Время с тех пор застыло В струнах немых берез. Лишь за оградой хилой Плачет забытый пес, Лишь по дворам унылым Ветер гоняет смрад… Все это было, было – Семьдесят лет назад. Так не спеша и шел бы – Медленно, в никуда. Вдруг из-за тына шепот – 'Кто ты? Зачем сюда?' Лгу наугад – 'Напиться'. Лгу к своему стыду. 'Сам-то откель? Столица?' – Молча киваю. Жду. Взгляд – напряженный, липкий – Обухом бьет в упор. Тихо скрипит калитка – 'Ну, заходи во двор…' Кофта. Поверх наброшен Некогда пестрый плед. Старый салоп изношен. Семьдесят с лишним лет. Солнечный день. Березы. В кружке вода – как лед. Чем не лубок? Но слезы Клеем связали рот. Сделал глоток. Хозяйка Хитрых не сводит глаз: 'Что, с непривычки зябко? Это тебе не квас. Гость – он бывает всякий. Помню, тому пять лет Пил тут один да крякал. Сразу видать – поэт. Ты не из тех ли будешь? Впрочем, а что мне в том?.. Горло, смотри, застудишь. Лучше, пошли-ка в дом…' Лужи у двери хаты. В сенцах навален хлам. Рыжие комья ваты Выбились из-под рам. Где-то пищит синица. Бабка вздыхает – 'Да-а… Если б не эти птицы – Так и жила б одна. Знаешь, как пусто в доме, Ежели ночь длинна? Мой-то пять лет как помер. Да не его вина. Жили все больше честно, Все по-людски, в ладу. Только вот был он трезвый Семьдесят дней в году. Ну а как выпьет – рявкнет. А поглядеть – не грех… Что уж теперь-то? Жалко… Добрый был человек. Как там у вас, в Престольной? В нашем худом краю Не по ее ли воле Семьдесят бед на дню? Что вам до тех печалей? Взять даже наш райцентр. Что ни щенок – начальник,
