– Ну ладно, – сказал он наконец, – а где сейчас находится эта книга?
– В Ла-Рош-Дерьене, – тут же откликнулся Томас.
– Где именно в Ла-Рош-Дерьене?
– В моем багаже, который я оставил у своего старого друга сэра Уильяма Скита.
Это было неправдой. Книгу Томас отдал на хранение Жанетте, но он не хотел подвергать ее опасности. Уилл Скит, хоть он и был уже не тот, что прежде, все-таки мог постоять за себя куда лучше, чем Черная Пташка.
– А сэр Уильям знает, что это за книга? – спросил де Тайллебур.
– Да, он даже читать не умеет! Нет, Скит ничего не знает. Последовали другие вопросы, целые дюжины вопросов.
Де Тайллебур хотел узнать историю жизни Томаса, почему он бросил Оксфорд и стал лучником, что Хуктон делал в Дареме? Что известно о Граале королю Англии? А епископу Дарема?
Вопросам не было конца. Томас ослаб от голода и еле держался на ногах, а вот инквизитор, похоже, не ведал усталости. Наступил вечер, падавший из окон свет стал слабым и бледным, а он по-прежнему не унимался. Двое прислужников явно хотели отдохнуть, отец Кайлюс хмуро поглядывал на окна, как бы намекая на то, что время обеда прошло, но де Тайллебур не ведал голода. Он упорно задавал свои вопросы.
С кем Томас ездил в Лондон? Что он делал в Дорсете? Искал ли он Грааль в Хуктоне?
