- Да что вы говорите! - колбасник даже не старался маскировать свой издевательский тон. - Вы учёный? Сам император приколол вам орден на грудь? И вы хотите, чтобы я всему этому поверил?
- Я хочу, чтобы вы оставили меня в покое. Ваше общество мне неприятно. Вы посмели обвинить меня во лжи, но я не имею права участвовать в дуэлях, до завершения своей миссии.
- Сударь, как раз дуэли со мной вы не дождётесь. Моё оружие - перо и бумага. И вон те двое солдат, которые меня сопровождают,
В направлении, куда кивнул местный пинкертон, действительно жевали свою кашу пара солдат. Сомневаться, что они состоят при данном полицейском чине, не стоило.
- Так чего же вы от меня хотите?
- Всего лишь навсего документа, подтверждающего вашу личность.
Всего-то проблем! Я расстегнул мундир и вытащил свою 'подорожную':
- Извольте. Подписи его высокопревосходительства Военного Министра вам достаточно?
- Позвольте, - протянул руку к бумаге фон Дуттен.
- Не позволю, - пошёл на принцип я. И не только на принцип: давать в руки всяким-разным важные документы не стоит никогда. Этому меня ещё в 'прошлой жизни' национально озабоченные власти научили. - Вы видите подпись министра и печать?
- Я вижу некую подпись и некую печать, - флегматично промолвил мой собеседник. - Я не видел подписи министра, не знаю, как она выглядит. Так что ваш документ не очень убедителен для меня лично.
- А какой был бы убедителен? С моим портретом? И чтобы подпись Барклая-де-Толли поверх его?
- Экий вы шутник! - позволил своим губам изобразить подобие улыбки местный детектив. - Знаете, в сложившихся обстоятельствах, я бы даже вашему портрету на документе не поверил. Вы в Ригу следуете?
- Я ведь уже сказал, что да.
- В таком случае я попрошу вас проехать со мной вместе в Венден, где я смогу переложить возникшие с вами проблемы на тех, кто сможет принять окончательное решение по данному вопросу. Не возражаете?
- Совершенно. До Вендена вёрст тридцать, а компания, хоть и не совсем приятная, в дороге пригодиться.
- Очень рад, что вы приняли разумное решение, - встал из-за стола Дуттен, - позвольте вашу шпагу.
- Простите? - на пушку что ли берёт? - У вас есть приказ о моём аресте? Или меня застали на месте преступления? С какой стати я должен отдать шпагу первому, кто её потребует?
- Да просто я хотел посмотреть на вашу реакцию, господин поручик, - улыбнулся чиновник. - Возможны были некоторые варианты вашего поведения, которые позволили бы мне сделать окончательные выводы. До утра прошу из этого заведения не выходить.
Во нахал!
- Сударь, - холодно бросил я, - вы не смеете мне указывать и ограничивать мою свободу. Постарайтесь понять, что, согласившись следовать в Венден вместе с вами, я оказываю любезность, а не подчиняюсь вашему произволу. И пока, после разъяснения ситуации, согласен удовлетвориться лишь извинениями. Если же вы продолжите доставлять мне неудобства, то гарантирую ещё и неприятности по службе.
- Вам так хочется погулять этим промозглым вечером?
- Я просто не терплю, когда мне указывает, что делать и как себя вести человек, не имеющий на это права.
- Я не понимаю вашего упорства...
- Сожалею. Послушайте: вы меня утомляете, я ведь могу и передумать составить вам компанию по пути в Венден.
- У меня есть возможность вас заставить.
Вот чего доёживается, ферфлюхер хренов? Жить ему скучно?
- Сядьте! - он, конечно, мог проигнорировать мою реплику, но видно, что подействовал тон - прежде чем фон Дуттен смог осмыслить происходящее, 'организм' уже снова усадил его на прежнее место.
- Так вот, - прошипел я, - если вы, дубина стоеросовая, посмеете отдать приказ своим солдатам, то одного я застрелю, а второго заколю. И за их жизни отвечать придётся именно вам, как и за попытку срыва выполнения поручения его высокопревосходительства. Особого поручения. Напрягите свой умишко и попытайтесь сообразить, что офицеры со знанием местного языка и с приказом за подписью самого министра просто так в этом захолустье не появляются. Только попробуйте применить силу в отношении меня, и Сибирь вам гарантирована.
- Сударь, я не привык... - начал приходить в себя немец.
- А мне ровным счётом наплевать на то, к чему вы привыкли. Я вам сказал уже больше того, чем был обязан. Делайте выводы сами, - так и хотелось добавить: Хао! Я всё сказал!
Но держался он неплохо. Всё-таки характер имеется.
- Я лишь выполняю свой долг.
- Я тоже. И вы мне мешаете это делать. Излишнее служебное рвение, которое вы проявляете, может привести к большим неприятностям. Я уже обещал, что поеду с вами - благо мне по дороге. Большего вы от меня требовать не смеете. Честь имею, господин фон Дуттен.
Встал и, не оглядываясь, отправился к себе в комнату. Тихону велел на всякий случай ночевать у меня - бес его знает, что может прийти в голову этому бароше в связи с уязвлённым самолюбием. Лучше иметь слугу рядом. В случае чего отобьёмся как Атос с Гримо в винном подвале.
Заснуть долго не мог - всё думал: не слишком ли я оборзел в беседе с полицейским чином?
Хотя вряд ли - эту шушеру в начале девятнадцатого века дворяне, а уж тем более офицеры, если верить соответствующей литературе, мягко говоря, недолюбливали. Не знаю кто там высший воинский начальник в Цесисе (тьфу ты - в Вендене), но однозначно должен принять мою сторону. Вернее почти однозначно - может ведь и родственником этого хмыря оказаться. Или просто немцем с 'национальной солидарностью'.
С утра позавтракали перловкой на кислом молоке - вкусной такую еду не назовёшь, но 'попитаться' перед дорогой было необходимо. Я бы конечно лучше чем-нибудь поприятнее перекусил, хоть яичницу можно было заказать, но завтрак для меня почти всегда был именно 'питанием', а не едой - с самого детства поутру никакого аппетита. Вот часам к одиннадцати - да, прорезался, чисто как у Винни-Пуха: 'одиннадцатичасовое настроение'.
Погодка выдалась неплохая и дорога была не раскисшей, так что двигались мы вполне споро. Солдаты держали себя по отношению ко мне совершенно индифферентно, хотя наверняка получили в отношении меня соответствующие распоряжения от своего 'босса'.
Фон Дуттен тоже достаточно долго сохранял молчание, но на втором часу пути не выдержал:
- Господин Демидов, разрешите у вас спросить один вопрос?
Я не стал изгаляться по поводу того, что согласен 'ответить ответ'. В конце концов, даже природные русские и не такие ляпы зачастую делают.
- Слушаю.
- Вы ведь наверняка солгали, когда сказали, что ваша мать - латышка.
- Почему вы так решили?
- Я знаю, что были случаи женитьбы дворян на крестьянках, возможно даже на инородках, но о таком случае знала бы вся Лифляндия. А я не слышал ни о чём подобном.
Умный всё-таки, зараза.
- Ну что же, разговор у нас приватный, так что могу сказать: вы не ошиблись. Однако развивать
