Семьдесят лбов на метр. Сами здоровьем пышут. Мы же лишь знай, держись. Возраст – и тот распишут: Семьдесят лет на жизнь. Если кто прожил боле – Вроде б уже как вор. Кто же не стар, но болен – Лучше б совсем помер… Мы-то потерпим. Рады Чем поддержать страну. Мы-то поймем – так надо… Только скажи – кому?..' Полдень. Платформа Вешки. Птичий трезвон в ушах. После столичной спешки Как не умерить шаг?! В чаще хрустит валежник. В мареве сна поля. Сколько таких вот Вешек Знает моя земля! Семьдесят дел – не бремя. Семьдесят бед – пустяк. Что здесь оставит время Семьдесят лет спустя?.. 10-14.12.94 НЕ ЗАТЕМ ЛИ МЫ ЖИВЕМ… Не затем ли мы живем, Непохожие на многих, Чтобы скошенным жнивьем Пасть грядущему под ноги, Чтобы искрою свечи Раствориться в наступившем? Не затем ли?.. И молчим, Памятую о Всевышнем. Прозреваем и грешим, Увядаем и при этом, Как и прежде, не спешим Мы – с вопросом, Он – с ответом… До 1995 А ГОРОД ПАХНЕТ ПИВОМ И СВИНЦОМ… …А город пахнет пивом и свинцом, И вера в превращение напрасна. Мой город – мертв, и жизнь уже не властна Преобразить застывшее лицо. Еще запляшет зарево реклам, Унылая кайма иллюминаций, И мышцы улиц будут сокращаться, Когда пропустят ток по проводам, Но зеркало, прижатое к губам, Хранит все то же траурное ведро. Мой город – мертв, а мы сидим у одра, Не веря ни ему, ни докторам… До 1995 МЫ КРИЧИМ СВОЕЙ УЧЕНОСТИ .. Мы кричим своей учености 'осанна!' И, толкуя о незнании и знанье, Выбираем пусть бездарного, но пана. Как старо такое миропониманье! Посвященные в элиту попадают, На орясины разменивая лица. Но паны порою тоже пропадают. Как смешно однажды в этом убедиться!
