– Виктор! Виктор! Услышь меня, Виктор! – лихорадочно зашептала вслух Соня. – Я люблю тебя! Услышь меня!
Она не стеснялась. Все равно Гастон не понимает по-русски. Она уже почти кричала в ужасе и отчаянии:
– Помоги мне! Найди мажордома! Спроси его о Черной приемной! Спаси меня! Не верь гранд-маман! Я здесь, в ее подземелье! Спаси меня! Спаси!
От напряжения в мозгу девушки что-то сверкнуло, и она потеряла сознание.
25
БАБОЧКА-НА БУЛАВКЕ
Виктор в гневе бросал в саквояж свои вещи. Они почему-то не умещались. Позвать слугу? Да пес с ними, с вещами! Их можно оставить и поехать налегке. Только бы скорее в Париж, в театр «Варьете»!
Неужели эта девчонка провела его, как идиота?! Он-то повез ее с собой, чтобы побыть вместе. Мечтал о романтическом путешествии. А она знала, куда ехать, – к любовнику в Париж! Денег только у нее не было – вот и нашла дурака, с которым прокатилась без затрат.
Впрочем, вряд ли этот Гастон – ее любовник… Нет! Виктор точно знает, что был первым мужчиной Сони Леноровой. Или теперь в Париже она станет, как прежде, Ленотр?! Что ж, знаменитые предки всегда в цене. А французы почитают Андрэ Ленотра величайшим садовым архитектором – одним из создателей Версаля.
Да что этот Ленотр создал – пристанище порока и блуда?! Видно, все, кто попадают в это гнездо разврата, становятся грешниками и блудницами.
Виктор стиснул зубы и чуть не застонал. Какая ночь была в Версале! Королевские чертоги, розовые простыни… Таинственная дорожка лунного света на ковре… Алые губы Сони, разгоряченные страстью, шепчущие его имя:
– Виктор! Виктор!..
В голове вдруг что-то взорвалось, и Грандов снова увидел губы Сони, но теперь уже побелевшие, трясущиеся от ужаса.
– Услышь меня, Виктор! – лихорадочно шептали они. – Услышь!
Потом неожиданно прямо перед глазами встала фигура величественного мажордома гранд-маман. Это к чему?
И снова лихорадочный шепот Сони:
– Найди мажордома! Спроси о Черной гостиной! Спаси меня!..
Виктор схватился за голову. Та гудела. Мозг плавился. Неужели он сходит с ума?!
– Спаси меня, Виктор!
Соня, как живая, стояла перед глазами. Неужто проклятый литераторишка похитил ее?! Увез куда-то… Надругался…
– Убью! – вдруг вскричал Грандов и пнул ногой ненужный саквояж. – Скорее в Париж! Права гранд- маман… Найду и убью. А Софью – домой в Москву и на ключ. А коли понадобится – и на цепь, чтоб из дома не выходила!
Но лицо Сони вновь встало перед глазами:
– Не верь гранд-маман! – молила девушка. – Я в подземелье! Спаси меня!
И снова мерещился облик величественного мажордома…
Да что за чушь такая?!
Виктор выбежал из комнаты и почти скатился по лестнице на первый этаж.
– Где мажордом? – рявкнул он ливрейному лакею, стоявшему у конца лестницы.
– Месье Леду неважно себя чувствует. Он отошел на часик… – пробормотал тот.
У Грандова перед глазами пошли круги от ревности. Так этот мажордом родственничек писаки?! Они вдвоем похитили Соню?!
– Где он?! – заорал Грандов.
– К нему нельзя… – пролепетал вконец испуганный лакей. – У него дама…
– Ах, дама!
Грандов ринулся в глубь дома, от ревности окончательно потеряв голову. Он с ума сходит, а Софья наверняка сидит себе спокойненько с семейством Леду – турусы разводит, кофеи распивает!.. Или что они еще там делают?!
Всю дорогу в Париж Варвара Ковалева мучилась ужасно. Ну как можно вернуться и сказать: «Прости меня, мне без тебя жить тошно?!» А вдруг Гастон при этом улыбнется и ответит: «Прости и ты меня, Барбара! Но я уже женат. Вот, знакомься, моя женушка и сынок-ангелочек»?! Тогда одно остается – ложись и помирай! И при этом неотвязно думай: ведь это мог быть наш общий ангелочек!..
Пару раз Варвара даже пыталась вернуться обратно. Но ноги не шли. От одной только мысли, что она больше уж никогда не соберется с духом и не увидит Гастона хоть одним глазком, становилось хуже, чем в могиле…
